Суды Москвы завалены исками к ГУП «Ритуал». И не только по причине сутяжничества родственников, оспаривающих друг у друга ответственность за паспорта на захоронение своих близких.
В декабре 2001-го умер мой муж. Проводив его со всеми почестями, с родными, близкими и моими коллегами в последний путь (народу при прощании было не меньше двухсот человек – такой был мой Валентин хороший человек), отправилась оформлять паспорт захоронения. Тогда я не знала и никто из администрации Ваганьковского кладбища не пояснил, что захоронений два: за одним ответственным числился мой давно умерший свёкр, за другим – муж. Я, естественно, рассчитывала принять эстафету памяти из его рук. Но не тут-то было. Инспектору его внутреннее убеждение подсказало, что паспорт надо выписать на имя сына моего умершего мужа от первого брака.
Хотя Николай жил с матерью, отца он любил. Но, к сожалению, Николай был тяжело болен и не мог ухаживать за могилами родственников по отцовской линии. Обо всём этом я рассказала инспектору, предъявила документы о заключении брака, свидетельство о смерти мужа, его отца и матери, квитанции на оплату ритуальных услуг, но он был непреклонен.
Вряд ли его непреклонность основывалась на незнании упомянутого закона. Более того, в отличие от убитой горем вдовы он отдавал себе отчёт в том, какая ловушка может ждать её в случае, скажем, преждевременной смерти Николая, – закон предписывал переход ответственности к его матери и другим её родственникам. Очевидно, инспектор ждал от меня понимания нерадужной перспективы стать зависимой от воли чужих людей и вовлечь в эту зависимость и умерших Мыльниковых, но в тот момент мне было не до штудирования законов. Осознавала свою правоту чисто интуитивно. И потом мне и в голову не приходило, что Николай, бывший спортсмен, красавец, умница, не справится с недугом и уйдёт так рано.
Тогда, после похорон, инспектор начертал в паспорте захоронения данные Николая и вручил документ мне. Все эти годы я, как и прежде, ухаживала за могилами семейного захоронения Мыльниковых, поставила памятник мужу – Николай прислал денег. А в конце октября 2012 года сын моего мужа скоропостижно скончался за границей, где он практически жил и лечился.
В январе 2013 года я обратилась в администрацию Ваганьковского кладбища с просьбой переоформить наконец паспорт захоронения на моё имя. Инспектор Р.Г. Бердин, ознакомившись с документами, подтверждающими моё родство с Мыльниковыми, потребовал копию свидетельства о смерти Николая, которую ни ЗАГС, ни мать Николая мне бы никогда не выдали как юридически чужому Николаю человеку. Потом инспектор стал требовать справку о месте захоронения Николая. Со слов бывшего водителя сына моего мужа, я знала, что Николая кремировали и часть праха по его завещанию развеяли над одной европейской страной, которую он любил, а вторую часть захоронили на Ваганьковском кладбище в Москве, где у его матери было отдельное родственное захоронение. Сообщила об этом инспектору, предложив ему самому дать мне эту справку, а он в ответ небрежно посоветовал идти в суд.
Заместитель заведующего кладбищем, к которому я пришла с жалобой на бесчувственность инспектора, пожал плечами: а мы тут при чём? Переоформлением паспортов занимается ГУП «Ритуал». На вопрос, зачем тогда инспектору дано право унижать клиентов и требовать от них незаконные документы, ответа не последовало. В конце июля я получила ответ уже от ГУП «Ритуал», в котором мне отказывали в перерегистрации паспорта ответственности по причине... «отсутствия родственных связей» с захороненными.
Муж – это, оказывается, не родственник. Пришлось действительно обращаться в суд. Осенью 2013 года обратилась с иском к ГУП «Ритуал» в Савёловский районный суд. Каково же было моё удивление и удивление моего адвоката, когда в январе уже нынешнего года на одном из заседаний мы узнали, что, оказывается, паспорт на одно захоронение (мужа и свёкра) мне выписали давным-давно, о чём администрация кладбища мне даже не сообщила. Это ещё раз к вопросу о стиле общения с родственниками умерших.
В конце апреля уже нынешнего года Савёловский районный суд принял решение удовлетворить мои исковые требования и по второму захоронению, но не дал никакой юридической и материальной оценки беззаконию, сопровождавшему волокиту с оформлением паспорта на могилу мужа и свёкра. Восстановление справедливости законности обошлось мне в 117 тысяч рублей (оплата услуг адвокатов), а суд вынес определение о возмещении судебных расходов и взыскании с ГУП «Ритуал» всего… 8000 рублей. Представитель «Ритуала» А.В. Маненков во время прений выразил оригинальную для российской и мировой юриспруденции мысль о том, что платить должен тот, чьи права нарушены. А вообще, напомнил он судье, возмещение компенсации по аналогичным ходатайствам не превышает трёх тысяч (!) рублей.
Признавая вместе с судом свои расходы чрезмерными (пошла на них из-за фактора времени, который работал не в мою пользу, так как второе захоронение ввиду отсутствия в течение 12 лет ответственного могли признать бесхозным и отобрать), тем не менее не могу согласиться с размером компенсации, которая, как пояснила судья, принята в судебной практике по таким несложным делам и считается «разумной». Может быть, она и разумная, но сообщите мне адреса адвокатских сообществ (коллегий, бюро и т.д.), где сбор и анализ материалов по аналогичным гражданским делам, изучение судебной практики, составление иска, пять присутственных дней в суде стоят в целом 8000 рублей!
У меня также вопрос и к законодателям: когда же будет принят законопроект, подготовленный Федеральной антимонопольной службой РФ, о внесении поправок в давно устаревший федеральный закон «О погребении и похоронном деле»? Его принятие помогло бы не только покончить с процветающим рвачеством на рынке печальных услуг, но и внедрить в практику цивилизованные стандарты общения клиентов с администрацией кладбищ; создать органы государственного и муниципального контроля и надзора в этой пока бесхозной сфере; прописать финансовую и административную ответственность сотрудников кладбищ и ритуальных служб и требования к профессиональной подготовке инспекторов. Пока же за восстановление прав граждан, нарушенных сотрудниками ритуальных учреждений, расплачиваются сами граждане. Ну не абсурд ли?