СОЮЗНЫЙ ТУРИЗМ
Всё началось с картинок в интернете. Гостиничный комплекс «Плавно», расположенный в Березинском биосферном заповеднике в Витебской области, выглядел очень живописно. Стилизованная под замок современная постройка. Сквозь ветви вековых елей и сосен проглядывает ровная гладь озера. Что может быть лучше комфортного отдыха среди первозданной природы! И мы всей семьёй отправились в места, где мне до сих пор бывать не приходилось.
Пока мы ехали в машине от Минска до «Плавно», я думал, что леса, озёра и реки всегда были главным богатством Беларуси. Надо только научиться правильно пользоваться ими, ведь в самом центре Европы находятся.
Но оказалось, что в Беларуси люди, занимающиеся туризмом, всё прекрасно понимают.
В гостиничном комплексе отдыхало не больше двадцати человек, и обстановка в нём была вполне домашняя. Симпатичная официантка Наташа по утрам принимала заказы на обед. Каждый из нас мог заказать, кроме драников, бабки и мачанки, блюда из мяса лося, косули и дикого кабана. А клюквенный морс был просто неподражаем.
О мачанке всё же следует сказать особо. И в прежние, и в нынешние времена в ресторанах она подавалась крайне редко. Секрет блюда заключался, во-первых, в блинах, замешанных на кислом молоке, а во-вторых, в мучном соусе, в который следовало эти блины макать. Мясо же было вполне традиционным – кусок свинины, кусок говядины, кусок домашней колбасы. И очень редкие повара могли всё это соединить в мачанку, от которой, что называется, за ушами трещало.
Меня, однако, больше занимала рыбная ловля. До обеда я сидел на обустроенных для рыбалки мостках, а жена с сыном бродили среди черничников и брусничников, фотографируя белые грибы. Но лучшими фотомоделями были ящерицы. Они подолгу позировали, позволяя себя снимать с разных ракурсов.
Я же таскал из воды мелочь – краснопёрок, плотвичек и подлещиков. Можно было настроиться на крупную рыбу – леща или щуку, но я предпочитал синицу в руках. За пару часов я вылавливал два-три десятка рыбёшек, затем потрошил их и отдавал жарить на кухню. Выложенные на большую тарелку, выглядели они весьма аппетитно.
За рыбалкой внимательно наблюдали камышёвки. Они усаживались на ветках кустов буквально в метре от меня и вертели головами, силясь понять, зачем я размахиваю палкой. В заповеднике птицы никого не боялись, и в первую очередь людей.
Однажды рядом со мной устроилась цапля. Она долго чистила перья, не обращая на меня внимания.
– Кыш! – пытался я прогнать её.
Цапля не улетала.
– Так ведь заповедник, – объяснил мне сын. – Мы здесь даже грибы не собираем.
– А ягоды?
– Ягоды едим, – нехотя согласился Егор. – Самые вкусные – костяника.
Мне в детстве тоже нравилась костяника, и не столько вкусом, сколько своим видом. Ягода походила на драгоценный камень в изысканной оправе.
В один из дней мы отправились в посёлок Домжерицы, где находились музей заповедника и вольеры с дикими животными. В музее своими размерами поразил медведь, стоящий на задних 
лапах. Но чучело – оно и есть чучело, и мы пошли к вольерам.
Огромный зубр медленно подошёл к металлической сетке и нехотя сжевал пучки травы, которые мы по очереди ему протянули. Выглядел он меланхоличным, но что толку гарцевать одному по вольеру?
Зато благородный олень Яшка громко стучал по сетке рогами, похожими на большой куст.
– Что ему надо? – спросил Егор.
– Еда, – сказал я. – Или оленуха. А может, просто надоело в тюрьме сидеть.
По соседству дружно завыла пара волков. Это был настоящий вой, тот самый, от которого уходит в пятки сердце. Испуганно метнулись в дальний угол своего вольера косули. Енотовидная собака выскочила из укрытия и опять спряталась. Не проснулся только медведь. Он лежал, упёршись лапами в толстые прутья клетки. Егор попытался разбудить его воплями. Медведь мутно взглянул на него, вздохнул и снова уронил тяжёлую голову.
Самой деятельной была крупная кабаниха. Она неустанно копала длинным рылом землю, время от времени недобро поглядывая на нас. Егор снимал её дольше других.
– Классная зверюга! – сказал он.
Однако самое яркое впечатление осталось у нас от трёхкилометровой экологической тропы. Она вела сначала по мрачному еловому лесу, затем по просторному березняку и выходила к огромному болоту. Это был заповедник в миниатюре с его основными зонами. По недавно 
сделанным мосткам на болоте мы прошли к бочажинам с чёрной водой. Верхушки чахлых кустов пропадали в сонном мареве.
– Что это? – наклонился Егор.
– Клюква, – сказал я. – Журавины.
На мшистых кочках густо лежали крупные розоватые ягоды. Ещё неделя-другая – и можно собирать.
– Вкусно, – съел пару ягод Егор. – Большое здесь болото?
– Одиннадцать тысяч гектаров, – сказал я. – Белорусские болота считаются лёгкими Европы. Без них она давно задохнулась бы.
– А я читал, болото надо осушать.
– Не всякое, – вздохнул я. – Заповедник для того и существует, чтобы никто здесь ничего не трогал.
На следующий день я заказал баню. Банщик, как и весь обслуживающий персонал в комплексе, был из соседней деревни Воловая гора. Он истопил печку берёзовыми дровами, приготовил дубовые и берёзовые веники, аккуратно разложил полотенца и простыни.
– В парилке больше ста градусов, – сказал он мне. – Не многовато?
– Нормально, – кивнул я. – Мы же не иностранцы. Они, кстати, заказывают баню?
– Ещё как! – оживился банщик. – Подолгу не сидят, только фотографируются.
Последние два дня всю пойманную рыбу я отпускал. Ловил, кстати, только на хлеб, на червя брали одни лишь мелкие окуни.
Мелкая волна плескалась в плавнике, сбитом в зыбкую массу. Любопытствующие камышевки всё так же едва не выхватывали из рук хлеб.
По озеру, подобно айсбергу, дрейфовал большой остров, поросший лозняком. Эти острова тоже были из тростникового плавника. Озеро потому так и называлось – Плавно.
– Приедете к нам ещё? – спросила меня администратор Тамара Николаевна.
– Обязательно, – сказал я. – И всем своим знакомым буду рекомендовать. Где ещё увидишь плавучие острова!
– А болото? – вмешался Егор. – Супер! Да и лес тут хороший.
Что и говорить – в «Плавно» всё было славно. На пригорках росли белые грибы. В озере гоняла мальков щука. Над водой летела куда-то по своим делам цапля. Лунная дорожка уходила в тёмную гладь озера. Она вела в страну, которую нам ещё предстояло открыть.