По ком воет сирена?

Весь 2021 год почему-то думалось: «Неужели моему поколению, рождённому вместе с первыми полётами в космос, посчастливится прожить без войны?» Нет, не посчастливилось.

Первый день СВО застал меня в евпаторийском санатории. Рано утром, выйдя к завтраку, я моментально почувствовала слом мирной жизни. Людей в столовой почти не было, несколько человек ели, сосредоточенно уткнувшись в тарелку. Курортную безмятежность и праздную рассеянность как рукой сняло. В воздухе висел безответный вопрос ни о чём и обо всём сразу. Оказалось, что симферопольский аэропорт закрыт, билеты на поезда и автобусы моментально превратились в подзабытый дефицит. Отдыхающие со всей страны, презрев путевки, курсовки и убытки, мечтали только об одном – быстрее добраться до дома.

В экстраординарных ситуациях ход времени сразу ускоряется, а течение буднично-земных (не виртуально-новостных!) событий наоборот замедляется, и всё привычное, которое, по мнению классика, «замена счастию», потихоньку подтачивает ржа неопределённости.

Стоит только фатуму закусить удила да змееволосым фуриям взъяриться, как вступает в свои права война, одна лишь способная и обесценивать человеческую жизнь и сделать её бесценной. Ради прекращения бытия Ангел Апокалипсиса – грозный Абаддон берёт в мертвящие руки хрустальный глобус. Незрячий творец нового ада блуждает в поисках своей погибели, затевает битвы, обрекая всех, попавшихся ему под крылатую руку, на исключительный библейский выбор: всемогущий неиссякаемый свет или вечная тёмная бездна, жизнь или смерть, рай или геенна, счастье или злополучие. Эта предельная дилемма волновала – и будет волновать до скончания веков – человеческие умы, способные победить духовную апатию.

Пока человек пребывает в мире, он, сам того не понимая, безгранично счастлив, потому что даже всякого рода нестроения, случающиеся в мирные дни, идут по «плану», и реакция на них – предсказуемая, естественная. Во время покоя строптивую судьбу можно взять под уздцы. Тогда и несчастье отпускает легче, быстрее, чем в военную годину. Поверьте, человек, понюхавший пороху, навсегда заражён бациллой горя и страха.

Достаточно однажды стать свидетелем обручения жизни со смертью, чтобы осознать себя одновременно вошью – тварью дрожащей – человеком, право имеющим. Заголосил приказ всем в укрытие – и текущие дела сразу выхолащиваются, сердце сжимает вопрос: «По ком воет сирена?» Сознание угнетено беспомощностью перед сокрушительной волей войны, несущей внезапную смерть, изувечение, потерю всего дорогого. Как предупреждал Воланд Маргариту, слова в данном случае бесполезны и работу Ангела бездны надо воспринимать бесстрастно: «Никогда не было случая, да и не будет, чтобы Абадонна появлялся перед кем-нибудь преждевременно».

Легко сказать. А на деле?

Весёлый женский голос объявляет отбой воздушной тревоги! И моментально перестаёшь верить, что опасность была совсем рядом. Расправляешь плечи… «Я царь – я раб – я червь – я бог!» Вечная память Гавриле Романовичу Державину, написавшему эти слова ровно 240 лет тому назад. Поистине история не с нас началась и, надеюсь, не нами закончится. Так кто же мы? Смелые люди?

Сонм смельчаков давно обитает в искусстве. Но искусство не жизнь. Искусство – смерть, непревзойдённо играющая в жизнь. В реальности человек становится героем по воле обстоятельств, когда деваться некуда, когда бытие оборачивается экзаменом на свои постулаты. Поле боя не поле игры и болтовни. Время налёта вражеских ракет не художественный образ, не символ, не знак. К громоподобной работе ПВО и взрывам снарядов привыкнуть невозможно. Сердце начинает оглушительно биться, конкурируя с громозвучным ходом курантов.

Первый жуткий опыт я испытала 22 сентября прошлого года, когда ракета попала в угловую часть прекрасного светлого здания Штаба Черноморского флота. Деревья в его внутреннем дворике и памятник адмиралу Фёдору Ушакову остались целёхонькими. Буквально через несколько минут разорвался снаряд рядом с домом, где я живу, – на одной из центральных севастопольских улиц. С хрустом посыпались стёкла. Обшивку моего балкона пробил осколок снаряда. К счастью, никто не пострадал ни в штабе, закрытом на ремонт, ни в нашем дворе. Тогда-то мы ясно осознали, что история приготовила нам нескучный образ жизни.

После этого вражеские милитари-потуги стали для севастопольцев нередким источником острых ощущений. Помню, как в мае одну ночь сидели в подвале нашего дома с часу до половины третьего ночи. День пережили благополучно, а в полночь начался налёт и длился около часа. На следующее утро звучала короткая тревога. Потом всё было спокойно две недели. Вновь прилёт. ПВО работает на славу. Заморские слова «сторм шэдоу» и «атакамс» стали обиходными.

И вот наступило воскресенье 23 июня, когда на пляж – территорию абсолютного счастья – посыпались кассетные бомбы. Но об этом стало известно позднее. В 12 часов ненадолго завыла сирена. К 14 часам я пошла на отчётный спектакль Севастопольской академии хореографии – балет «Белоснежка». В 19 часов уже присутствовала на великолепном концерте цикла «Музыкальные истории», которые устраивает в городе-герое Севастопольский театр оперы и балета. Ведущий Артём Варгафтик объявил минуту молчания. Пианист Александр Гиндин и кларнетист Артур Назиуллин в память о погибших и раненых исполнили Адажио из Концерта для кларнета Моцарта. И хотя траурным был объявлен следующий день, в течение вечера никто не аплодировал блистательному исполнению. Благоговейная тишина подчёркивала скорбные чувства и артистов, и зрителей.

После концерта меня пригласили друзья на «50 грамм» – для снятия стресса. Поистине широк русский человек. И беда тому, кто рискнёт его сузить.

Вот такая жизнь – полная неожиданностей и культурных программ. Сегодня, например, закончились гастроли Российского театра драмы имени Фёдора Волкова. Ранее, в Пушкинские дни, Самарский театр оперы и балета дал спектакль «Бахчисарайский фонтан», а в исполнении Академической симфонической капеллы России под управлением Валерия Полянского прозвучала опера Чайковского «Евгений Онегин». На каждом представлении – аншлаг.

Накануне моего творческого вечера, который состоялся 29 апреля в Театре имени Луначарского, я молилась только о том, чтобы не помешала воздушная тревога. Слава богу, всё обошлось.

Сейчас главное – выстоять, не унывать, научиться смиренному отношению к войне, исторической ответственности, взаимодействию со временем. Да, мы обеспокоены, но не замыкаемся в своём мирке и смело движемся в будущее.

Жизнь не пропагандистское кино и не споры – бессмысленные и беспощадные, ведущие в пропасть разорванной в клочья системы мира, которая

невероятно усложнилась и должна уступить место новой – упрощённой до примитивности.

Новая Истина? Новый Носитель Истины?

Начальная глава Истории сотворилась в день греховного нарушения первым человеком воли Бога и завершится Страшным судом над грехом. Мы же – действующие (или бездействующие) лица в этом промежутке Вечности. Причём удивительно опрометчивые лица. В 1935 году, перед катастрофой Второй мировой войны Жан Жироду сочинил пьесу-притчу «Троянской войны не будет» о роковом легкомыслии парижан. Драматург предостерегал от абсурдных идей людей, утративших чувство опасности и забывших, что такое жизненные ценности.

Не прошло и ста лет. Однако увещевания по-прежнему походят на глас вопиющего в пустыне. Реакция на них так же беспечна.

Вспомнилось, как 2 августа 2009 года после богослужения в Херсонесе Патриарх Кирилл сказал:

«Сегодня моя горячая молитва о том, чтобы никогда и ни при каких условиях братья не смотрели друг на друга через прицел, чтобы никогда и ни при каких обстоятельствах рука одних не поднялась против других, потому что ничто так не разделяет братьев, как пролитая кровь. Вот почему мы должны отдавать все силы для того, чтобы сохранять мир здесь, в Севастополе, и вообще на всех пространствах исторической Руси; чтобы брат никогда не воевал с братом; чтобы мы поняли и осознали призвание быть вместе, помогая друг другу даже в самых трудных экономических и политических обстоятельствах; чтобы у нас хватило мужества и силы духа не терять любви друг ко другу, поддерживать друг друга и помогать друг другу».

Тогда слова Святейшего Владыки казались странными. А ведь он бил в набат, предостерегал, напоминал, что законы истории не приемлют эмоциональных оценок и комментариев, так как опираются на достаточный инструментализм и чёткую прогностику. Однако, как видим, и «запланированность» их невозможна из-за большого количества факторов влияния.

В 2007 году на сайте «Православие.ru» вышла моя статья «Севастопольское пророчество», один из сюжетов которой был посвящён чудесному обретению мощей неведомого святого в разорённом татарами Инкерманском Климентовском монастыре и его пророчеству, открытому в 1635 году одному из спутников отца Иакова Лызлова: «Помышляете обо мне, о друзья, взять мощи мои на Русь, а я хочу по-прежнему здесь учинить Русь». И в ответ появляется комментарий: «И если завтра из-за слов Ольги Ковалик в Украине погибнет сто-двести людей, в их числе дети...»

Вспоминаю зафиксированное мною пророчество батюшки Серафима Саровского о Киево-Печерской лавре, явленное в Дивеевском монастыре в 2013 году: «Там мёртвые – живые, а живые – мёртвые. Благословляю рыть канавку, как здесь вырыли сёстры. Место Богородица укажет. Иначе не спасутся».

Не услышали? Не способны услышать по греху безответственности, разрушающему все устои? Господь рассеял надменных помышлением сердца их. И уже в ту пору отправил Он двух Ангелов к Содому.

Сквозь толщу трёх тысяч лет доносятся призывы горна воинственных фараонов. Что пророчат сладостно-рычащие звуки? Предопределённость? Хаос, пожирающий сам себя? Молнию от неба и до неба? Всё написано, сказано, учреждено. «Века – веков лишь повторенье», – два столетия назад мудро заметил Виктор Тепляков во «Фракийских элегиях».

Война – и опора истории, и её могильщик. Она не имеет паттерна: каждая – беспрецедентна. Счёт, ею выставляемый, должен быть оплачен кровью, которая не напрасна только ради преображения государства, способного изгнать из себя порок и выпестовать нравственность.

Включила старую запись спектакля БДТ «Пять вечеров». Взволнованного отклика зрительного зала на голоса блистательных Зинаиды Шарко, Ефима Копеляна, Кирилла Лаврова, Людмилы Макаровой, Всеволода Кузнецова достаточно, чтобы понять, какие душевные струны затрагивала эта пьеса Александра Володина в самом конце 1950-х годов. Если раньше последняя реплика Тамары: «Ой, только бы войны не было!..» – звучала в контексте хрестоматийной песни «Хотят ли русские войны», то теперь, когда никем не объявленная война кажется жестокой распрей враждующих сторон, хочется воскликнуть вместе с героиней Шарко – «то ли радуясь, то ли страшась за своё счастье»:

– Ой, только бы войны не было!..

Севастополь