Окончание. Начало в «ЛГ», 2024, № 51.
Много лет жила с убеждением, что во всех приличных гостиницах мира говорят по-английски. Последняя поездка в Китай разбила это представление в прах. А отели были приличные: один сети Hilton, два других – китайских владельцев, ничуть не менее комфортные и импозантные.
«Книг дома не держу!»
Было так. Стоит заговорить по-английски – тебе тут же суют под нос гаджет с переводчиком. Ты говоришь, а на экранчике возникает перевод на китайский. Дальше девушка переадресовывает твой вопрос искусственному интеллекту и подаёт тебе гаджет с его ответом на русском. Если клиент хочет что-то уточнить, история повторяется.
Таким манером поступают девушки на рецепции. С остальными работниками отеля – горничными, работниками ресторана – можно вовсе не пытаться коммуницировать: они лишь мило улыбаются. Ну, или молча кланяются при появлении новых постояльцев.
Невозможность поговорить хотя бы по-английски вызывала некоторое неудобство. Ведь у нас в отелях, где бывают иностранцы, обычно все сотрудники говорят по-английски, а тут – нет. Как это совместить с изучением китайцами английского до двенадцати ночи в течение всех двенадцати школьных лет? Не знаю.
Сталкивалась и с тем, что подчас даже простые вопросы, относящиеся к непосредственным обязанностям сотрудника, вызывали недоумение. Например, захотела послать несколько открыток. Как быть? Пытались объяснить две девушки плюс их начальница, вызванная на подмогу из-за сложности проблемы. Искусственный интеллект подсказал, сколько стоит послать в Россию открытку, но на ней, уже в типографии, напечатана марка на некую сумму (как делалось когда-то в СССР). Надо ли её учитывать? Для ответа не хватило совокупной мощи трёх естественных и одного искусственного интеллекта. На всякий случай я наклеила побольше.
При отлёте надумала купить в аэропорту платочек для подруги, оплатив наличными юанями и частично евро, тоже наличными. Продавщица встала в тупик перед сложной арифметической задачей, которую без ИИ с лёгкостью решают кассирши в duty free московских аэропортов. Видимо, если и к ним внедрят ИИ, наши тоже утратят простой навык.
Моя подруга, которая преподаёт в Москве русский китайцам, просила купить книжку – что-то романтическое, про любовь. Оказалось, всё не так просто: книжные магазины есть, но они редки и оказались далеко от нашей гостиницы, а времени было мало. Да и, как выяснилось, китайцы всё меньше читают бумажные книги, предпочитая гаджеты. Перед отъездом попросила нашего сопровождающего Чёрного Мишу (его представила в первом очерке) принести книжку из школьной программы детей, и я её куплю. Миша ответил тоном некоторого превосходства технологически продвинутого существа над отсталым: «Я книг дома не держу». И не только он не держит. В аэропорту не увидела ни одного киоска печатной продукции. Ни тебе бумажных газет, ни детских книжек, ни карманных изданий «в дорогу». Может, из-за новизны недавно построенного аэропорта, где торговля ещё не налажена?
А вот что в КНР выше всяких похвал – это посадка деревьев.
«Пусть каждый посадит сирень иль сосну»
Когда была здесь в 2010 м, отметила: воздух в мастерской мира грязный. Люди приспособились, а растениям плохо. В Шанхае видела, как ставят капельницы деревьям, чтобы те не засохли.
Экологические проблемы в стране осознали. Много работают, чтобы заместить угольную энергетику ветровой. Можно видеть и целые поля солнечных батарей. Электромобили с отметиной: номера выделены зелёным цветом, а у бензиновых – синие. Но и другого хватает. Как-то остановились на дороге. Вышли и окунулись в атмосферу вонючего тумана. Жгут свиную щетину или птичьи перья? Оказалось, вблизи производство, которое всё это пока «выдыхает». И дело не в технологической отсталости. Можно заменить грязные технологии на более чистые, и очистить тоже можно всё. Но это стоит денег, и продукция, произведённая на «чистых» заводах, окажется не столь дешёвой, к какой привык мировой потребитель. Приходится искать компромисс.
При этом китайцы используют такой традиционный способ улучшения окружающей среды, как посадка деревьев. Выделили два самых быстрорастущих и эффективных дерева. Одно что-то вроде тополя или платана, второе – хвойник, один из подвидов сосны. Их сажают вдоль дорог и даже во дворах между небоскрёбами.
Мне было приятно видеть свежие лесополосы. По опыту Сальской степи знаю, что они повышают урожай зерновых на 5–7 центнеров с гектара, процентов на десять. К тому же это островки дикой природы, где гнездятся птицы, живут звери. После Великой Отечественной войны у нас в степях их высаживали всем миром с участием пионеров и школьников. Действовал, как его называли, «сталинский план преобразования природы». В 1948 м вышло постановление «О плане полезащитных лесонасаждений, внедрения травопольных севооборотов, строительства прудов и водоёмов для обеспечения высоких устойчивых урожаев в степных и лесостепных районах европейской части СССР». Такого по масштабам не было нигде в мире. Появилось 8 крупных лесных государственных полос в степных и лесостепных районах протяжённостью свыше 5300 километров. «В Орле, в Сталинграде, в Рязани, в Клину пусть каждый посадит сирень иль сосну!» – призывал советский мультфильм 1949 года, стишок был и в «Родной речи». Потом, особенно в 1990 е, степные лесополосы частью погибли, частью были вырублены. Надо восстанавливать и новые сажать.
Похоже, в Китае подхватили полузабытый у нас почин. Каждый китаец начиная с двенадцати лет обязан ежегодно высаживать три дерева. И высаживает! Откуда их берут? Представьте, покупают за свои денежки! Питомники, где выращивают молодые деревца, часто видишь вблизи дорог. 18 марта в КНР – День всенародной посадки деревьев.
Если вообразить, что нечто подобное про три дерева сейчас объявят у нас, боюсь, инициатива забуксует в жирной «муляке» обсуждений и согласований. Детям лопату дать нельзя: опасно, пенсионеров вовсе не тронь. И кто вправе приказать сажать деревья? А как же Конвенции ООН о правах человека, запрет принудительного труда? К тому же для подобных работ давно изобретены «таджики». Мой сын пытался организовать высадку деревьев на волонтёрской основе. Что-то посадили, но волонтёрство тем и отличается от обязательного труда, что сегодня ты работаешь, а завтра «размотивировался» – и бросил!
В КНР сажают без рассуждений. Это происходит потому, что там нет демократии западного типа. Можно отдать нужный для общества приказ – и люди всё чётко исполнят. В Китае жизненный ресурс не уходит в болтовню. Впрочем, об этом неустранимом недостатке демократии писал ещё Аристотель в V веке до н.э.
Кто кому образец?
Когда слышу, что нужно брать пример с Китая – мне немного смешно. Как возьмёшь, если мы другие? Не хуже, не лучше – другие. Что одному – пара пустяков, для другого – неодолимая трудность. И наоборот. Поэтому каждый человек/народ ищет свой, уникальный путь к успеху.
Вспоминается, что Константин Левин из «Анны Карениной», alter ego Льва Толстого, писал книгу, где пытался вывести политэкономию не из климата, не из почвы (как делали другие), а из характера работника. В этом большая доля истины. Экономические операторы знают, что, например, на юге России лучший лук выращивают корейцы, а баранов – дагестанцы, и ничего с этим не поделаешь. Народное хозяйство, равно как и образ правления (форма государственного устройства), должно стоять именно на фундаменте характера и духа народа. Но в наши дни об этом предпочитают политкорректно помалкивать. А то вдруг строго спросят: «Вы что же – сторонник идеи национальной исключительности?»
Признаюсь: я сторонница этой идеи. Все народы мира исключительны и неизменны в своей исключительности. Путь к успеху, его образ, цели и ценности у каждого свои. Как ни пытались мы в перестройку и позже перевоспитаться в американцев, насаждая индивидуализм, взращивая «достигательную мотивацию», выпячивая всевозможные права, выходило убожество, унижение, общенародная депрессия. А когда – поневоле! – вернулись к себе исконным, сразу пришли и развитие, и бодрость духа, и вера в себя. Попытка глобализаторов стричь всех под одну гребёнку и насаждать единообразный (читай – американский) образ жизни не ведёт к процветанию.
Китайцы сумели использовать свои сильные стороны: способность не рассуждая и без устали трудиться, не болтать попусту и верить в своих руководителей. Вера в вождя – это, в противоположность типичным интеллигентским воззрениям, вовсе не показатель дремучести, отсталости и природного рабства, это может быть фактором силы. Как вера солдата в своего командира, ребёнка – в отца. С единой общей верой и приходят победы. Мы китайскими достоинствами не богаты, но у нас есть свои сильные стороны, надо их учитывать и развивать, не пытаясь списать успех у соседа, как двоечник контрольную.
Пекин – Москва