Меня классифицируют по-разному: календарист, журналист, публицист, эссеист, культуролог, историк, писатель… Хорошо, что не политолог и не общественный деятель. Я просто старый человек, пенсионер, галерный раб, потрудившийся не один десяток лет на литературной галере. И ныне подводящий итоги.
От очерка до литпортрета
Итак, очень коротко. 43 изданные книги и ещё с десяток написанных, но, увы, неизданных. Более 2000 газетно-журнальных публикаций в различных СМИ, в газетах «Вечерний клуб», «Вечерняя Москва», «Московская правда», «Век», «ЛГ», «Красная звезда», «Щит и меч» и т.д. Отдельные статьи, очерки, эссе и прочие жанры. В «Мосправде» вёл долгоиграющую рубрику «Заметки ворчуна» – публицистика о жгучих проблемах страны.
Перечислять журналы даже как-то неудобно: могут подумать, что я всё напридумал, но нет, отвечу, как Барон в горьковском «На дне»: «Было, всё было!..» Долгое сотрудничество с журналами «Наука и жизнь», «Огонёк», «Работница», «Крестьянка», «Космополитен», «Каприз», американо-русским журналом «Алеф» и даже «Крокодил»…
Книги. Первая вышедшая – «От Рюрика до Ельцина», хроника российской жизни, была издана в начале 1994 года, когда мне шёл 62-й год. Недаром Андрей Вознесенский выразился обо мне на творческом вечере в ЦДЛ: «Поздняя ягода». Да, поздняя, я не спорю…
Потом были изданы «Огненный век», книга-альбом «XX век» – иллюстрированная хроника российской истории, «5-й пункт, или Коктейль «Россия» о национальных корнях знаменитых россиян, три тома «Отечество. Дым. Эмиграция», «И плеск чужой воды» и «Огни эмиграции». Здесь – не только Бунин, Куприн, Зайцев, Шмелёв, но многие почти забытые, как дочери Льва Троцкого Татьяна и Александра, Зинаида Гиппиус, Раиса Блох и другие.
Тихо горжусь, что написал несколько книг о литераторах.
В «Эксмо» в 2007 году вышло энциклопедическое издание «99 имён Серебряного века». Затем «69 этюдов о русских писателях» – о классиках и «Знаменитые писатели Запада. 55 портретов». А там мои любимцы – Вольтер, Гёте, Гейне, Оскар Уайльд, Бальзак, Флобер, Анатоль Франс, Бернард Шоу, Сартр и т.д. Все три книги несколько раз переиздавались.
На этом не остановился: была мечта сделать свою литературную энциклопедию, но не хватило сил. Однако литпортреты продолжали выходить: «Опасная профессия: писатель» – томина в 638 страниц – от Горького и Луначарского до Довлатова и Льва Лосева.
Ещё одна книга – «Золотые перья»: литературные портреты писателей еврейской национальности от Афанасия Фета до Иосифа Бродского.
И ещё: «Культовые имена: от Э до Э. От Эразма Роттердамского до Умберто Эко». И последняя, изданная в «Радуге», – «Прекрасные безумцы»: Жорж Санд, Фридрих Ницше и Константин Бальмонт.
А какие ещё писал книги и – добавим – издал? «Терра Детектива» – криминальный календарь совместно с писателем Виктором Черняком... «Поцелуй от Версаче» – книга о звёздах, идолах и кумирах. «Страсти по Луне» – Луна глазами русских поэтов. «Московский календарь. Девять веков жизни столицы». Написано вместе с женой Анной Безелянской. Две книги о художниках: «Улыбка Джоконды» и «За кулисами шедевров». Две о кино: «Кино-story», «Плата за успех».
И много книг о женщинах, любви, встречах и расставаниях: «Вера, Надежда, Любовь», «Налог на любовь», «В садах любви», «Жизнь и гибель принцесс», «Тысяча и два поцелуя», «Жила-была женщина» и «Мужские игры во все времена» – вместе с Анной Безелянской.
Человек вербальный
Книги – это не всё. Надо отметить радио и телевидение. Уйдя с Иновещания, где я писал пропагандистские материалы об СССР и о советском образе жизни, я не порывал с радио и выступал на многих радиостанциях. «Р-1», «Говорит Москва», «Эхо Москвы», «Маяк», «Надежда» и на других. Вёл постоянные рубрики. Также и на телевидении. Первый раз меня пригласили в программу «Книжный двор» после выхода книги «От Рюрика до Ельцина», а потом я стал частым гостем в «Останкино». Выступал в многочисленных программах – и никакой робости и стеснённости, особенно в программе «Доброе утро, страна!». А когда появился новый канал – «Дарьял ТВ», там я стал главным ведущим в программе «Академия любви» об амурных похождениях знаменитых людей. Первая программа называлась «Пушкин и его женщины». Апофеозом моей ТВ-деятельности стал биографический фильм о Марлен Дитрих, показанный по каналу «Культура».
ТВ окончательно сформировало некое впечатление у моих знакомых, что я – миллионер, но никаких миллионов я не заработал. Наработал только имя и букеты газетных заголовков: «Хранитель времени», «Человек-архив», «Упорнограф Безелянский», «Рыцарь Серебряного века и летописец Огненного» и т.д. И ещё один вопрос, который многим не давал покоя: «Ну скажи честно, кто тебе помогает? Сколько литературных негров работает на тебя?» Какие негры? Какая помощь? Всё сам, сам, сам! Обычный трудоголик. Человек из энциклопедического словаря. Недаром в ЦДЛ Евгений Рейн встречал меня со словами: «А вот и наш д’Аламбер пришёл!..» Хотя можно было прибавить и Дени Дидро.
Забавный случай произошёл однажды в Париже, когда мы познакомились с близкими родственниками могущественного олигарха Ф. Его тёща, пленённая моими байками, предложила: «Юрий Николаевич, вы интересный человек, хорошо бы вам купить виллочку в Сен-Тропе рядом с нами, и тогда мы сидели бы на веранде, взирая на яхты и море, и вы бы нам что-то рассказывали». Я ответил, что подумаю, а сам тихонько нащупал в кармане брюк кошелёк, где лежали 213 евро на мелкие расходы.
Купить виллочку в Сен-Тропе, рядом с виллой Брижит Бардо, – прекрасная шутка.
Но разве сама жизнь не является подчас горькой шуткой?.. Нет, как говорят в народе, от трудов праведных не заработаешь палат каменных. У меня нет дачи, коттеджа, яхты, автомобиля, недвижимости на Западе, долларов в банке. Обычная трёхкомнатная квартира с основным богатством – личным архивом, книгами, различными досье и т.д. Короче: вербальный человек из эпохи Гутенберга, под дырявым зонтом, без компьютера (он есть, но пользоваться им так и не научился), вне тусовки. Одинокий волк. Было много друзей и знакомых. Часть отправилась на небеса, часть живёт в заморских странах, и часть ровесников в основном обитает на диванах и кроватях, без выхода на улицу. Мы с женой живём одни. Ни детей, ни внуков. Ледяное одиночество. Как написал Николай Рубцов: «Всё было весёлым вначале, всё стало печальным в конце». Или Андрей Вознесенский: «Но итоги всегда печальны, даже если они хороши».
Как аккорд, печальный? Вижу кислые физиономии, поэтому концовку монолога изменю и скажу о главном, что меня сегодня волнует. Это – подведение итогов.
Память – штука ненадёжная
В 2011 году я издал за свой счёт дневниковую книгу «Наедине со временем, или Дневник интеллигента в очках» – 60 экземпляров. Идея понравилась, ибо память штука ненадёжная, всё забывается и проваливается неизвестно куда. К дневникам я вернулся в последние два года. И вот в издательстве «У Никитских ворот» вышли две книги: «О СССР – без ностальгии» – книга первая, воспоминания и дневник москвича, 30–80-е годы. И вторая – «Драма лихих 90-х». На подходе третья – «Нулевые, боевые, пенсионные» (2000–2010). И готова четвёртая – «Жизнь из последних сил».
Пересказывать первый том в 740 страниц невозможно, впрочем, как и последующие. Главное: я подробно изложил свою жизнь (у меня нет биографа, как Эккерман у великого Гёте), становление, формирование «домашнего беспризорника», как я себя называл. Отец – враг народа, впоследствии реабилитированный, мать не разгибала спины за швейной машинкой «Зингер», братьев и наставников не было. В основном знание жизни черпал из книг. Книгочей с детских лет.
И сформировался каким-то странным: не радовался, что «броня крепка, и танки наши быстры…» Не восхищался «Молодой гвардией», а любил психологические новеллы Стефана Цвейга и песни Александра Вертинского.
И дальше: «Нас обманули, нас ложью опутали…» Вот эту ложь я чувствовал с ранних лет. И не только я, но и мой сосед по школьной парте Андрей Тарковский. Мы с ним поклонялись как бы другим богам, и у нас были другие ценности, в основном взятые из декадентского Серебряного века. И вот в один ноябрьский день 1949 года два 17-летних отрока упражнялись в написании стихотворения через строчку: одну – я, другую – Андрей. Вышло мрачно и красиво:
Проходят дни густой лиловой тенью,
Летят на крыльях звонкой тишины.
Свой монолог я хочу закончить неким психологическим портретом, который я набросал о себе. 1950 год, 18 лет.
Я – всё одно непостоянство.
Я соткан из противоречий.
Пестро души моей убранство,
Язык мой – перезвон наречий.
В себя вобрал я нежность лани
И в то же время ярость тигра,
Нет для меня других желаний –
Разнообразить жизни игры.
Сегодня я в тоске грозовой,
А завтра смех и безмятежность.
Люблю во взоре бирюзовом
Я пламенеющую дерзость.
Юрий Безелянский
«ЛГ» поздравляет Юрия Николаевича с 90-летием! Крепкого здоровья, благодарных читателей и новых книг!