Рома Декабрев, Зеленоград
короткий список премии «Лицей» 2024 года, номинация «Проза»
— И снова здравствуйте, Надежда! — раздалось откуда-то сбоку.
Надя вскрикнула от неожиданности и выронила кочергу.
— Простите, это всего лишь я! Вы репетируете? Я отвлёк вас?
Старик сидел в алькове и перебирал в руках содержимое конверта. Сразу не удалось поднять с пола кочергу, в панике Надя лишь глубже загнала её под стол.
— Здесь нельзя находиться! Закрыто!
— Я совершенно уверен в том, что табличка при входе гласила обратное.
— Значит, вы её перевернули. Дверь была заперта, — девушка сразу дала понять, что внушить ей сомнение не удастся.
— Именно, что была! — он потряс связкой ключей. — Но это абсолютно неважно. Я заглянул, чтобы расплатиться за круассан и кофе, старая моя голова, всё забываю! Вас долго не было, вот я и решил присесть, а тут, глядь, мой конверт на столике. Кто-то его по ошибке вскрыл, гляжу, а внутри, а внутри-то… что? Завещание предыдущей владелицы кафе! — с улыбкой на лице отчеканил он, — Догадываетесь, что здесь странного?
— Я не могу этого знать.
— Помещение и бизнес целиком и полностью завещаны… вам. Ни её детям, ни близким, ни каким-либо партнёрам или помощникам, а простой официантке, которая работает здесь чуть меньше суток. Это весьма подозрительно, согласитесь?
— Бариста.
— Как пожелаете. Поймите правильно, как давнего друга семьи, меня эта ситуация не может не настораживать…
— У вас имеются какие-то конкретные юридические претензии? — удивлена своим тоном, так его.
— Нет, я вас ни в чём не подозреваю. Не дай Бог, — протянул он бумаги. — У меня и мысли не было о том, что вы подделали листок и вложили в конверт после, скажем так, не совсем законного вскрытия.
— Кто вы такой? — Надя отложила орудие на барную стойку (в пределах досягаемости), выхватила листок и полезла в карман за очками.
— Простите ещё раз — и мою память, и мои никудышные манеры, я ведь даже не представился! Меня зовут Стужин, как вы могли догадаться.
— Неужели? Если Стужин — это вы, то кем был тот парень, что оставил конверт?
— А вы этого не поняли?
— Отвечайте на вопрос, — Надя, выходящая из себя и себя в этом состоянии не узнающая, указала на чугунный прут.
— Конечно-конечно, — старик же не повёл и глазом, — то был тоже Стужин, как и я, есть ещё много Стужиных, они все — жалкие копии, всего лишь пародии, в то время как я единственный оригинал. Вы получите ответ, если математически суммируете меня и нервного юнца с ножнями, а затем бесхитростно поделите напополам. Каждый из них призван исполнить ту или иную функцию на соответствующем отрезке моей скромной жизни, — причмокнул он, закуривая трубку, будто вырезанную с полотна Магритта. — Шучу, Надежда, не берите в голову, это просто один из претендентов на должность сценариста, а по совместительству — курьер, сами понимаете, творчеством нынче себя не прокормишь, я не знаю даже, как его зовут. Желаете затянуться?
— Получается, водитель ваш однофамилец? — Надя пропустила любезное предложение мимо ушей.
— Возможно. Я не знаю никакого водителя.
— Так, а зачем вы здесь?
— Надежда, не нервничайте, я не отниму у вас и пяти минут. Как я уже сказал, мне должны были кое-что передать. И честно говоря, я рассчитывал не совсем на то, что получил. Но, чему быть, того не миновать. Теперь же, чтобы наследство вступило в свою законную силу, вам остаётся лишь подписать форму. Кажется, вас можно поздравить, так сказать, с удачным приобретением.
— Я и не собираюсь ничего подписывать.
— Мудрое решение.
— Это вообще не всерьёз, это всё не всерьёз, — спокойно сказала Надя. — Кто поверит в этот бред?
— Если, по-вашему, это бред, тогда и бояться нечего. Вдвойне мудро.
— Не ждите, что я буду потакать вашим маразматичным играм.
— Ваше право! — подмигнул старый иезуит.
— Ответьте, зачем ваш неоднофамилец на меня напал? — Надя закатала рукав.
— Как это напал? Что вы такое говорите! — от напускной неожиданности старик даже закашлялся с нехорошей хрипотцой.
— Он схватил меня за руку и дал… — осеклась Надя, не уверенная в том, стоит ли сообщать о деньгах, — дал по голове.
— Он поднял на вас руку? Какой кошмар! Вы, конечно же, сообщили в полицию?
— Нет…
— Не откладывайте это! А мы точно говорим об одном и том же человеке? В болотном свитере, в плаще или в пальто? Иногда он в шляпе, а иногда нет, внешность его не поддаётся описанию, она иррациональна, как экспонента по отношению к натуральным числам, — он пытался что-то отыскать в записях, будто для того, чтобы свериться с текстом. — Говорил ли он что-то при этом? Попытайтесь вспомнить все детали, будьте так любезны, если, конечно, это не травмирует вас.
— Травма — это когда ногу оторвало, всё прочее — неполноценность.
— Как радикально! Мне нравится, но всё же…
— Я не помню, — выдавила из себя Надя.
— Искренне вам сочувствую. Мы разберёмся с этим, вас гарантированно услышат, — старик произнёс эти слова с глубокой заботой, всё его существо выражало участие. — И репетиции ваши не пройдут в пустую.
— Да что вы заладили со своими репетициями?
— Ну как же? Вот ваш текст, ваши реплики, а в ремарках прямым языком сказано: «Надя вскрикнула от неожиданности и выронила кочергу, с первой попытки у неё не получилось её поднять, трясущимися руками она загнала её между стульев, а затем только очнулась: какая кочерга, из какого камина, и та вмиг испарилась?». Так в точности и написано. Взгляните сами.
Надя пробежалась по тексту, лёгкий озноб завладел её руками.
— Что за фокусы? — даже как-то истерично ухмыльнулась девушка.
— Не пугайтесь. Эти бумаженции, по-хорошему, не предназначаются для посторонних глаз. Никакой я не Стужин, а просто старый Суфлёр. Ravi de vous rencontrer. Мне нравится это имя. Вся отрада моя — напоминать людям забытые реплики и оставаться при этом незамеченным, не только зрителям, но в идеале и самим актёром. Одна беда, я стал слишком стар и сам иногда забываю текст, поэтому и прибег к услугам этого заведения.
— Каким услугам?
— Где же как не здесь тебе выпишут все сложные места на бумаге? Сам, к сожалению, не могу, представьте себе, я боюсь собственного почерка, — он вытянул перед Надиным лицом трясущуюся кисть.
— Вы отдаёте себе отчёт, как это звучит?
— Представить боюсь, — скорчил испуганную гримасу Суфлёр.
— Так, а свидетельство о моей смерти?
— Прозвучит странно, но, если оно там, значит ему там самое место.
— Всё это напоминает дешёвый развод, чёрт с ним со свидетельством, это можно было спокойно подстроить, но рисунок… Объясните, как попал сюда рисунок?
— Не нервничайте, Надежда. Какой ещё рисунок?
— Это написано с меня!
— Позволите. Любопытно, — произнёс старик, надвинув густые серые брови на оправу очков. — Рисунок был в конверте? Под сургучной печатью? Удивительное сходство.
— Да!
— Есть у меня одна мыслишка, но это долгая история, — сказал он после детального изучения наброска, вскинув брови до потолка.
— Я не тороплюсь, — Надю чрезвычайно выводил из равновесия ироничный тон старика.
— А вот это очень точно подмечено, Надежда, никуда мы не торопимся, ночь ведь в самом разгаре и не думает прекращаться, — потрясываясь от суховислого смеха, заявил он. — Ответственно заявляю: сначала я сомневался, но с каждой минутой вы нравитесь мне всё больше и больше. Так уж вышло, что предыдущую владелицу тоже звали Надеждой. Всех владелиц этого дрянного заведения звали Надеждами. Так было до вас, так будет, по всей видимости, и после.
— Вы мне угрожаете? — девушка скомкала бумаги и кинула собеседнику под ноги, она смелела при мысли, что уж с одним-то стариком управятся, тем более вооружённая выдуманной шпагой-кочергой.
— Что вы, я никогда не опущусь до такого! Да и незачем! Просто, поймите, тут были свои правила, репертуар, рассадка в зале, слоганы, теперь же всё будет по-другому. Смена власти — всегда волнительный момент, — Суфлёр аккуратно снял со связки длинный ржавый ключ и положил к себе в карман, остальные же бросил на столик.
— Я никогда это не подпишу!
— Поздно. Вы сопротивляетесь, но помните, девочка моя, вы всегда и везде будете не на своём месте, и в этом мы схожи, — произнося это он согнулся на трясущихся ногах и поднял бумаги, это стоило ему огромных усилий, Надя не шелохнулась. — Единственное, что может нас порадовать — тоска по упущенным возможностям, тлеющим теням тех себя, кем мы никогда не станем, и тем тропкам, по которым нам не удастся ступить в силу сделанного выбора. Нас там много больше, чем здесь. Здесь же мы — лишь формальность, в которой сливаются воедино прошедшее и будущее. Бесконечность против одного. Обратите внимание на свою ладонь, жирная точка посредине выведена чёрной ручкой, на то, как двигаются пальцы в свету жёлтой лампочки накаливания. Что они значат? Что они по отношению ко всем другим вариантам движения кисти? Концентрация, предательство или отрицание?.. Вы открыли конверт, и тем самым нарушили своё устное обещание, но я не в обиде за это. Прочтите договор внимательней — там всё есть. К тому же вы уже всё подписали. Спишите эту несвязанность на мой почтенный возраст, старикам много чего сходит с рук.
Он в это мгновение продемонстрировал смазанную кляксу в соответствующей графе.