ПЕРСОНАЛЬНЫЙ ПРОЕКТ " КТО ВИНОВАТ?"
Предприятие к Дню Победы приготовило школьникам подарок: зафрахтовало на две ночи и один воскресный день корабль для экскурсии в город-герой – так сказали детям на общем собрании представители месткома. Перекладывая на родителей всю ответственность за детей, представители неутомимо и утомительно долго твердили:
– Один школьник – один родитель, два школьника – два родителя…
– А если три школьника? – спросил Сашуля, единственный первоклашка-путешественник.
– Взаймы возьмут третьего родителя, – непонятно для семилетнего сына сострил папа.
Саша с вопрошающей надеждой посмотрел на меня.
– Нет, малыш, меня взаймы не возьмут – я не работаю на предприятии.
– У бабули ноги болят, сердце барахлит… А жара?!
– Она возьмёт китайский зонтик для опоры, складной стульчик и мою соломенную шляпку, а тебе – панаму… Ни-ни-ни! Купила всё по списку.
Мы так удачно живём – всё под боком! Вечером пришла нарядная бабуля, и вскоре мы встали в очередь вторыми. Первые ушли, дав нам совет:
– За вами займут – прогуляйтесь по набережной. Какая прекрасная погода!
Как только за нами заняли, мы устроили бабулю на скамейке и пошли прогуливаться.
На корабле зажглись яркие огни – в один миг у причала выстроилась такая очередь! Слышим объявление:
– Товарищи родители и дети! Будьте спокойны – местов всем хватит.
Подошла бабуля, возмутилась:
– «Местов»?! Он в месткоме детским сектором заведует!
Впереди и сзади стоящие мамы к нам обращаются с неожиданными эмоциональными высказываниями:
– Это ваша бабушка на скамейке сидела?! О войне рассказывала… Ох и наплакались мы!
Уж я-то знаю, почему мамочки плакали… Сколько раз слышала, столько раз слезами обливалась.
Очередь двигалась быстро, как раньше за хлебом: одну буханку в одни руки и мелочь, пожалуйста, чтобы без сдачи.
Как было велено месткомом, мы с мужем заранее попрощались с Сашулей и бабулей: обнялись, расцеловались. Встали сбоку – нам всех видно.
Вдруг затор. Саша подпрыгивает и нас с папой зовёт. Бабуля китайский зонтик, как сигнал бедствия, вверх подняла. Папа внезапностей не любит. Боюсь, развернётся и уйдёт. Спасли женские возгласы:
– Пропустите бабулю! Она – патриотка! Она в войну…
Сразу очередь ручейком потекла, потому что настоящий старшина первой статьи с настоящего морского корабля подхватил бабулю, затем Сашулю, и стояли они на палубе теплохода гордые и независимые. Профсоюзный деятель оглянулся, вздохнул и отвернулся.
Старшина послюнявил карандаш, написал на ладонях номер класса – 3 – и номера мест.
– Оба нижние. Поставлю с двух сторон заграждение, и будет у вас отдельная каюта. Отдыхайте, я вам пайки принесу.
Сашуля вспомнил, что завтра в автобусе ещё пайки дадут, а в кафе – пирожные: ешь, сколько хочешь! – и успокоился.
Каюта просторная. Бабушка прилегла – мимо люди ходят, её за перегородкой не видят.
– Хорошо, что спереди стена и лестница.
– Это – трап.
– Правильно! Трап. Пойдём со мной за пайками.
Вернулся Саша с сухими пайками и горячими.
– Меня кок на камбузе обкормил! Это – тебе. Скорее кушай и спать ложись. Я уже лёг, бабушка. Спокойной ночи!
Честный-пречестный мальчик не лгал – он хранил тайну. И старательно засопел. Бабуля, покушав, спокойно уснула. А Саша не спал, ждал: как «будет бить рынду полночь». Лежал-лежал и решил пойти на корму, полюбоваться кильватером…
Старшина спустился с верхней палубы на нижнюю, не касаясь ногами трапа, – на одних руках. И услышал Саша рынду-склянки, значит, полночь. Посмотрел на небо, нашёл в созвездии Малой Медведицы Полярную звезду – а она совсем не там оказалась! И звёзд так много – больше, чем на даче, и светят-ослепляют… Охнул Саша от восхищения и засмущался.
– Любил я по ночам на вахте стоять. Услышу команду: «Отдать якорь!» – стараюсь найти время и место, и небо моё. Какие звёзды! Романтика!
– Почему не остались на…
– …сверхсрочную? Остался бы, да один я сейчас у мамани, хворая она, скучает… Ну, с чего начнём морские науки изучать?
– Со свиста. Как обещали: четыре пальца в рот – вздрогнет наш экскурсовод!
– Правильно. Главная задача экскурсовода – не растерять в походе ребятишек. Будешь в группе старшим свистуном.
Закончили учения, восходом солнца полюбовались…
– Суши вёсла. Беги сосни чуток. Я вам с бабушкой на завтрак горячие пайки принесу.
Сели в автобус сытые, довольные…
– Бабуль, ты в гальюн… в туалете была? Ехать долго… Представляешь, есть корабли – тоннаж десять тысяч! Нулей-то! Получается десять миллионов килограммов! Я думал, с усами – это боцман, а он – мичман. До войны на нашем предприятии работал, после войны…
– Откуда ты всё знаешь? – заволновалась бабушка.
– Эх, не всё я знаю! Что знаю – потом тебе расскажу…
Автобус остановился. Вошла молодая женщина.
– Я – ваш экскурсовод. Меня зовут Надеждой. Надеюсь, вы меня не потеряете. Ориентир – белое перо из хвоста страуса.
Надежда показала на кокетливую красную шляпку с белым перышком и засмеялась. Такая весёлая! Саша хохотал громче всех, пока проезжали город без остановок. Они по плану – на обратном пути.
Когда автобус прибыл к месту назначения, первой вышла Надежда, за ней – Сашуля, бабуле он руку подал… Надежда Саше шепчет на ухо:
– Не смотри по сторонам. Я выведу на такое место: увидишь монумент – ахнешь! Бабушке скажи, а она – всей группе. Шёпотом! Слушай меня.
Медленно вела за собой группу Надежда, наконец остановилась и, волнуясь, будто сама впервые сейчас увидит монумент, прошептала: «Можно…» Вся группа замерла в благоговейном скорбном молчании. Потрясённые экскурсанты долго стояли… Никто им не мешал.
Водитель был угрюм и недоволен. Надежда извинилась за задержку:
– Мы сбились с пути – сошли с маршрута.
Поехали… Не слышно шуток Надежды, не смеётся Саша. Дети притихшие, неузнаваемые. Мамочки хлюпают носами, в окна не смотрят. У кафе остановились – пассажиры не выходят. Шофёр развернул машину да как газанёт! С ветерком к теплоходу странную группу молчальников доставил.
Вчера вечером экскурсантов музыка провожала: марш «Прощание славянки», песня «Прощай, любимый город». И другим песням пассажиры подпевали, пока обустраивались, пайками занимались.
Сегодня вечером прозвучала единственная команда: «Отдать швартовы!» Саша тихо сказал:
– Сто футов под килем!
Удалялся берег города-героя… Кто знает, о чём думали школьники? А взрослые давали клятвы: «Вернёмся с цветами. Стыд-то какой! Никто ни одного цветочка не положил… Столько павших за Родину, за то, что мы и наши дети живы и как хорошо живём! Бабуля не оплошала: с низкими поклонами монетки раскладывала и шептала: «Вернусь к вам, родимые, есть примета такая». А мы только плакали – слезами землю орошали. Уж простите нас, что приехали как в гости, а не на поминки. Обещаем детей своих правильно воспитать и внуков к вам на поклон привезти».
Корабль мы вместе с мужем встречали. Пассажиры, опустив головы, по трапу спускались. Подумалось: устали, не выспались… Муж с сыном домой пошли, я – к маме. Натёрла мазью её больные ноги, утеплила их пуховыми платками, лекарства маме дала, чаем напоила…
– Ты Сашу спать, спать! Он две ночи с другом старшиной и мичманом…
– Повзрослел он! За день, как за год!
Саша рисовал в новой тетради.
– Постой, мамуля. Я сейчас подпишу и тебе покажу.
Я стояла посередине комнаты в раздумье – обычно он на один подписанный рисунок тратит пол-альбома, не меньше.
– Не буду лист вырывать, вдруг испорчу. Я бабуле тетрадь подарю. Иди смотри! Не забудь в сумку подарки от моряков положить! Вместе пакеты разворачивать будем.
Я села на стул сбоку, открыла тетрадь для рисования… Время остановилось.
– Мама! Ты чего?
Меня поразило многое, прежде всего переход от детского «что вижу, то рисую» к взгляду со стороны и созданию образа: «Мамаев курган – земной шар». Сын решил, что я поняла его чувства.
– Когда я увидел монумент «Родина-Мать», мне так стало страшно! Правда, фашисты никогда не придут к нам с войной?
– Конечно, – убеждённо сказала я, увидев бледное, испуганное лицо сына. Он облегчённо вздохнул и… заплакал. Саша плакал так редко – я не знала, как его успокоить, и дала его слезам волю выплакаться.
Сын ещё раз облегчённо вздохнул и перевернул страницу. Вот что он написал на обороте:
ЭЗКИС МАНУМЕНТА Я И МОЯ РОДИНАМАМА
ПОДАРОК
БАБУЛЕ ПАТРИОТКЕ ОТ ВНУКА САШИ СВИСТУНА
7 лет
Я обняла и поцеловала сына, непедагогично, с пафосом, но с верой, от всего сердца воскликнула: «Ты – гений!», и мы поехали к бабуле.
Когда остановились на опасном перекрёстке, я обхватила руки сына выше локтя и крепко прижала его к себе, он, как всегда, сжал ручонками мои руки… Никогда не замечала, что я делаю так, как нарисовал сын! Никогда в жизни я не сжигала себя на костре столь жгучего стыда!!! Слезами костёр не зальёшь, не потушишь.
Как трудно описать словами
Гнёт чувства жгучего стыда
За то, что я не оценила
Таланта сына и Труда.
Я не прощу себя за гордость,
Тщеславие и суету,
За снисходительность невежды
Готова встать к Позорному Столбу!
Какая маленькая мама!
Такая глупенькая мама:
Его я маленьким считала,
В него как в куколку играла…
Смогу ли быстро повзрослеть,
Как сын при восхождении к Храму?
Нет. Я не стану такой мамой,
Которой памятник создал
Сын – Человек!
Предприятие к Дню Победы приготовило школьникам подарок: зафрахтовало на две ночи и один воскресный день корабль для экскурсии в город-герой – так сказали детям на общем собрании представители месткома. Перекладывая на родителей всю ответственность за детей, представители неутомимо и утомительно долго твердили:– Один школьник – один родитель, два школьника – два родителя…
– А если три школьника? – спросил Сашуля, единственный первоклашка-путешественник.
– Взаймы возьмут третьего родителя, – непонятно для семилетнего сына сострил папа.
Саша с вопрошающей надеждой посмотрел на меня.
– Нет, малыш, меня взаймы не возьмут – я не работаю на предприятии.
– У бабули ноги болят, сердце барахлит… А жара?!
– Она возьмёт китайский зонтик для опоры, складной стульчик и мою соломенную шляпку, а тебе – панаму… Ни-ни-ни! Купила всё по списку.
Мы так удачно живём – всё под боком! Вечером пришла нарядная бабуля, и вскоре мы встали в очередь вторыми. Первые ушли, дав нам совет:
– За вами займут – прогуляйтесь по набережной. Какая прекрасная погода!
Как только за нами заняли, мы устроили бабулю на скамейке и пошли прогуливаться.
На корабле зажглись яркие огни – в один миг у причала выстроилась такая очередь! Слышим объявление:
– Товарищи родители и дети! Будьте спокойны – местов всем хватит.
Подошла бабуля, возмутилась:
– «Местов»?! Он в месткоме детским сектором заведует!
Впереди и сзади стоящие мамы к нам обращаются с неожиданными эмоциональными высказываниями:
– Это ваша бабушка на скамейке сидела?! О войне рассказывала… Ох и наплакались мы!
Уж я-то знаю, почему мамочки плакали… Сколько раз слышала, столько раз слезами обливалась.
Очередь двигалась быстро, как раньше за хлебом: одну буханку в одни руки и мелочь, пожалуйста, чтобы без сдачи.
Как было велено месткомом, мы с мужем заранее попрощались с Сашулей и бабулей: обнялись, расцеловались. Встали сбоку – нам всех видно.
Вдруг затор. Саша подпрыгивает и нас с папой зовёт. Бабуля китайский зонтик, как сигнал бедствия, вверх подняла. Папа внезапностей не любит. Боюсь, развернётся и уйдёт. Спасли женские возгласы:
– Пропустите бабулю! Она – патриотка! Она в войну…
Сразу очередь ручейком потекла, потому что настоящий старшина первой статьи с настоящего морского корабля подхватил бабулю, затем Сашулю, и стояли они на палубе теплохода гордые и независимые. Профсоюзный деятель оглянулся, вздохнул и отвернулся.
Старшина послюнявил карандаш, написал на ладонях номер класса – 3 – и номера мест.
– Оба нижние. Поставлю с двух сторон заграждение, и будет у вас отдельная каюта. Отдыхайте, я вам пайки принесу.
Сашуля вспомнил, что завтра в автобусе ещё пайки дадут, а в кафе – пирожные: ешь, сколько хочешь! – и успокоился.
Каюта просторная. Бабушка прилегла – мимо люди ходят, её за перегородкой не видят.
– Хорошо, что спереди стена и лестница.
– Это – трап.
– Правильно! Трап. Пойдём со мной за пайками.
Вернулся Саша с сухими пайками и горячими.
– Меня кок на камбузе обкормил! Это – тебе. Скорее кушай и спать ложись. Я уже лёг, бабушка. Спокойной ночи!
Честный-пречестный мальчик не лгал – он хранил тайну. И старательно засопел. Бабуля, покушав, спокойно уснула. А Саша не спал, ждал: как «будет бить рынду полночь». Лежал-лежал и решил пойти на корму, полюбоваться кильватером…
Старшина спустился с верхней палубы на нижнюю, не касаясь ногами трапа, – на одних руках. И услышал Саша рынду-склянки, значит, полночь. Посмотрел на небо, нашёл в созвездии Малой Медведицы Полярную звезду – а она совсем не там оказалась! И звёзд так много – больше, чем на даче, и светят-ослепляют… Охнул Саша от восхищения и засмущался.
– Любил я по ночам на вахте стоять. Услышу команду: «Отдать якорь!» – стараюсь найти время и место, и небо моё. Какие звёзды! Романтика!
– Почему не остались на…
– …сверхсрочную? Остался бы, да один я сейчас у мамани, хворая она, скучает… Ну, с чего начнём морские науки изучать?
– Со свиста. Как обещали: четыре пальца в рот – вздрогнет наш экскурсовод!
– Правильно. Главная задача экскурсовода – не растерять в походе ребятишек. Будешь в группе старшим свистуном.
Закончили учения, восходом солнца полюбовались…
– Суши вёсла. Беги сосни чуток. Я вам с бабушкой на завтрак горячие пайки принесу.
Сели в автобус сытые, довольные…
– Бабуль, ты в гальюн… в туалете была? Ехать долго… Представляешь, есть корабли – тоннаж десять тысяч! Нулей-то! Получается десять миллионов килограммов! Я думал, с усами – это боцман, а он – мичман. До войны на нашем предприятии работал, после войны…
– Откуда ты всё знаешь? – заволновалась бабушка.
– Эх, не всё я знаю! Что знаю – потом тебе расскажу…
Автобус остановился. Вошла молодая женщина.
– Я – ваш экскурсовод. Меня зовут Надеждой. Надеюсь, вы меня не потеряете. Ориентир – белое перо из хвоста страуса.
Надежда показала на кокетливую красную шляпку с белым перышком и засмеялась. Такая весёлая! Саша хохотал громче всех, пока проезжали город без остановок. Они по плану – на обратном пути.
Когда автобус прибыл к месту назначения, первой вышла Надежда, за ней – Сашуля, бабуле он руку подал… Надежда Саше шепчет на ухо:
– Не смотри по сторонам. Я выведу на такое место: увидишь монумент – ахнешь! Бабушке скажи, а она – всей группе. Шёпотом! Слушай меня.
Медленно вела за собой группу Надежда, наконец остановилась и, волнуясь, будто сама впервые сейчас увидит монумент, прошептала: «Можно…» Вся группа замерла в благоговейном скорбном молчании. Потрясённые экскурсанты долго стояли… Никто им не мешал.
Водитель был угрюм и недоволен. Надежда извинилась за задержку:
– Мы сбились с пути – сошли с маршрута.
Поехали… Не слышно шуток Надежды, не смеётся Саша. Дети притихшие, неузнаваемые. Мамочки хлюпают носами, в окна не смотрят. У кафе остановились – пассажиры не выходят. Шофёр развернул машину да как газанёт! С ветерком к теплоходу странную группу молчальников доставил.
Вчера вечером экскурсантов музыка провожала: марш «Прощание славянки», песня «Прощай, любимый город». И другим песням пассажиры подпевали, пока обустраивались, пайками занимались.
Сегодня вечером прозвучала единственная команда: «Отдать швартовы!» Саша тихо сказал:
– Сто футов под килем!
Удалялся берег города-героя… Кто знает, о чём думали школьники? А взрослые давали клятвы: «Вернёмся с цветами. Стыд-то какой! Никто ни одного цветочка не положил… Столько павших за Родину, за то, что мы и наши дети живы и как хорошо живём! Бабуля не оплошала: с низкими поклонами монетки раскладывала и шептала: «Вернусь к вам, родимые, есть примета такая». А мы только плакали – слезами землю орошали. Уж простите нас, что приехали как в гости, а не на поминки. Обещаем детей своих правильно воспитать и внуков к вам на поклон привезти».
Корабль мы вместе с мужем встречали. Пассажиры, опустив головы, по трапу спускались. Подумалось: устали, не выспались… Муж с сыном домой пошли, я – к маме. Натёрла мазью её больные ноги, утеплила их пуховыми платками, лекарства маме дала, чаем напоила…
– Ты Сашу спать, спать! Он две ночи с другом старшиной и мичманом…
– Повзрослел он! За день, как за год!
Саша рисовал в новой тетради.
– Постой, мамуля. Я сейчас подпишу и тебе покажу.
Я стояла посередине комнаты в раздумье – обычно он на один подписанный рисунок тратит пол-альбома, не меньше.
– Не буду лист вырывать, вдруг испорчу. Я бабуле тетрадь подарю. Иди смотри! Не забудь в сумку подарки от моряков положить! Вместе пакеты разворачивать будем.
Я села на стул сбоку, открыла тетрадь для рисования… Время остановилось.
– Мама! Ты чего?
Меня поразило многое, прежде всего переход от детского «что вижу, то рисую» к взгляду со стороны и созданию образа: «Мамаев курган – земной шар». Сын решил, что я поняла его чувства.
– Когда я увидел монумент «Родина-Мать», мне так стало страшно! Правда, фашисты никогда не придут к нам с войной?
– Конечно, – убеждённо сказала я, увидев бледное, испуганное лицо сына. Он облегчённо вздохнул и… заплакал. Саша плакал так редко – я не знала, как его успокоить, и дала его слезам волю выплакаться.
Сын ещё раз облегчённо вздохнул и перевернул страницу. Вот что он написал на обороте:
ЭЗКИС МАНУМЕНТА Я И МОЯ РОДИНАМАМА
ПОДАРОК
БАБУЛЕ ПАТРИОТКЕ ОТ ВНУКА САШИ СВИСТУНА
7 лет
Я обняла и поцеловала сына, непедагогично, с пафосом, но с верой, от всего сердца воскликнула: «Ты – гений!», и мы поехали к бабуле.
Когда остановились на опасном перекрёстке, я обхватила руки сына выше локтя и крепко прижала его к себе, он, как всегда, сжал ручонками мои руки… Никогда не замечала, что я делаю так, как нарисовал сын! Никогда в жизни я не сжигала себя на костре столь жгучего стыда!!! Слезами костёр не зальёшь, не потушишь.
Как трудно описать словами
Гнёт чувства жгучего стыда
За то, что я не оценила
Таланта сына и Труда.
Я не прощу себя за гордость,
Тщеславие и суету,
За снисходительность невежды
Готова встать к Позорному Столбу!
Какая маленькая мама!
Такая глупенькая мама:
Его я маленьким считала,
В него как в куколку играла…
Смогу ли быстро повзрослеть,
Как сын при восхождении к Храму?
Нет. Я не стану такой мамой,
Которой памятник создал
Сын – Человек!