На Первом канале завершается проект «Призрак оперы»
Лучший способ отвадить людей от авиаперелётов – показать им авиакатастрофу, смакуя подробности. Этот афоризм поневоле вспомнился при просмотре проекта Первого канала «Призрак оперы». С пафосом анонсированное мероприятие, по утверждению руководства канала, призвано было приобщить тёмную российскую телеаудиторию, особенно молодую, к сокровищнице мировой классической музыки благодаря участию российских поп-звёзд. Но внимательный и вдумчивый телезритель сразу мог заметить некую странность – среди участников проекта оказались исполнители, как правило, не обременённые навыками академического вокала. Почему-то в их число не вошли Ренат Ибрагимов, певший какое-то время в Татарском оперном театре, Николай Басков, певший в Большом, Маргарита Суханкина, певшая там же, а также в группе «Мираж», или, на худой конец, Пётр Налич, изучавший академический вокал в Мерзляковке, а самое главное – не было ни одного представителя того молодого поколения, которое, будучи совершенно неизвестным у себя на родине, активно покоряет оперные сцены Европы, Америки и Азии, что совершенно не светит нашим доморощенным поп-персонажам. Уже во время просмотра первой же программы худшие опасения меломанов оправдались: среди участников – всё те же набившие оскомину лица, которые мы видим в эфире всех каналов, – Киркоров, Билан, Лазарев, Лещенко, Валерия. А задача перед ними стояла не просто сложная, а практически невыполнимая – петь арии из итальянских опер. По-видимому, телечиновники не понимают, что оперное пение – это принципиально другой вид работы. Это не просто другая подача звука, его формирование, это вовлечение в работу большого числа головных резонаторов, которые очень мало задействованы в эстрадном пении, – кроме того, сложность и глубина музыкального материала требуют совершенно другого отношения и подготовки. В общем – «Запорожец» и болиды «Формулы-1» – машины, но водители должны быть разными. Кроме того, в оперном пении есть ряд незыблемых принципов – тональность произведения (Галина Вишневская, например, даже не рассматривает на своих конкурсах номера, спетые в транспозиции) и пение в одном акустическом пространстве с оркестром, что подразумевает пение без микрофона. Оба эти принципа были проигнорированы, но даже это не спасло участников. Сказать, что они пели плохо, – ничего не сказать. Они пели безобразно. Лучше всего об этом в блоге написала одна из зрительниц как ответ на исполнение Ани Лорак арии Лауретты Пуччини (кстати, спетую на тон ниже оригинала) – «Девочка, сколько ты заплатила за право убить одну из красивейших арий?» Другие были немногим лучше – полная беспомощность во владении голосом, ни красоты, ни силы, ни хотя бы внятной фразировки. Дыхание берётся не там, где надо, а там, где получится, часто посередине слова. О тембровом наполнении, благородной округлости звука, к которому стремятся все нормальные вокалисты, не может быть и речи – всё плоско, резко, на высоких нотах, часто вымучено-форсировано, на грани крика. Во второй программе, где исполнялись арии из русских опер, дело обстояло немногим лучше, да и третья программа, посвящённая оперетте, принципиально не изменила картины. И только когда начались жанры, где все участники вернулись в привычные для себя рамки эстрадного пения (мюзиклы, романсы), мы услышали то, что давно знали, – Гвердцители всегда так пела, аккомпанируя себе на рояле (не зря же заканчивала консерваторию как пианистка, но, к сожалению, не как певица), Валерия тоже начинала с романсов ещё в начале 90-х, а Лазарев пел Belle ещё в «Смеше». Поэтому и возникла аналогия, упомянутая выше. Ведь такое исполнение не привлекает, а, наоборот, отталкивает. И если руководство Первого канала действительно хотело привлечь молодёжь, лучшего способа добиться обратного эффекта не придумать. Ведь артисты, представленные в проекте, – это для молодых, скорее, антипример. Они не слушают Валерию, Киркорова, а тем более Лещенко. Их кумиры – Maкsим и «Ранетки» для подростков, а кто постарше – слушают псевдосоциальный рэп типа Noiz MС и ему подобных. Ну а наиболее продвинутые ходят на живые концерты Гергиева – их-то в первую очередь не обманешь. И ведь был же очень похожий проект «Ночь в опере» на НТВ в конце 90-х, который закончился полным провалом, но, как всегда у нас, опыт ничему не учит.
Ну да бог с ними, с артистами, – о моральном облике лиц российского шоу-бизнеса давно ходят легенды: за пиар да гонорар мать родную продадут. Поговорим о жюри – на этих людях другая ответственность и с них другой спрос. И если музыкальные вкусы и соответственно мнение Михаила Швыдкого (достаточно вспомнить его программу «Жизнь прекрасна»), а тем более Романа Виктюка, пришедшего на замену Швыдкому, давно никто не принимает всерьёз, то Зураб Соткилава и Любовь Казарновская, представляющие профессиональный цех, достойны отдельного обсуждения. Наивно предполагать, что певица, которую пригласил в Зальцбург сам фон Караян, которая пела на лучших сценах мира с ведущими дирижёрами, не в состоянии определить уровень выступающих. Более того, в первой программе она как-то проговорилась, комментируя выступление Гагариной с арией Виолетты Adio, – «…к старику Верди это не имеет никакого отношения». Соткилава тоже не мальчик – певец с огромным опытом, профессор Московской консерватории. Как же получилось, что два специалиста такого уровня словно соревнуются в цветистости собственных дифирамбов в адрес участников проекта. Как в известном мультфильме: кто похвалит меня лучше всех – тот получит сладкую конфету. Причём временами это принимает просто неприличный характер – когда, например, Соткилава сравнил Киркорова с Тито Гобби (интересно, как отреагировал бы маэстро, если бы кто-то из журналистов сравнил с ним, например, Стаса Михайлова или Илью Лагутенко?), а Казарновская в довольно хамской форме передразнила манеру Лещенко в куплетах папаши Дулитла. Ответ напрашивается только один: уж больно сладка конфета гонораров Первого канала, которая перекрывает муки и совести, и профессиональной этики. Это в конце ХIХ века, когда царили другие нравы, когда бал правили Чайковский, Римский-Корсаков, Танеев и другие представители золотого века русской музыки, за такое поведение можно было лишиться не только уважения коллег (импульсивный Рахманинов с его принципиальностью, наверное, вообще перестал бы здороваться), но и поставить крест на карьере – настолько высоко ставилось и бережно сохранялось реноме профессии. А сегодня можно стыдливо опустить глаза и многозначительно пробормотать «Ну вы же понимаете…» – и продолжать возглавлять фонды русской культуры и сокрушаться по поводу падения уровня планки оперного искусства. И если называть вещи своими именами – то, как ведут себя на проекте Казарновская и Соткилава, – это подлость и предательство. Предательство по отношению к сотням своих коллег, которые из любви к музыке, несмотря на нищенские зарплаты, пытаются нести людям высокое искусство. Предательство, потому что завтра к такому педагогу придёт студентка и начнёт петь кондово-стерильным голосом a la Валерия, а на все замечания в свой адрес возразит – «…а Казарновская сказала, что это замечательно!», и ещё запись поставит для убедительности.
Если же рассуждать шире, то любому нормальному человеку сегодня ясно, что «Призрак оперы» – это всего лишь маленькая деталь в грандиозном проекте по быдлизации страны, которая началась не сегодня и не вчера и в которой телевидению отведена ведущая роль. Все эти «Прожекторперисхилтоны», «Пусть говорят», «Давай поженимся», ток-шоу ни о чём и прочий телевизионный бред – как наглядное пособие по азам нейролингвистического программирования. Подмена истинных ценностей суррогатными, апелляция к низменным первичным инстинктам, обесценивание любых проявлений высокой морали и духовности через стёб, высмеивание, псевдоирония – арсенал нынешних идеологов пустоты. Только вот с чем останемся, к чему придём? Думаю, лет через пятьдесят будем в услужении у арабов и китайцев – у них-то как раз с истинными ценностями всё в порядке.
В заключение хочется привести высказывания по поводу «Призрака оперы» нескольких видных специалистов, в которых, как в зеркале, отразились мнения тысяч их коллег и просто неравнодушных любителей и знатоков музыки.
, композитор
, заслуженный артист России, ведущий программы «Романтика романса»:
– Нельзя экспериментировать на святом. Мне звонят со всей России, из США, Израиля, Германии – вы что там, обалдели в своей Москве, что вы делаете? А ютюб (интернет-ресурс), куда я часто захожу, когда не успеваю посмотреть программу в эфире, просто кипит от ненормативной лексики, которой полны комменты посетителей – не самых невоспитанных людей, поверьте – другие туда просто не заходят, – так все возмущены. Получилось, что не артисты поднялись до уровня оперы, а опустили этот жанр до своего уровня.
, заслуженная артистка России, худрук и главный режиссёр музыкального театра «На Басманной» (оперетта, мюзикл, комическая опера):
– Руководство канала быстро поняло, что артисты проекта не справляются с академическими жанрами, и их быстренько вернули в прежнее русло, где им привычнее. А от оперы остался только призрак!
, народный артист России, ведущий солист Театра оперетты, президент конкурса «Оперетта лэнд»:
– Мне думается, что не стоит слишком серьёзно судить эту программу. Просто Первый канал и его звёзды ищут новые способы поразить воображение массового зрителя. После коньков и цирка остаются только опера и оперетта.
, ведущая меццо-сопрано мировой оперной сцены, солистка Мариинского театра, народная артистка России, лауреат Государственной премии, лауреат премии «Грэмми»:
– Я считаю саму идею подобного конкурса порочной. Оперное пение – совершенно особый вид деятельности, которому нужно учиться много лет. При этом оперный певец может петь эстраду, и этому есть много примеров, а вот эстрадный певец оперу – большой вопрос. При этом многие из артистов, представленных в проекте, в своём жанре мне были очень симпатичны – вот пусть и занимаются этим, потому что оперное пение в их исполнении – это несерьёзно.