О духовной составляющей социализма с китайской спецификой
Владилен БУРОВ
Материалы о Китае, как правило, посвящены экономическим проблемам этой страны либо каким-нибудь происшествиям. Вопросы духовной, идеологической жизни китайского общества остаются вне поля зрения российских журналистов. Между тем в этой области в последние десятилетия произошли и продолжают происходить серьёзные изменения. Речь о том, что в стране идёт постепенный процесс возрождения культа Конфуция и связанных с ним этических норм.
В течение многих столетий в Китае существовал императорский строй, который затем сменился авторитарным режимом буржуазно-феодальных кругов. С приходом к власти коммунистов произошла лишь смена правящего слоя, но авторитаризм остался.
В традиционном Китае культивировали представления, исходившие из безусловного приоритета коллектива над индивидом, отрицавшие право последнего на автономное существование. Сознание масс носило общественно-коллективистский характер. Член китайского социума привык чувствовать себя песчинкой в огромном море житейских бурь, поэтому он просто не мог представить себя вне дома, семьи, коллектива, общины. Следует также учитывать огромное воздействие на умы миллионов китайцев стереотипов конфуцианства.
Это учение играло громадную роль в формировании всего китайского образа жизни, начиная от социальных институтов и кончая семейными отношениями. Культ конфуцианской традиции, заложенный в эпоху Хань (III в. до н.э. – II в. н.э.) и подновлённый при Сунах (XI–XII вв.), стал альфой и омегой всей китайской культуры. Каждый китаец вольно или невольно соразмерял свои поступки и мысли с предписаниями конфуцианства. Поэтому можно говорить о том, что каждый китаец был и остаётся в известном смысле конфуцианцем.
Принципы этико-политической доктрины конфуцианства, кратко говоря, состояли в следующем: это культ отца и старших в семье, культ семьи и клана, культ чиновников-учёных, оборачивающихся в конечном счёте культом идущей от Неба власти императора, культом старших вообще по возрасту и социальному статусу, приверженностью к консерватизму и традициям.
Особенности общественных и интеллектуальных отношений, норм поведения, сформировавшихся под влиянием конфуцианства и существующие ныне в Китае, можно свести к следующим основным характеристикам.
Во-первых, упор на долге, обязанностях, а не на правах человека. Существует при этом целый комплекс взаимосвязанных друг с другом традиций, которые обеспечивают деятельность всех членов сообщества, общины в рамках определённых обязанностей и разделяющих в связи с этим в равной степени как ответственность, так и вознаграждение.
Во-вторых, акцент на управление посредством человеческого фактора или добродетели, нежели чем законом, что позволяет увеличить гармонию и сплочённость внутри общества; одновременно подчёркивается роль ритуала или этикета; существует тенденция обеспечивать состязание, конкуренцию между людьми в рамках установленных церемоний и правил этикета, что позволяет сохранять социальное согласие.
В-третьих, сильный акцент на строгих, даже жёстких состязательных принципах образования, которые обеспечивают на всю жизнь высокие качества во всём и позволяют представителям бюрократии всегда оказываться победителями в любом интеллектуальном соревновании.
В-четвёртых, сильное ощущение связи между прошлым и настоящим, что помогает глубокому пониманию исторического времени и долгосрочных обязательств, необходимых для достижения успехов в институциональных и аналогичных областях. Это сильно контрастирует с бытующим в западной традиции акцентом на краткосрочный эффект, связанный с денежными отношениями между людьми.
В-пятых, более важное значение в иерархии ценностей имеет принадлежность к человеческому сообществу, общине, чем обладание собственностью или имуществом. Поэтому экономическая власть находится в руках людей, следующих нравственным нормам, но вместе с тем хорошо понимающих экономическую реальность.
В-шестых, значительный удельный вес логических и рационалистических элементов в китайском мышлении уравновешивается интуитивными и эмоциональными моментами.
В-седьмых, сильное осознание того, что реальность имеет изменяющуюся сущность, причём характеризующие её полярные противоположности находятся, скорее, в отношениях взаимодействия, чем конфликтов.
В-восьмых, отличное понимание роли торговли, технологии и науки с осознанием проблем, существующих между инновациями, обусловленными развитием экономики, и состоянием окружающей среды. В этой связи большой интерес проявляется не к «прорывам» в области науки, а к возможности «слияния» разных технологий, что больше отвечает интересам сообщества, общины.
В-девятых, сильный инстинкт к институциональному прагматизму и инновациям в ответ на возникающие проблемы. Это находит своё отражение в полномочиях и ответственности чиновников, управляющих обществом в манере, немыслимой для неконфуцианских сообществ.
В-десятых, глубокое беспокойство по поводу «духовного загрязнения», ассоциируемого с вестернизацией и индивидуализмом. Стремление избежать этого зла, отождествляемого с преступлением, поскольку оно способно ослабить, нанести ущерб сообществу, общине.
При этом надо иметь в виду, что конфуцианство – это не религия в общепринятом смысле этого слова. Нет и специальной касты священнослужителей. Это этико-политическое учение, определяющее поведение и стандарты мышления китайцев, они соразмеряют с ним свои поступки и мысли. Поэтому для него не нужно создавать специальные храмы.
После прихода к власти коммунистов в течение трёх десятилетий в Китае существовало негативное отношение к конфуцианству, в годы так называемой культурной революции оно объявлялось «феодальным хламом». Положение резко изменилось лишь после перехода страны к «политике реформ и открытости» в 1979 году. Это было связано с распространением в кругах китайской интеллигенции идей «современного нового конфуцианства».
В 1958 г. четверо учёных, живших за пределами материкового Китая, опубликовали совместное заявление, которое дословно можно перевести как «Манифест-предупреждение мировой общественности о китайской культуре». Китайская историография датирует этим годом появление «современного нового конфуцианства».
В этом документе они фактически вновь подняли те вопросы, которые уже обсуждались ранее, – о кризисе китайской культуры и о путях его преодоления. Представители «современного нового конфуцианства» источник преодоления кризиса видели в возрождении национальных духовных ценностей. Они неоднократно подчёркивали, что при изучении китайской культуры необходимо придерживаться принципов сочувствия, уважения к ней. Это позволит увидеть особую духовность, присущую китайским культурным, философским традициям, идущим от Конфуция.
В отличие от многих своих предшественников они усматривали наличие в китайской цивилизации всех тех элементов, которые есть в западной, хотя и выраженные в другой форме. Они не противопоставляли, например, демократию и науку китайской культуре. В «Манифесте» заявлялось: «Мы признаём, что в культурной истории Китая не было демократического строя и науки, существовавших в Европе в новое время, а также различной техники, в результате чего в Китае не смогло быть осуществлено подлинной современной индустриализации. Однако мы не можем признать, что в китайской культурной идеологии не было элементов демократических идей, отрицать того, что внутренние требования политического развития требовали установления демократического строя. Мы также не можем признать, что китайская культура носила антинаучный характер, была направлена на пренебрежение наукой и техникой».
В подтверждение своей точки зрения авторы «Манифеста» ссылались на характерное для конфуцианства требование этического обоснования политических действий и мероприятий.
После окончания культурной революции в 80-е годы сторонники «современного нового конфуцианства» появились и среди учёных в Китайской Народной Республике. Постепенно стало меняться и отношение официальных кругов к культурному наследию.
По мнению сторонников этого направления, являясь квинтэссенцией традиционной китайской культуры, конфуцианство способно сыграть роль движущей силы модернизации Китая, стать духовной силой обновления китайского общества. Однако конфуцианство – не закрытая система, чтобы служить делу модернизации, оно должно воспринять определённые элементы западной культуры. Говоря об этих элементах, обычно имеют в виду «науку» и «демократию». Их «усвоение» является содержанием модернизации самого конфуцианства, без чего оно не в состоянии сыграть свою историческую роль в современном мире.
Китайцы уверены, что в традиционной китайской культуре имеется «богатое содержание», которое может быть заимствовано.
Дух настойчивости, готовность к напряжённой борьбе при достижении каких-либо целей. В Китае всегда на первом месте была повседневная жизнь с её заботами и трудностями. Как говорил Конфуций, «благородный настойчив, не уставая», ему же принадлежат слова: «Если не знаешь жизни, то как ты можешь знать смерть». Другими словами, конфуцианская философия призывала опираться на собственные силы, не верить в предрассудки. Она воспитывала в китайцах стремление вести решительную, непреклонную борьбу со всеми опасностями, угрожающими природе и обществу.
Первостепенное значение придаётся практике, действиям, а не отвлечённым абстрактным размышлениям.
Нравственное самосовершенствование всегда имело важное значение для китайских мыслителей. Мэн-цзы говорил, что «духовное совершенство прекрасно». Поэтому осуждались всякого рода «низменные наклонности», например стяжательство, жажда обогащения и т.п.
Патриотизм. В древности существовало изречение: «Процветание и гибель Поднебесной зависят от людей».
Стремление к правде, истине, справедливости. В китайском социуме лживые, нечестные люди подвергались осуждению, они считались низменными людьми. Девизом были слова: «Достаточно утром узнать правду и тогда вечером можно умереть». Ради достижения истины «благородный муж» готов пожертвовать своей жизнью.
Дух единства и взаимопомощи, уважение к старым и забота о детях.
Гуманистический подход к отношениям между людьми. Поэтому принципы конфуцианства применимы и для управления обществом, и для урегулирования международных вопросов.
По мнению китайских учёных, нельзя противопоставлять традиционную культуру и модернизацию. Образно говоря, традиционная культура – не мёртвая, а живая вода. Культура постепенно подвержена изменениям, в результате чего происходит обновление её отдельных элементов. В традиционной культуре заложена связь времён – прошлого, настоящего и будущего.
Наконец, следует адекватно понимать диалектическую взаимосвязь между национальной и мировой культурой. Дело в том, что западная культура не обязательно является синонимом всего передового, а китайская – всего отсталого. Поэтому нельзя оценивать продукты культуры как достижения или нет в зависимости от места их производства. В этой связи в статьях китайских учёных говорится о том, что западной культуре свойствен дух наживы, культ золотого тельца. В то же время благодаря Китаю мировая цивилизация познакомилась с компасом, бумагой, порохом, искусством печатания, каменным углём.
Постепенно осознание важной роли конфуцианства как духовной составляющей модернизации китайского общества начинает проникать и в умы политической элиты, партийного руководства, лиц, ответственных за принятие решений по идеологическим вопросам как на местном, региональном, так и на центральном уровнях.
В последние годы уже высшее китайское руководство постоянно обращается к теоретическому наследию Конфуция. На пленуме ЦК КПК «социальная гармония» была определена как «сущностное свойство социализма с китайской спецификой». Разъясняя это положение, китайские теоретики и аналитики подчёркивают, что национальной культурой должна быть культура гармоничного социалистического общества.
Обращение китайского руководства к идеям социальной гармонии неслучайно: в условиях проводимых в Китае реформ благосостояние населения в целом повысилось, но вместе с тем появились и серьёзные проблемы – имущественное расслоение, разрыв в уровне развития между различными регионами, значительное число безработных и т.д., поэтому и возникла необходимость в гармонизации социальных отношений.
Неслучайны и возрождение культа Конфуция, и пропаганда принципов конфуцианского учения. Следует иметь в виду, что в марксизме нет разработанной этической теории, его основоположников и их последователей прежде всего интересовали социально-экономические проблемы, связанные с ликвидацией капиталистического общества и построением социализма. Поэтому китайские руководители не могут не обращаться к своему традиционному культурному наследию.
Неслучайно и появление в высказываниях руководителей Китая ссылок на поучения конфуцианских мыслителей. В том же конфуцианском духе выдержана и формула «восемь почитаемых и восемь презираемых», которую озвучило руководство страны:
Заслуживают почитания
Любовь к Родине
служение народу
стремление к науке
трудолюбие
взаимопомощь и единение
честность
настойчивость
соблюдение законов
Заслуживают презрения
Нанесение ущерба Родине
измена народу
невежество
лень
эгоизм
нечестность
жизнь в своё удовольствие
нарушение законов
Стратегический курс китайского руководства – строительство социализма с китайской спецификой. Естественно поэтому, что в последние тридцать лет главное внимание уделялось развитию экономики. Беспрецедентный экономический рост Китая за эти годы общеизвестен. Однако наряду с очевидными достижениями в процессе модернизации возникли серьёзные проблемы, в том числе в социальной и духовной сферах. Это заставило китайское руководство искать пути их решения.
Поэтому и возникла необходимость обращения к национальным духовным традициям, к конфуцианству. Тем более, как мы уже отмечали, в марксизме нет специально разработанной этической теории. В то же время конфуцианство на протяжении веков сложилось в довольно стройную систему этических принципов взаимоотношений людей, общества и природы, межгосударственных отношений.
Конфуций призывал к гуманным отношениям между людьми, поэтому пропаганда конфуцианства призвана обеспечить спокойствие в семье и трудовых коллективах.
Можно без преувеличения сказать, что конфуцианство становится духовной составляющей социализма с китайской спецификой, идёт процесс соединения китайского марксизма с конфуцианством.