К 75-летию Геннадия Снегирёва
У детских писателей странная участь: за редким исключением, их имена маленькие дети не запоминают. Написанные ими стихи, рассказы и сказки помнят, а кто их сочинил – нет. Но детских писателей эта судьба нисколько не смущает, – и они продолжают писать для забывчивого читателя.
Уверен, что многие миллионы уже бывших детей – в трёх–пяти поколениях – с удовольствием вспомнят короткие рассказы и повести Геннадия Снегирёва, а кто их автор сказать вряд ли сумеют. И про многие миллионы – не преувеличение, – таков тираж сотен книжек Геннадия Снегирёва (1933–2004). «Обитаемый остров», «Про пингвинов», «Чембулак», «Бобровая хатка», «Чудесная лодка», «Пинагор», «Песцовая земля», «Хитрый бурундук», «Голубая Тува», «Из разных краёв», «Лесник Тилан», «Про оленей»... – с первой своей книги, ровно полвека, Снегирёв украшал собой нашу детскую литературу.
Он был рождён детским писателем. И смотрел на мир, как дети. «Мне кажется, – говорил он, – что если детский писатель не воспринимает реальную жизнь, как чудо, как сказку, то незачем браться за перо и тратить время зря».
Но до того как стать писателем, Снегирёв перепробовал немало профессий, связанных с наблюдением за животными. Был звероловом, пастухом, ихтиологом, смотрителем зоопарка, орнитологом... А главное – неутомимым путешественником по нашей необъятной бывшей стране. Якутия, Белое море, Тува, Арктика, Туркмения, Курильские острова, Бурятия, Горный Алтай, Камчатка... – в этих краях он бывал не раз. Знал все заповедники, тайгу и тундру, пустыню и горы, моря и реки.
Лаконизм и поэтичность рассказанных им историй, их увлекательность и сердечность выдавали в нём необычайно талантливого прозаика, писателя, какие появляются в детской литературе один–два в полвека. Разве забудут читатели маленького китёнка, который плывёт за кораблём, потому что «отстал от матери, от своего стада»? Рассказ, который заставляет читателя задуматься вместе с автором: «найдёт ли это маленькое чудовище свою маму?» («Маленькое чудовище»). И неужели забудет он чёрного ворона, который, когда «весной в горах лежит снег, и цветут эдельвейсы, и голубое перо сойки мелькает в зелёных кедрах», высматривает добычу, но «возвращается ни с чем: он очень стар. Он сидит на скале и греет больное крыло. Ворон отморозил его лет сто, а может, и двести назад. Кругом весна, и он совсем один» («Ворон»).
Я цитирую почти целиком весь рассказ, занимающий едва ли полстраницы на пишущей машинке. Вообще, рассказы у Снегирёва столь же кратки, сколь и пронзительны. Он писал таким великолепным прозрачным языком, что у него, по горьковскому выражению, «каждое слово пело и светилось».
Я мог бы привести восхищённые отзывы о Геннадии Снегирёве самых разных истинных ценителей литературы, но для этого мне не хватит места. Вот всего одна фраза из предисловия Константина Паустовского к избранному Г. Снегирёва: «По существу многие рассказы Снегирёва ближе к поэзии, чем к прозе, – к поэзии чистой, лаконичной и заражающей читателя любовью к родной стране и природе, во всех её проявлениях – и малых и больших».
Кто ж сомневается, что этот прекрасный писатель будет радовать читателей ещё многие поколения.