*** 
Люблю московские дома,
Где в окнах первых этажей
Решёток нет. Сойти с ума…
Какая радость на душе.
Осталось очень мало мест,
Где тишина, а не разгул.
На 1-й Войковский проезд
Я с Ленинградки завернул.
Здесь хорошо и даже грязь
Вполне уютненько лежит.
И трёхэтажка мне, смеясь,
Кивает: топай, паразит.
А дальше парк, а в нём родник,
А на скамейке молодняк.
Весёлый тушинский старик,
Иду-гуляю. Как-то так.
*** 
Поэты почти как люди.
Только немного наглее.
Обычный алкаш зарежет кого-то
и сидит горюет.
А поэт надругается над трупом
и ещё стишочек проблеет.
Про то, что он Бог Отец,
медбрат и Синеус Рюрик.
Поэты – особый вид.
Ареал у них – литсалон кулуарный.
Фестиваль. Конференция.
Журнал. Газета.
«Похож на Емелина,
только совсем бездарный», –
Сказал про меня товарищ
известного поэта.
А может, не про меня.
Самомнение, паранойя
Одолевают так, что чудится
везде одно и то же.
И бухаю только с писателями
под разговоры про Ноя.
Что ж ты не утопил свой «Титаник»,
библейская рожа?
А известный поэт выпивает
с мастерами культуры.
Мы бухаем поодаль,
потому что не заслужили.
Мы лишь клетки, по которым
ходят шахматные фигуры.
Мы всего лишь дорога,
по которой ездят автомобили.
А поэты говорят напрямую
с Господом Богом.
Они уже сейчас небожители,
несомненно.
Только знаете, всё равно
всё закончится некрологом,
Я некрологи, кстати,
пишу очень проникновенно.
***
Вроде лето. Тепло и свет.
Только всё почему-то мимо.
Даже пирровых нет побед,
А одни лишь вечные зимы.
Снова грохот от пантомимы,
А картинки, конечно, нет.
Все проблемы неразрешимы,
Мухи стали больше котлет.
И когда идут на тот свет,
Все разумные пилигримы
И топор берут и кастет:
Они точно необходимы.
***
Лизе К.
Она не спит под забором,
Прогуливается с кирпичом.
Она работает прокурором,
А также и палачом
В одной зарубежной фирме,
Где каждой твари по паре.
Она лютовала в Бирме,
Лютовала в Кот-д`Ивуаре.
Её до сих пор помнят
Боснийцы, сербы, хорваты,
Лондонские каменоломни,
Арабские Эмираты.
В тюрьмах Бадена-Бадена
О ней слагают легенды.
Она пытала бен Ладена,
Расстреляла Альенде.
Она казнила заложников,
Вешала отравителей.
И топила безбожников
В храме Христа Спасителя.
Пока она всё не бросила,
Руки пока не устали,
Её боялись Иосифы –
Бродский, Кобзон и Сталин.
Она любила империю,
Теперь она любит кошек.
А ведь когда-то Берию
Растерзала в горошек.
Она не спит под забором,
Не нуждается в ширме.
Она работает прокурором
В одной зарубежной фирме.
***
Всё неизменно, рай и ад,
Сосиска в миске, чёрт на блюде.
И десять тысяч лет назад
Людей обманывали люди.
Уходит солнца свет во тьму,
Закрыты помыслы и двери.
Никто не верит никому.
И очень правильно не верит.
Деревья спят, а дни стоят,
И всё выходит шито-крыто.
Жена не друг, а друг не брат,
А брат опаснее бандита.
Какая разница – тот свет
Или другой, чума и вера?
Нет подлости и вероломства нет,
А есть обычная карьера.
***
Я вышел из троллейбуса,
Давай-ка сам езжай.
Троллейбус № 70,
«Шестёрочка» трамвай.
Иду Волоколамочкой
До Тушина пешком.
С моей любимой дамочкой –
Чекушкой. И пивком.
Шатаются прохожие,
А также тротуар.
Эх, был бы помоложе я.
Хоть и сейчас не стар.
Фонарики потушены.
Ещё светло вполне.
Иду пешком до Тушина,
А Тушино – ко мне.
***
Чистил зубы. От зубов отваливаются куски.
Снится только работа, и – слава богу.
Сплю на полу, подушка на стуле, на ней носки.
Голуби у помойки не уступают дорогу.
Не уступают, гады, перекрывают путь.
Как собаки. Я сейчас уже сам завою.
А ну улетайте. А не то я «неба пустую грудь
Тонкой иглою» раню, тонкой иглою.
***
Выпил чаю. Чаю «Липтон».
Закачались фонари.
Дорогой диспетчер лифта,
Ты со мной поговори.
Прояви ко мне вниманье
И заботу прояви.
А не то одни страданья
И печали от любви.
От любви моей несчастной,
К самому себе любви.
Дар случайный, дар напрасный,
Хоть милицию зови.
***
Где-то возле «Сокола»
Ходят по аллеечке
Девочки Набокова,
С персиками девочки.
Кофточки сиреневы,
Стринги с мокасинами.
Девушки Тургенева
Ходят с апельсинами.
А ночами синими
Как-то одинаковы
С вот такими с дынями
Женщины Бальзаковы.
Годы не наладили
Радости финансовы.
И вокруг с оладьями
Сплошь старухи Хармсовы.
***
Я всегда ухожу от ссоры.
Если только можно уйти.
Я люблю свой маленький город,
Хоть его не спасти.
Я всегда пытаюсь манкировать
И стараюсь не дать ответ.
Я иду по улице Кирова,
Хоть её уже нет.
Я всегда говорю нечётко
И стараюсь быть ни при чём.
Лучше быть адвокатом чёрта,
Чем его палачом.