Поезда жизни

Они курсировали между тылом и фронтом, нередко – между жизнью и смертью – военно-санитарные поезда ВСП. В этих госпиталях на колёсах, круглосуточно, не зная сна, врачи и медсёстры работали у операционных и перевязочных столов. Железнодорожники и медики спасали людей, а сами ежедневно рисковали жизнью.

 12 тысяч рейсов с фронта

«Товарищ военврач!» – эти слова в годы войны всегда произносились с надеждой и уважением. А железнодорожники принимали участие в боевых действиях и в снабжении армии с первых часов войны. На них легла и ответственность за слаженную работу военно-медицинской службы.

В самом начале войны главный военный хирург страны, академик Николай Бурденко дал клятву, обращаясь к армии: «Вы, бойцы Красной армии, помните, что мы будем с вами! Мы будем охранять ваше здоровье, разделим все трудности боевой жизни и наряду с вами будем презирать опасность! Мы вместе с вами будем черпать наше мужество в энтузиазме великого многонационального народа, когда он будет с оружием в руках защищать достижения своего освобождённого труда!». К этим словам военврачи относились как к присяге.

Поезда милосердия были организованы в самом начале великого противостояния. Уже 24 июня Народный комиссариат путей сообщения дал указание железным дорогам сформировать 288 санитарных поездов. Это в общей сложности 6 тысяч вагонов. Везде, где это только было возможно, от Москвы до самых до окраин лучшие мастера-вагоностроители стали выполнять задание особого назначения – создавать спецпоезда, те самые госпитали на колёсах. Кроме специализированных медицинских вагонов в составе ВСП имелись и вспомогательные: вагон для личного состава поезда, вагон-кухня, вагон-аптека, а иногда и вагон-морг.

Их собирали по всей стране, но оперативно выполнить этот приказ было невозможно. Настоящий военно-санитарный поезд – это дело сложное. А война не ждёт, не терпит промедлений. Нарком путей сообщений принял решение: экстренно оборудовать, как минимум, 150 полноценных составов и 138 так называемых «летучек» – это поезда, составленные из переоборудованных грузовых вагонов, их использовали для рейсов на небольшие расстояния.

В каждую бригаду ВСП входили проводники, поездные вагонные мастера, поездной электромонтер и машинист электростанции. К ним присоединились герои медицинской службы. Вместе с армией они учились побеждать – не только врага, но и смерть. И с каждым месяцем войны становились сильнее.

Враг не церемонился с рыцарями красного креста. Да они и не ждали снисхождения. Против военно-санитарных поездов с неба действовали немецкие стервятники, а с земли – диверсанты. Люфтваффе прицельно работало против железных дорог. Около трети бомб, сброшенных в годы войны на советскую землю, приходится на железные дороги. Но им не удалось лишить непокорённую страну путей сообщения. Не зря наши машинисты получали боевые ордена!

Поезда курсировали по всему Союзу. Раненых возили и в Закавказье, и в Ташкент, и в Красноярск. Каждый поезд, учитывая ремонт, делал три-четыре рейса в месяц. Это означало работу на износ – и для техники, и для людей. Критически не хватало лекарств. Приходилось экономить и бинты. Их снимали с раненых, отстирывали и снова пускали в дело. Но если бы не железная дорога, фронт и вовсе остался бы без медикаментов…

На один вагон приходилось 60 раненых и две санитарки. Они должны были всех обмыть, уложить, накормить. Кухня работала на полную мощность: на каждый вагон выделяли по два ведра каши, по ведру мясной подливы, варили компоты. Всегда имелся кипяток. Армейская дисциплина в санитарных поездах была доведена до предела. Перед приходом врача вагон мыли до состояния больничной стерильности. В перевязочных, после окопов и болот, раненые бойцы видели даже пальмы в кадках и зеркала.

Поезда прибывали максимально близко к местам боёв. К условленному месту заранее на автомашинах, на подводах, на лафетах доставляли раненых. Верили в медицину на колёсах крепко, в самой отчаянной ситуации просто молились на вагоны с красными крестами. В армии считалось: если попал в ВСП – значит, спасся. Так высока была репутация врачей и санитаров, служивших в поездах милосердия.  

За годы войны ВСП и «летучки» сделали около 12 тысяч рейсов с фронта в тыл. Вместимость санитарного эшелона – 500–600 человек, «летучки» перевозили ещё больше – до 900 раненых. По этим цифрам можно судить о том, сколько бойцов им удалось спасти. К тому же в каждом рейсе от госпиталя к госпиталю состав пациентов постоянно менялся: раненых распределяли, каждая койка была на счету. Статистика – дама бесстрастная, но, когда речь идёт о фронтовой медицине – явственно ощущаешь, что каждая цифра – это череда подвигов, изнеможение, кровь и пот.

Железнодорожники не отделяли себя от армии. Каждый трудился за троих – с выдумкой и запредельной самоотдачей. На вагонных крышах ухитрялись выращивать укроп – витамины для раненых. Под вагонами, в багажном отделении, кудахтали куры. Больным необходим бульон – откуда ещё его взять?

Тысячи больных и раненых, не будучи работниками стальных магистралей, получили помощь в железнодорожных лечебных заведениях: если необходимо быстро оказать помощь – с бюрократией не считались. Только бы сохранить жизнь фронтовику.

На всю оставшуюся жизнь…

Многие из нас помнят книгу Веры Пановой «Спутники» и две экранизации этой повести – «Поезд милосердия» и «На всю оставшуюся жизнь». Ей удалось рассказать о подвиге правдиво и проникновенно. Такие книги не умирают. В годы войны Панова ещё не была всесоюзно известной писательницей, но её уже считали действенной литературной силой – и направили в творческую командировку в героический ВСП № 312, который работал с первого военного лета.

Почти два месяца Панова трудилась в поезде милосердия. За это время они успели совершить четыре дальних рейса – два порожних, к фронту, в Двинск и Червонный Бор, и два рабочих, с ранеными, которых спасали и доставляли на лечение в тыл. Журналистке предоставили отдельное купе в аптечном вагоне, с пишмашинкой и запасом бумаги. Там она написала небольшую, но очень важную брошюру о санитарном поезде, а по ночам сочиняла повесть, которая принесла ей читательское признание.

Такое не забывается. Много лет после этого Панова переписывалась с комиссаром поезда Иваном Алексеевичем Порохиным, который стал прототипом одного из главных героев повести – Ивана Данилова. Панова вспоминала о санитарном поезде: «Его чистоте как нельзя лучше соответствовал общий дух поездного бытия: дух благопристойности. Я там не слышала крика, перебранки, разнузданных речей. Все ходили занятые делом, полные достоинства. Друг к другу относились уважительно! Друзья мои, как это было прекрасно, благородно и целебно. И так может быть, в сущности, в любом месте, если люди захотят».

Память о подвиге

Когда «фронт катился на Запад», военврачам стало чуть легче. Авиация Красной армии прочно перехватила инициативу в небе и надёжно охраняла поезда жизни. Наша фармацевтика набрала темп, всё реже требовалось перестирывать отслужившие своё марлевые повязки… Чуть меньше стало нештатных ситуаций, бомбёжек, чуть меньше нелепых смертей. Такое «чуть-чуть» стоит дорого. И офицеры, и врачи, получившие опыт побед и поражений, достигли высочайшего профессионализма. И, конечно, вера в победу помогала не хуже обезболивающих.

Уже не было линии фронта, гитлеровцы капитулировали, а рейсы военно-санитарных поездов продолжались в прежнем режиме. Весь май. И в Германии, и в Чехии, и в Польше в последние дни и часы войны не обходилось без раненых. В те весенние дни к радости примешивалась скорбь по убитым, а санитары и врачи по-прежнему исполняли свой долг, не помышляя о передышках.

В наше время многие вагоны военно-санитарных поездов Великой Отечественной стали музеями, мемориалами. Там сохраняются дух и фактура тех спасительных госпиталей, вплоть до наволочек и пинцетов. Там живёт историческая правда и память, которую никогда не спишут в архив. Она священна.