«Сэлинджер» – без экивоков и виньеток назвали свой труд литератор Дэвид Шилдс и голливудский сценарист Шейн Салерно. «Единственная полная биография» – написано на бордовом «супере» этого фолианта; перед читателями не просто внушительный том, а что-то вроде мемориальной плиты – в метро не полистаешь. Своего рода буктрейлером к книге о «самом-самом» американском писателе послужил одноименный документальный фильм 2013 года. Салерно шёл по следу Сэлинджера, как частный детектив из фильма-нуара: «Я сам за девять лет провёл интервью более чем с двумя сотнями людей, и, хотя не все они названы по имени, их важный вклад отражён на каждой странице. Я особо признателен жителям Корниша, Нью-Гэмпшир, и Виндзора, Вермонт, ответивших на мои вопросы при личных встречах или по телефону и рекомендовавших мне других людей, которые могли бы сделать то же самое. Я благодарен также бывшим коллегам Сэлинджера по журналу New Yorker, согласившимся поговорить со мной не под запись». Безусловно, сам Сэлинджер такую скрупулёзность, мягко говоря, не одобрил бы, ведь даже его дочь Маргарет вызвала не просто родительский гнев, а настоящие проклятия, когда рискнула вынести сор из избы – скандальные воспоминания «Над пропастью во сне».
Несмотря на угрожающие размеры, перед нами легкоусвояемая профаническая биография, никаким литературоведением фанов Сэлинджера грузить не будут, впору, как на газировке, делать приписку «лайт». Впрочем, уверен, что авторы и не претендовали на академические ермолки. Под обложкой разворачивается литературное «Пусть говорят», где Сэлинджера разбирают, как на партсобрании, особенно пеняя на моральный облик: судачат о перипетиях трёх его браков, обсуждают роман молодого Джерри с Уной О’Нил (дочерью нобелевского лауреата, променявшую сомнительное счастье быть писательской женой на идиллию с первой кинозвездой – Чарли Чаплином) и его интерес к несовершеннолетним девушкам вообще. Джин Миллер, одна из тех юных пассий Сэлинджера, поделилась с авторами фрагментами своей переписки с писателем; публикация этих эпистол демонстрирует кощунственное отношение к памяти Сэлинджера.
«Хотя истоки этой книги можно найти во многих интервью, которые я дал как режиссёр указанного фильма, книга обрела собственную жизнь, когда Дэвид Шилдс и я начали изучать тысячи страниц стенограмм интервью, организовывать и редактировать фрагменты интервью, превращая их в разделы и главы, проводя серьёзные новые исследования и дополняя материал нашим собственным анализом и нашими комментариями», – приоткрывает дверь в свою творческую лабораторию Салерно. Есть у американских биографий характерная особенность: они под завязку набиты событиями и датами, представлен пошаговый распорядок дня героя, выложена раскадровка его жизни с младых ногтей до мафусаиловых лет. Анализ подменяется дотошностью. У Салерно и Шилдса, кроме обстоятельной библиографии, нет литературы как таковой, их интерпретации произведений Сэлинджера наивны, а из реплик интервьюируемых ими обывателей складывается словесный портрет не классика, а среднего американца. Не найти внятного объяснения, чем же этот писатель-эскапист заслужил эпитет «великий», почему его книги до сих пор продаются миллионными тиражами по всему миру. Утомительно отделять зёрна от плевел: среди вороха ненужной информации, бытовой шелухи можно проглядеть действительно важные жизненные вехи – например, знакомство Сэлинджера и Хемингуэя, случившееся на фронте, во Франции. К слову, авторы обещают, что в период с 2015 по 2020 г. свет увидят 5 новых произведений Сэлинджера, среди которых автобиографический роман о Второй мировой. Что ж, поживём – увидим.
Внимательный читатель обнаружит у авторов в предисловии к книге симптоматичный «спойлер»: «В подвале Сэлинджера, который мы открываем в последней главе, есть откровения, определяющие характер и карьеру писателя, но там нет никакого «последнего секрета», раскрывающего его личность. Вместо этого в его жизни была цепь взаимосвязанных событий, начиная с анатомических особенностей и заканчивая любовными историями, войной, славой и религией, которые мы раскрываем, прослеживаем и связываем друг с другом». Да, читатель увидит Сэлинджера в редакциях литературных журналов, в окопах Второй мировой, в кафе и на бейсбольном матче, в спальне, наконец. По мнению Салерно и Шилдса, посттравматический синдром ветерана войны и погружение в Веданту сделали из перспективного автора живую легенду. Но самое главное – сущность дара Сэлинджера – авторы раскрыть не смогли. Прочитывая сотни поверхностных и глубокомысленных суждений о Сэлинджере, как не вспомнить знаменитое письмо Пушкина князю Вяземскому: «Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врёте, подлецы: он и мал, и мерзок – не так, как вы – иначе»…
«Сэлинджер глазами современников» – можно было бы озаглавить изыскания Салерно и Шилдса. Приём, когда в книге проходят вереницы друзей, коллег и родных героя, а авторы скромно довольствуются ролью монтажёров, в литературе известный. Так, ещё в прошлом веке Викентий Вересаев виртуозно объединил разноречивые реплики в книге «Пушкин в жизни». У Шилдса и Салерно же вместо полифонии – гомонящая людская толчея. Отдельно следует сказать о переводе: он неказистый; если вначале текст вполне читабельный, то последняя треть кажется наспех сработанным подстрочником. Неоспоримое достоинство книги, настоящий эксклюзив – это впервые представленные публике фотографии Сэлинджера: вот молодой Сэлинджер вальяжно раскинулся в армейском джипе, вот позирует с первой супругой – таинственной Сильвией; откроем книгу ближе к концу – и увидим убелённого сединами анахорета с однополчанином.
Любое жизнеописание создателя Холдена Колфилда и семьи Гласс обречено стать мировым бестселлером. Если читателям сулят новые факты из биографии кумира, то тираж сметут с магазинных полок. Россияне тут не исключение, ведь Сэлинджер нам ментально близок, он задолго до Познера и Донахью связал две сверхдержавы, он и ушёл-то от мира по-нашему, по-русски, тропой яснополянского старца.