Роман Волков
О военном медике Иване Демидове с позывным Доктор Ботокс наша газета уже писала два года назад («Выходной начмеда Ботокса», «ЛГ», 2023, № 20). Тогда он был начальником медицинской части подразделения «Эспаньола». Когда очередная командировка на СВО закончилась, вернулся в Москву, но спокойная жизнь показалась слишком пресной. О мятежной душе Ботокса в материале друга Ивана, писателя и волонтёра Романа Волкова, который вместе с ним проводил курсы тактической медицины. В основу легли личные сообщения, переписка с друзьями и боевыми товарищами, а также воспоминания сослуживцев. Рассказ написан от имени самого Демидова, и в нём максимально сохранены оригинальный стиль и манера речи Ботокса.
Всем привет, братцы. Всем медицина! С вами Иван Демидов, позывной Доктор Ботокс. Я первый начмед «Эспаньолы», можно сказать, с нуля всю медицинскую службу будущей бригады выстраивал вместе с ребятами. Есть награды. Орден Мужества за оказание экстренной медицинской помощи офицеру штаба 58 й армии на Запорожском направлении. Медаль «За спасение погибавших» за эвакуацию раненых бойцов под Клещеевкой. А отличительный знак добровольца получил в 2015 году за участие в боях под Дебальцево в качестве медика.
Ну вот, значит, вернулся в Москву после очередной боевой командировки, уже пятой по счёту. А эта крайняя командировка меня особенно вымотала – ПТСР (посттравматическое расстройство) даже словил, и точно не хотел возвращаться назад, на фронт. Да и мама очень просила остаться. Её муж, мой отчим, тоже служил на СВО и пропал без вести полгода назад, тела так и не нашли. Никого у неё больше не осталось – бабушка да кошка с собакой. Внучку, дочку мою от первого брака, Венеду, видит не особо часто. Говорила, если ещё и со мной что случится, не перенесёт. Да я и сам решил – хватит, навоевался. Пора начинать мирную жизнь.
Планов было море! Хотел развивать свой собственный центр по обучению тактической медицине и первой помощи, уже начали набирать команду, инструкторов. Провели с ребятами очередные занятия, наши курсанты в диком восторге были. Меня и нашу команду назвали одними из лучших инструкторов по тактмеду в стране. Хотя, если честно, это перебор. Не лучшие. Но и не худшие. Я всегда к критике открыт, если что не так – говорите.
Но нужно было двигаться дальше, помещение подыскивать, группы набирать! Канал наш медицинский в «Телеграме», TEMS, рос, уже за 7000 перевалил! И это было только начало! Все советовали, чтобы я повысил свою врачебную квалификацию. Я уже присматривал университет, чтобы поближе – денег на обучение должно было хватить. Но…
А всё равно здесь было что-то не так, чего-то не хватало. Тускло всё как-то, неполно. Туда тянуло, на фронт. В боевую медицину. Я никому не говорил сначала. Ведь это такое счастье для мужчины – чувствовать себя по-настоящему нужным, чувствовать, что ты делаешь своё дело хорошо. В Запорожье, под Бахмутом, ребята говорили: «Если раненого довезли до Ботокса, то в каком бы состоянии он ни был – Ботокс его спасёт». А в тылу что?
Ну вот я и решил – ещё одна командировочка, крайняя, и всё. А потом – хватит. Пора жениться, рожать ещё детей, строить дом, чтобы деревья в саду, чтобы весной с цветущих яблонь облетали лепестки, чтобы птички щебетали. Денежек чуть подкоплю. Вернуться с ходу в «Эспаньолу» – не вариант, как уходишь, вакантная должность закрывается сразу, специалистов – целая очередь. Поэтому сначала в Африку собрался на контракт, начмедом тоже. Уже проводы отгуляли. С ребятами посидели, песни пели, веселились в моём любимом Битцевском парке. Люблю его очень, часто и один там гуляю, и с парнями. Я всегда говорю: если погибну в бою, захороните мой прах тут, в моём парке, знаете где.
Но вышел облом. В последний момент командировка сорвалась. Но я уже не мог сидеть на месте – хоть куда, лишь бы уехать, так тянуло туда, где я был нужен, в военную медицину. Ездил в Курскую область, под Суджу, помогал на ПСО, стабилизационных пунктах, раненых много было.
Ну вот, по итогу предложили знакомые хороший контракт в Белгородской области – снаряжение, обмундирование всё новое. И старый сослуживец туда поехал – Женя, позывной Дэй. Ну всё, собрался. Выехали. Только с первого дня что-то пошло не так, это меня подкосило немножко. Штатных должностей медиков не оказалось. Предложили в артиллерию. А если медиком – то только потом, через полгода. То есть надо возвращаться назад в Москву и опять ждать. Бред какой-то! В итоге согласился на артиллерию. Ничего, думаю, по факту мне ведь разрешили медициной заниматься. Буду проводить курсы, тренировать бойцов, организую медпункт. Все контакты, связи остались, знакомые выслали нам аптечки, медицинские рюкзаки укомплектованные.
И опять облом – в продвинутой медицинской службе необходимости не было, а на мои курсы по тактмеду бойцы особо не ходили. Совсем не так, как в «Эспаньоле»... Жили в лесу, в блиндажах. Холодище! Зубы утром почистить было нельзя – вода замерзала, приходилось снегом чистить. И вообще ничего не происходило. Движухи не было, ничего не было: блиндаж, еда, сон, блиндаж, еда, сон. Я себе турничок с брусьями организовал – кроссфит, силовые. Читал много, аудиокниги слушал, со всеми, с кем можно, переписывался. Дрова рубили, окопы копали, блиндажи строили – и ничего больше не происходило. Ждали. Редкие только выезды были на боевые задания, как праздник. Вдоль границы гоняли хохла, а я стоял на фишке со своими личным «Вепрем», следил за периметром и прикрывал батарею от БПЛА. Ну дело важное, конечно…
Потом уже подумал – может быть, мне такое испытание пришло, такой мой крайний поход. Не то что в «Эспаньоле» было – в центре движухи, с большой верной командой, спасал раненых, возвращал людей к жизни. А тут я уже не в центре, а где-то на отшибе, один, без команды, на фишке с «Вепрем», да и то раз в неделю. В блиндаже сыро постоянно, холодно, тоска напала. Девушка, с которой собирался детей растить и дом строить, перестала мне писать. В отпуск не отпускают, надо, говорят, сменщика найти, а где я его найду-то?
Работы мало, движухи мало, медицины совсем нет. Из знакомых рядом – один Женька, Дэй. Разболелся я, спать совсем перестал. Никакие таблетки не помогали. Все говорили, что подождать надо – полконтракта прошло, совсем чуть-чуть осталось. А мне тяжело так было. Ждал я, когда хоть какая движуха начнётся, сил уже не было.
И вот – началось. 18 марта наш артиллерийский расчёт подняли по тревоге. Выдвинулись на позиции под Красной Яругой. Первая атака противника в 5.50 утра. Эх и попёрли они! Пехота пошла, танки, бронетехника! А в артиллерии на расчёте людей не хватало. Мы с Женькой Дэем подумали – да пофиг, стали к орудию подающими, закидными, подавали снаряды, помогали заряжать.
Вот оно, началось! Началось!
А мы всё отбили, дали им жару. 60 человек убитыми, танк подбили, семь бронемашин, инженерную технику. Хохотали, орали, матерились, я песни орал. Страха не было – одна радость, ярость боя, крайнего боя. Если накроет, если зацепит – вытащим, как раньше всех вытаскивал. Если к Ботоксу попал – значит, живой останешься.
И так, видно, мы достали хохлов, что они решили по нашему одиночному орудию долбануть «хаймарсами». И даже не одним, а двумя. Когда первая «химера» нас накрыла, я только успел подумать: «Раненые, жгутовать надо...» А там и второй «хаймарс» прилетел. Весь расчёт наш накрыло.
Женьке перебило сонную артерию. А я погиб от баротравмы – мгновенно. Взрывы были страшной силы. Когда ребята потом подошли, нашли полностью уничтоженный наш расчёт. Женька и остальные парни – все были в осколках. А я – нетронутый. Рыжая борода, ирокез выбритый, лицо спокойное, улыбочка. И оказался мой бой не крайним, а последним.
Но что-то я не понял – чего вы все загрустили? Я же вам всем говорил: если я погибну в бою, прошу выполнить мою последнюю просьбу – провести обряд по древней воинской традиции. Не хоронить – предать огню. Слёзы не лить – наоборот, радоваться и понимать, что смерть – это ещё не конец. Салютовать от сердца к солнцу. Устроить поединки на тренировочных ножах, учебных. Воинские состязания, хороводы, петь песни, трапезничать, пить братину. Да будет так! Также прошу вас вложить оружие в погребальный костёр.
Поняли? Слёз не лить! А воинам – продолжать бой до полной Победы!
Пожалуйста, позаботьтесь о маме и бабушке. И, конечно, о дочке – Венеде. О брате, Тёме.
И дорогие девчонки, вы тоже не грустите. И ты, та самая, – не грусти. Нам было хорошо вместе. Жаль, ненадолго.
Мама, родные мои, друзья дорогие мои – я вас всех любил. Знайте это.
Смерть – это ещё не конец.
P.S. Кремировали мы Ваню 30 марта, а прах захоронили на аллее Героев на Дятловском кладбище, рядом с Женей Дэем…