«Ну вот, я засыпаю наконец, / уткнувшись в бок отцу, ещё отец / читает: «Выхожу... я на дорогу». / Совсем один? Мне пять неполных лет. / Я просыпаюсь, папы рядом нет, / и тихо так, и тлеет понемногу / в окне звезда, деревья за окном, / как стражники, мой охраняют дом. / И некого бояться мне, но всё же / совсем один. Как бедный тот поэт. / Как мой отец. Мне пять неполных лет. / И все мы друг на друга так похожи», – писал Борис Рыжий.
Молодые ребята часто шутят о бате, который ушёл за хлебом и не вернулся. Этого много в инфополе. Ясно ощущается, что твоя личная семейная история, которую в свои двенадцать ты стыдишься рассказать однокласснице, оказывается поколенческой болью. Хорошие отцы представляются чем-то вроде идеальной, гладкой скульптуры, допустим, в Петергофе, которая останется на твоей фотоплёнке, но не в твоей квартире.
«Танцуй, Селёдка» (режиссёр Александра Лупашко, сценарий Татьяны Загдай, 2023) – фильм об отце, который ушёл. Мы, молоденькие люди, ходим к психологам (или у нас не хватает на них денег), мы пытаемся простить своих родителей. За что? За то, что они просто люди, уязвимые, не всегда сильные, меняющиеся, что-то чувствующие – такие же, как мы теперь. Для ребёнка родитель – бог, он может всё. Отсюда – обида, если вдруг мы раньше положенного узнаём, что всё-таки нет. Что никто здесь не бог. И фильм об этом: главной героине Жанне (Александра Бортич) около 10 лет, когда отец (Павел Майков) уходит из семьи к другой женщине, родители разводятся, наступает не очень счастливая новая жизнь. И в ней Жанна больше не встречается с ним, пока не приезжает его хоронить. Правда, она всё-таки получила от отца письмо – о том, что он умирает, и ехала с ним, ещё живым, прощаться. Но на два часа не успела.
Он жил в городе, где прошло её детство. Мы подозреваем, что Жанна там давно не была, потому что хотела вырваться, строить собственную жизнь. Но в «Ремесле» Довлатов очень точно сказал: «Это кажется, что тебя окружают небоскрёбы. Тебя окружает прошлое». Человеку приходится рано или поздно его, своё прошлое, увидеть – причём уже сформированным взглядом, выросшим из детских кличек (Селёдка, Комар), готовым к этой встрече. Вот и Жанна достаточно окрепла, чтобы вернуться домой и пережить всё, что там было и осталось.
Может показаться, что Жанна вполне успешна: она стильно одета, торопится в Москву на работу, она не сильно на первый взгляд переживает из-за расходов. Да и по инерции хочется воспринимать её как self-made person, сбежавшую из глубинки и построившую карьеру на своих ранах. Но это не совсем так. В фильме об этом прямо не говорится, но делаются намёки, которые нам подсказывают, что она не так уж и богата. Сценарий был написан по пьесе «Человек в закрытой комнате», и там у героини вообще большой долг: она работала в бутике, её совратил начальник, после чего она разбила витрины и изрезала вещи. Но в сценарии это опущено, хотя каким-то образом мы чувствуем, что дела с её карьерой обстоят не так уж и хорошо.
Это очень смешной фильм. Куча каких-то препятствий, которые не дают спокойно захоронить отца. Более того – его даже в морг не берут. Приходится с ним (мёртвым) ездить в разваливающейся машине, вступать в какие-то авантюры, сбегать от местных бандитов, отталкивать похотливого одноклассника, есть чебуреки. Но главное – бродить по местам, в которых когда-то был сосредоточен весь мир. Мёртвый отец (ей это мерещится) разговаривает с Жанной так, как будто и не было этой разлуки, он шутит, называет её Селёдкой, как в детстве, подкидывает какие-то странные идеи. Тащит в парк аттракционов, чтобы отметить её день рождения – последний, который они проведут вместе.
Мы привыкли к «а потом будет поздно». К тому, что после смерти уже ничего нельзя решить, объясниться, признаться. Но «Танцуй, Селёдка» как-то очень осторожно вселяет надежду, что даже после смерти (не нашей) мы можем что-то ещё сделать. И умерший человек продолжает своё существование в наших с ним разборках, в нашей неспособности его отпустить, нашей горечи. Не уверена, что это хорошая новость для умершего. Но для того, кто остался, это возможность ещё немного побыть вместе.
Мы понимаем, что такие сценарии заканчиваются принятием, освобождением. Но это не о плохой предсказуемости. Это о пути, который должен привести к прощению. И в фильме полно чудесных деталей. Как Жанна прячет в штаны наличные деньги, боится, что их украдут – примета нашего времени, где мы (по крайней мере, в мегаполисе) расплачиваемся картой и вздрагиваем, когда у нас оказывается пятитысячная купюра. Как они с другом детства Костиком (Илья Антоненко) под «Хали-гали» тащат в ковре тело отца, как около подъезда курит сосед, смотрит на это и отвечает: «И вам не хворать», как будто вся эта странность – норма. И дети – не играют, а существуют, по-настоящему присутствуют в кадре.
Один из последних перевалочных пунктов на пути принятия боли –посмеяться над ней. Причём не демонстративно, а вполне искренне. Попутно с переживанием горя заметить, какая нелепая вообще ситуация – она просит бандитов отвезти её в морг, а они предлагают по очереди их удовлетворить. Смерть – это трагикомедия: под «Ты не верь слезам» отца затаскивают в морг, а под Буланову – пьяная патологоанатом вспоминает, как к ней на вскрытие попал её ухажёр и как она, обнаружив его некоторые физиологические подробности, не пожалела, что он остался только ухажёром. А жизнь – это драма: мать (Анна Кармакова) закрывает дверь, чтобы выяснить разваливающиеся отношения с мужем. А маленький Костик, смотрящий с верхнего балкона на Жанну-именинницу (Александра Бабаскина), – и много звёзд, и он спускает ей на ниточке огурец под «возьми моё сердце, храни, вспоминай обо мне, поверь мне, что всё не напрасно». И, конечно, очень сильная сцена: отец окончательно уезжает, а маленькая Жанна стоит перед машиной, плачет, а он ей говорит: «Ну я же задавлю тебя» и газует.
У нас не всегда есть возможность погоревать глубоко, медленно, без выполнения каких-то дел, без мысли, что к такому-то сроку мы должны привести себя в порядок. Не всегда мы можем вернуться в своё прошлое на простом физическом уровне: посидеть в кабинке колеса обозрения, где нас стошнило в наш день рождения, пнуть поржавевший холодильник, в котором когда-то продавалось мороженое, своровать жетоны для игровых автоматов в местном Доме культуры, где мы так хотели что-нибудь выиграть и, конечно же, всё проиграли. Мы не всегда можем, но нам это нужно. А фильм даёт такую возможность – попрощаться с тем, что было нам очень дорого. Чего когда-то мы очень хотели.