Видеокамеру режиссёр нашей съёмочной группы включил ещё в московском аэропорту. В кадр попало табло вылета «Москва–Симферополь», очередь на посадку в самолёт, фрагмент лётного поля через стекло. «Слушай, а зачем ты всё это снимаешь?» – такое рвение «с места в карьер» показалось мне излишней суетой. Ответ поразил. «Как – зачем? Это же всё – история. Про эти дни потом в учебниках писать будут».
Что сказанное правда, стало понятно уже через два часа полёта. В марте 2014-го российские флаги висели у крымчан почти в каждом окне. Купленные в сувенирных магазинах, самодельные, вырезанные из журналов и наклеенные на стекло. «Я никогда не была в России, – рассказала в мини-интервью на выходе с избирательного участка жительница Севастополя. – Но для меня это мечта. Вот такая – детская, хрустальная мечта. Даже если Россия на самом деле не такая, как я её себе представляю, – я всё равно голосую за неё».
После референдума отвечать на вопросы приходится уже журналистам.
«Что там у вас в Москве говорят?» – спросил вежливый человек из патруля перед Чонгаром. В этот момент в сумке брякнула эсэмэска. «Президент РФ и руководство Крыма подписали договор о вхождении Крыма в состав РФ на правах субъекта Федерации». Вместе с военным оба уставились в телефон. «И что это теперь будет значить?» – задаёт он мне вопрос после минутной паузы. – «Ну, как минимум, что сейчас будем снимать репортаж уже о ситуации на государственной границе».
Впрочем, осознать до конца, что всё это значило, не получается даже через пять лет. И дело не в том, что желанного многим «витринного варианта России» в Крыму не получилось. Витрину тут и не собирались создавать, что, на мой личный взгляд, абсолютно правильно. Через пять лет в Крыму – такая же жизнь, как и в любом другом из российских регионов. Со всеми плюсами и да, иногда – с минусами. Но за эти пять лет стало окончательно ясно: очень большая часть нашего общества к крутым историческим переменам оказалась совершенно не готова.
Лень и инфантилизм оказались мощнейшей политической силой. Нравится это кому-то или нет. Да, смотреть по телевизору, как к нам вернулось наше, причём вернулось без единого выстрела – это здорово. «Мы сделали это», «первый раз за долгие годы – мы не теряем, а приобретаем» – слышалось изо всех углов. Общественный настрой был таким: все ждали продолжения. Многие ждали не просто реформ, ждали, что будут снова давать. Ещё и ещё. Причём – ничего не требуя взамен.
Конечно, когда либеральная оппозиция начала маяться без хамона и пармезана – патриотическая общественность дружно подняла эти гастрономические страдания на смех. Но позже выяснилось: очень многие так называемые патриоты мало чем отличаются от своих громко высмеиваемых в соцсетях оппонентов.
За Крымом поднялся Донбасс. Но второе «возвращение в родную гавань» не состоялось. Почему? Ответ у многочисленной диванной армии был готов заранее: «Путин – слил». Правилен он или не правилен – обсуждать сейчас не буду. Не только потому, что с дивана всё выглядит куда проще, чем из президентского кресла. Я не знаю, что именно думал, какие соображения принимал в расчёт, какой информацией на тот момент обладал президент. Конечно, было бы правильнее, если бы руководитель страны всё это обществу объяснил – чётко и по пунктам. Но штука в том, что общество даже не удосужилось потребовать объяснений.
Каким бы ни был Путин – плохим, хорошим – желающих отстаивать свою точку зрения не только в соцсетях оказалось очень мало. Да, безусловно, были добровольцы, которые ещё весной 2014-го поехали на Донбасс и защищают его до сих пор. Да, я лично знаю людей, которые в свой отпуск на собственные деньги закупают гуманитарную помощь и отвозят в самые пострадавшие районы ДНР и ЛНР. Но это – капля в море. А само «море» (и в том числе официальные патриотические организации) предпочло поддерживать этот русский регион бывшей Украины лишь «формулированием смыслов».
Не возникло даже попытки собрать хотя бы ещё один митинг на Поклонной с требованием признать республики Донбасса. Не было никакого массового народного движения в их защиту. Не поднимается «волна народного гнева» по случаям выдачи Украине добровольцев и сбежавших в Россию антимайдановцев. Никто не штурмует депутатские приёмные с вопросом: «Почему даже после официального объявления, что для ДНР и ЛНР будет упрощённая процедура получения российского гражданства – на деле получить российский паспорт для них – это пройти все круги ада без гарантированного результата?».
Коробочки для сбора денег для ДНР и ЛНР, появившиеся в 2014-м на многих московских улицах, уже через полгода куда-то тихо исчезли. Да что там коробочки. Однажды видела, как на собрании вполне себе патриотической группы доброволец из Донбасса обратился с просьбой. Не для себя. Для людей, которые уже четыре года живут под обстрелами. Но вместо того, чтобы скинуться хотя бы по пятьсот рублей – «патриоты» отделались туманным: «Надо подумать. А вы не обращались в другие организации?». Гораздо проще оказалось рассуждать о «богоизбранности русского народа», искать фракционные уклоны в собственных новообразованных партиях и жечь глаголом оппонентов из недружественных патриотических организаций.
Можно по-разному относиться к блогеру Шарию, но он нашёл возможность из личных средств помогать старикам на Донбассе. А попробуйте сказать нашим патриотам: вот конкретная донецкая семья, и ты для неё каждый месяц будешь отчислять пять тысяч рублей (там это – огромные деньги, между прочим). Сразу услышите много интересного. О том, как тяжело выплачивать кредит, как всё подорожало, о том, что это дело правительства, а не граждан…
Денег не дождётесь, зато философских рассуждений наслушаетесь. Самые популярные: «Пассионариев в любом обществе мало, а основная масса примыкает к тем, у кого больше энергии. И тут же переходит на другую сторону, если энергия иссякает». Этой «логикой» оправдывается всё. От «понимания» перебежчиков с донбасской на украинскую сторону до собственного нежелания проявлять гражданскую позицию. Мол, власти и пресса виноваты. Плохо мотивируют.
Сами того не понимая, адепты этой «логики» сформулировали главный общественный запрос последних пяти лет. Запрос на легализацию инфантилизма. На оправдание абсолютного нежелания делать что-то, кроме пресловутого «я плачу налоги». Нежелания отстаивать свою точку зрения и заставлять власть прислушиваться. Именно поэтому колоссальный запал «Крымской весны» стал сходить на нет, как только «тема ушла» и телевизор перестал продуцировать энтузиазм.
В этом наши так называемые оппозиционеры оказались полностью солидарны с нашими же так называемыми патриотами. И те и другие, как выяснилось за эти пять лет, готовы делать только одно. Брать. Неважно – хамон, пармезан или целые территории. Но вот принять, что за новые территории придётся платить не только отсутствием хамона и пармезана, но и, возможно, дополнительными годами собственной работы (вместо «законного» выхода на пенсию) – оказались готовы не многие.
«Мы платим не за Крым, а за коррупцию» – говорят многочисленные противники пенсионной реформы. Возможно. Но в итоге – борьба с коррупцией всё-таки началась. И тут опыт Крыма и Донбасса сделал своё дело. Если очень большой части общества нужна только эффектная телекартинка за ужином – она её получит. Будет и «ледяной голос Валентины Матвиенко», и арест прямо в зале Совета Федерации.
О том, что нас ждёт дальше – думают пока немногие. Между тем страна начала меняться с фантастической скоростью. Дело не в арестованных Арашуковых, топ-менеджерах госкорпораций, руководителях регионов вообще и Крыма в частности. Внутри правящей элиты уже началась схватка за власть в постпутинской России. Остановить этот процесс нельзя. И кто бы ни оказался победителем, жить в ближайшее время мы будем совсем в другой стране. Вот только процесс изменений снова идёт без нас. По той простой причине, что очень многим это просто неинтересно. Они просто платят налоги.