Посёлок, затерявшийся меж двух эпох
Wikimapia (интерактивная карта мира) идентифицирует Глебовку как «заброшенный, неиспользуемый объект». Так оно и есть – пустые глазницы окон в производственных корпусах птицеводческого объединения (некогда крупнейшего в Подмосковье), ржавеющие металлоконструкции, бездарные граффити на кирпиче.
ля когото это всё – экзотика, чарующая своим постиндустриальным декадансом, идеальный пленэр для съёмок нового «Сталкера» или примитивного саспенса. Не для меня. Я вырос в посёлочке по соседству – и мне не всё равно. Хотел бы видеть жизнь на месте гибели и увядания. Но не дано. Как не дано вернуть к жизни природу, окружавшую меня в далёком детстве. Тот самый русский лес – знак исторической судьбы, что был воспет Леоновым и за несколько последних лет изгрызен короедом.
Еловые леса великим кладбищем стоят перед глазами. А когда-то рядом с домиком, где я рос у бабушки, было лесничество. И лесники, и лесничие. Да что там – и «министерство» лесное было ещё в недавние времена...
Фабрику основали в начале 30х – ставилась задача создания около Москвы крупных агропроизводственных комплексов. Начали с малого, а потом пошли и рекорды. Помню плакаты 70х: «Решим продовольственную программу – миллиард яиц стране». Особо упитанными здешние цыплята не были – рядом с ними «ножки Буша» смотрелись как сумоисты с легкоатлетами, но зато их и не травили антибиотиками и монсантовскими ГМО.
В эпоху перестройки комплекс, по сути, растащили по частям. И всё же Глебовка не обезлюдела. Регионто столичный – от Москвы всего 70 км. А с учётом гастарбайтеров, упрямо напоминающих о своём присутствии пакетами с мусором, разбросанными в лесу и вдоль дорожек, можно говорить даже о демографическом скачке. Но…
В этом году Глебовку лишили собственной скорой помощи, и теперь её нужно звать за двадцать вёрст из Истры. А ведь здесь проживает более десяти тысяч человек. Амбулатория пока ещё остаётся – и там можно заказать талончик к врачу-специалисту в Истринской горбольнице.
Местная власть делает что может. Как может – противостоит упадку, но поддержки из района как не было, так и нет. А если честно – что она может, земская власть…
Недавно в леске, опушкой которого идёт тропка на станцию Холщёвики, исчезла женщина. Начало перестройки совпало в моём сознании с подобным ужасом. Шёл поутру к электричке от бабушки с дедом – ещё живы были. А в придорожном кювете – то ли большая кукла какая-то, то ли... Ужаснулся находке – крикнул знакомому, что шёл навстречу, тот побежал звонить в милицию...
Я ходил в старую школу до седьмого класса – километра полтора по лесу и дальше через Красный посёлок. Если во вторую смену – заканчивали в шесть вечера. За полдня лесную тропку занесёт снегом – без фонарика и не отыщешь. Идёшь – еловые лапы на ветру качаются, тычутся в лицо, сыплют снег за шиворот. Бывало, и один возвращаешься. Ни от маньяков, ни от извращенцев никто не остерегал – да их и не было. Или вот в Истру ездил с девяти лет в музыкальную школу – бабушка даст двадцать копеек на попутку, чтобы не ждать электричку обратно, – ходила нечасто. Постучишь на переезде в Новом Иерусалиме в дверцу какому-нибудь грузовику: дядька за рулём иной раз и возьмёт предложенную монету, а чаще скажет – оставь себе на мороженое.
Сейчас ребёнка одного кто в лес отпустит?..