В мире подземных звуков и запахов
Первая шахта, как первая любовь, – никогда не забудется и не повторится с тем же накалом переживаний и впечатлений, даже если спуститься туда второй раз.
В Кузбассе вопрос о том, идти или нет в шахту, передо мной не стоял. Посетив крупнейшие угольные разрезы страны и увидев, как ведется добыча открытым способом, просто невозможно отказаться от знакомства с подземным миром шахты, скрытым от посторонних глаз сотнями метров земной тверди и грифом «опасный производственный объект».
Что знает о шахте человек, не имеющий отношения к угольной отрасли? Да практически ничего. Шахта в массовом восприятии – сплошной стереотип. Должно быть, там очень темно, тесно, промозгло и тяжело дышать. Словом, страшно, как представишь сколько метров грунта над тобой. Признаться, мне тоже было боязно, но еще больше страшно интересно: какая она, шахта?
Страшно интересно перевесило, и теперь я точно знаю, что шахта дарит новичку удивительное открытие: что бы вы о ней ни думали, как бы ни фантазировали, она все равно окажется иной.
Кировка
Шахта им. Кирова – одна из самых больших и старейших в Кузбассе. Свою историю ведет с 1930 г., когда была заложена шахта Капитальная-2. В ходе строительства в 1934 г. ее переименовали в честь С.М. Кирова, а торжественное открытие состоялось 25 декабря 1935 г. На сегодняшний день это одно из самых производительных угледобывающих предприятий Кузбасса.
В Ленинске-Кузнецком шахту называют «Кировка», это одна из пяти шахт в городе, входящих в состав Сибирской Угольной Энергетической Компании.
Она включает в себя два рабочих пласта угля: Болдыревский и Поленовский.
Полная готовность
Не буду утомлять читателей описанием прохождения инструктажа, который проводят для каждого гостя шахты, и подробностями медицинского толка. Измерение давления и даже температуры – не пустая формальность. С плохим самочувствием в шахте делать нечего: даже легкое недомогание на земле может быстро усугубиться на большой глубине под землей, где царит свой микроклимат.
Помещения для переодевания, они же бани, разделены на мужской и женский отсеки. В проходческих и добычных бригадах женщины, конечно, не работают, но дамы-маркшейдеры и нормировщицы частенько спускаются в шахту. Заходят в «чистую» половину, возвращаются из шахты в «грязную». Между ними – душевые и парилка, есть даже специальные шахтерские мочалки: очень жесткие, зато хорошо оттирающие угольную пыль.
Выдают брюки, куртку, сапоги, комплект хлопчатобумажного нательного белья, перчатки и защитные очки. Прилегающая к телу ткань должна быть натуральной. В синтетике сначала вспотеешь, потом замерзнешь, потому что двигаться в шахте приходится много, а потоки воздуха достаточно сильны. На выбор – носки или портянки. Под каску – белый платочек, для того чтобы убрать волосы.
С собой выдают «прогресс» – так на Кузбассе называют шахтёрский обед: первое и второе в герметичных контейнерах, упакованных во вместительный термос.
Последний обязательный для посещения пункт перед спуском под землю – ламповая. Там получаю самоспасатель – плюс около 3 кг ко всей амуниции, лампу с аккумулятором. Лампа крепится на каске, аккумулятор на ремне пристегивается к поясу, под куртку. С непривычки все падает из рук, лампа съезжает набок. Сотрудник службы безопасности смотрит на это безобразие и застегивает как надо.
Сахарные берега
Вниз спускаемся в клети – это транспортная кабина для спуска и подъема шахтеров и грузов, своеобразный большой подземный лифт, медленно плывущий по вертикальному стволу вниз. С каждой секундой поверхность земли все дальше, сложно представить, сколько миллионов лет мы уже проехали.
Вот и первое открытие – в шахте светло и совсем не страшно. По широкому коридору идем к дизелю – это подземное «такси» из нескольких вагонов и кабины машиниста, которое возит на рабочие места шахтеров. Дизель похож на электропоезд, он крепится к своду выработки и, забрав пассажиров, медленно, натужно ползет вперед, повторяя траекторией движения все изгибы проложенного под землей пути.
Дорога в лаву занимает полчаса. За это время привыкаю к пейзажам шахты. Кажется, что скользим среди сахарных берегов.
– В шахте нет стен и потолка, – объясняют мои спутники. – Есть борта, почва и кровля. Всё это осланцовано. Белая сланцевая пыль инертная, она исключает возможность взрыва угольной пыли.
При ярком освещении сланцевое одеяние выработки ослепительно бело, и шахта предстаёт настоящей красавицей.
Страх – в голове
Покривлю душой, если не скажу, что все-таки был момент волнения. В одном из узких мест, которое проезжал дизель, показалось, что воздуха как будто стало меньше: вдыхаешь полной грудью, а его словно не хватает.
Вдохнула раз, второй, третий и, стесняясь выдать беспокойство, спросила у сидевшего рядом сотрудника службы промышленной безопасности:
– Вам не кажется, что воздух изменился?
– Обычный воздух, я таким 30 лет дышу, – невозмутимо ответил он.
Спокойствие окружающих погасило начавшее разгораться волнение. Страх рождается в голове, значит, надо отвлечься. Это оказалось не сложно: мои спутники оказались отличными собеседниками.
В лаве
Лава – подземная очистная горная выработка, в которой производится добыча угля. Нас встречает победитель многочисленных производственных соревнований – очистная бригада Олега Германа, дающая на-гора миллионы тонн угля из пластов высотой не более двух метров.
Фонариком на каске свечу вдаль, луч гуляет по глянцевой поверхности пласта, которому 250, а то и 300 миллионов лет. Уже сегодня он превратится в мелко нарезанный уголек, который скоро увидит свет и поедет в другую часть страны, а может на экспорт, чтобы дать людям тепло.
Канатная дорога
– Вы по канатной дороге ездили? – строго спрашивает меня безопасник.
– Конечно, в Москве на Воробьевых горах, в Ульяновске, в Нижнем Новгороде через Волгу, – отвечаю ему беззаботно.
Мы находимся на глубине 500 метров. На обратном пути для того, чтобы выйти к клети, надо ехать на дизеле, затем подниматься по «канатке», возле которой уже выстроилась очередь из возвращающихся с утренней смены.
В шахте я гость, поэтому пропускают. Бодро поднимаюсь по лестнице и застываю, увидев движущиеся одиночные сиденья, прикрепленные к металлическим «коням». Надо оседлать сиденье на ходу, поджать ноги и крепко держаться руками за «коня», пока канатка тянет тебя наверх. Дорога идет под небольшим уклоном, главное – удачно запрыгнуть.
Легко сказать. Несколько пустых сидений уже уехали без меня, подготовка к прыжку явно затянулась. За спиной уже нарастает недовольный и вполне объяснимый ропот.
– Мужики, вы громко будете смеяться, если я упаду?
– Не будем! – заверяет меня стройный хор голосов. – Очень домой хочется!
И всё же прыжок не состоялся. После высказанного намерения упасть дорогу для меня останавливают. Когда она приходит в движение, я уже удобно устроилась на сиденье и вцепилась в железного «коня», готовая к подъёму.
Её величество Шахта
Я думаю о том, что, если смотреть на шахту с позиции деления всех явлений мира на мужское и женское начала, то она, безусловно, Инь. Совсем не по признаку принадлежности слова к женскому роду. Шахта своенравна и строга, не терпит вольности и пренебрежения, требует серьёзного к себе отношения, а за непослушание может коварно отомстить. С ней можно подружиться, но стоит держать ухо востро. Шахта – кормилица не только для людей, в ней работающих, но и для всей страны. Шахта красива, но красоту эту надо разглядеть.
Уже в клети выясняется, что в шахте я потеряла жемчужную сережку, но её почему-то совсем не жалко: гость должен что-то подарить хозяйке, пусть это будет моим подношением шахте.
Наверху и меня ждёт подарок: Диплом посвящения в «шахтёры». В нём говорится, что я принята в дружную и прославленную семью шахтёров шахты им. С.М. Кирова АО «СУЭК-Кузбасс» с присвоением звания «Шахтёр».
Мария Ануфриева
Фотофакт
В этом году своё пятилетие отметит уникальный кузбасский музей шахтёрской славы Кольчугинского рудника. Благодаря его экспонатам можно не только получить полное представление о горняцкой профессии, но и узнать всю историю освоения Кузнецкого каменноугольного бассейна.