Рассказ
Вера Любчик
Евпатория
Отгадки сложных задачек человеческих отношений в большинстве случаев можно найти в откровениях психологии. Они открыты для всех, но нечасто бывают востребованы – «мы ленивы и нелюбопытны». Всё же отрицать или умалять роль психологических мотиваций в нашей жизни и глупо, и убыточно по времени.
Большие собаки, за исключением кровожадных бойцовских, как правило, не кусают, если их не злить, а вот мелкие – норовят цапнуть. Крупные – долго сохраняют достоинство, мелким собакам оно, похоже, не знакомо: не дотягивают до нужного уровня. И когда взрослый человек – мужчина, начальник женского коллектива – начинает вести себя «не по-джентльменски», он теряет свой ранг, мельчает, и это вряд ли поправимо.
В основе мало-мальски значимого конфликта – обычно двое. Как правило, Он и Она. Поэтому немного о Нём и о Ней.
Он – после окончания института уехал из родного города. Через два года, наработав опыт, вернулся и при ближайшей возможности стал сотрудником кафедры alma mater. Легко вошёл в коллектив, был мил и приветлив, со всеми был на дружеской ноге: «Как дела, жена, сын-дочка?»… Если кому-то становилось тяжело, плохо – спешил мимо с приветливым кивком: «Извините, опаздываю, видите ли, дел под завязку, везде ждут». Защитил кандидатскую диссертацию, потом и докторскую. При первом удобном случае переехал уже заведующим кафедрой в город, где по окончании института жила Она. Жена с ним не поехала, к тому времени они развелись.
Она – окончила тот же институт на два года позже. Со своим красным дипломом отказалась от приглашения работать на кафедре у профессора, которого перестала уважать: тот без разрешения использовал научный материал своего сотрудника, не смогшего защитить диссертацию, и это стало известно в научном студенческом обществе. Да и слаб был тот профессор по части женского пола, его избранницы были не старше дочери-студентки.
Она поехала в небольшой приморский город, где добивалась всего сама не благодаря, а вопреки условиям, людям, обстоятельствам. В главном ей повезло: муж хороший, любящий, и с первым сыном, потом и со вторым они жили в своей квартире, которую летом заполняли родственники, приезжавшие погостить. Работала много, без отрыва от производства защитила кандидатскую диссертацию. Вскоре после защиты получила приглашение работать на кафедре, заведующим которой стал Он. А когда для защиты докторской диссертации потребовалась фамилия научного консультанта (диссертация была – от идеи до воплощения – самостоятельным трудом), Она пришла к заведующему кафедрой за советом: кого вписать в пустующую графу? Он прямо-таки подпрыгнул: «Меня!» Она несколько дней молча удивлялась: при чём тут его фамилия к её работе? Потом решила: наверно, ему для карьерного роста это нужно, а ей – какая разница! На этом «научное руководство» и закончилось.
Так и работали – в одном коллективе. Она – его правая рука, советчик и периодически конструктивный критик: лучше самому увидеть свои недостатки, чем позволить обыгрывать их другим. Все было пристойно, кафедра была на хорошем счету, однако всё, что относилось к её профес-сиональной карьере, шло как-то мимо: профессорское звание – «рановато», печатание монографии – «пусть отлежится» (а ведь прямо говорили: впиши его фамилию в соавторы), престижное выступление – «я сделаю сам». Потом подобное отношение стали испытывать на себе и молодые сотрудники со «звездой во лбу», которых она выпестовала.
Тогда Она, по дотошной сути натуры, стала внимательнее оценивать его слова и поведение – так рассматривают нечто необъяснимое, находящееся перед глазами в данной части жизненного пространства, то, чему нужно дать научное объяснение. Он любил полунамёки (что-то скрывал в них?) – Она освоила их язык. Стало будто бы «теплее». Она, как истая Дева, решила расставить всё по своим полочкам. Тем более что в деканате и ректорате не раз слышала: «у Него к Вам особое отношение». И за что ей это везение – такое отношение? За критические высказывания? Но Она считала его умным человеком, когда по долгу службы говорила о том, о чём другие предпочитали не упоминать, чтобы не сердить шефа. А приятные слова Он любил больше неприятных – впрочем, как и все. Выручила её память, хранящая абсолютно всё. Хотя сама Она, вычеркнув что-либо из неё, не искала потом удалённые файлы. А тут подспудно сработала какая-то поисковая система – и нашла-таки.
Они учились тогда в одной школе, мама перевела её сюда, чтобы Она продолжила учёбу в одной из лучших школ города с классическими традициями. Отец, профессиональный военный, всегда учил преодолевать трудности, а не пасовать перед ними – в данном случае не возражал. Школа была престижной, в центре города. Она вошла в новый класс отличницей по гуманитарным наукам и со средними оценками по математике. В новой школе класс был сильный, и для ведущих (Боже, спасибо, повезло) педагогов: Никериной Галины Николаевны по литературе, Симкиной Надежды Фёдоровны по химии, Косарева Василия Фёдоровича по физике – он был любимым. Это было понятно и тогда, после нескольких «стодневок». Кто-то не знает, что это такое, а тогда за сто дней до конца учебного года школа собирала бывших учеников – и те отмечали свой праздник молодости в привычном школьном окружении. Последующие два года круг собиравшихся редел, их уже не тянуло присесть за школьные парты, пересыхала пуповина школьных привязанностей, и все разъезжались – кто куда по жизненным дорогам.
Она с седьмого класса осваивала азы мировой классики, обменивая одни толстые тома в разных библиотеках на другие. Читала много, иногда с фонариком под одеялом – чтобы отец не видел («очки хочешь надеть?»). На одном литературно-музыкальном вечере Она читала отрывок из «Войны и мира» (не про Наташу – это все заучивали, а другой, понравившийся). Со сцены полутёмного зала было видно, как по-разному все слушали – или не слушали вовсе, а просто смотрели – кто на сцену, кто украдкой по сторонам – взрослеющие мальчики и девочки, «отроки и отроковицы», по старинному определению. После выступления к ней подошёл, немного смущаясь, эрудит и душа школьных компаний Саша Горелов и сообщил, что «один старшеклассник хочет с ней дружить».
Первое ощущение от этой новости было неприятным: какой-то аноним напрашивается в друзья, вот и подошёл бы сам, корона с головы не свалится. Её ответ прозвучал мгновенно: «А я – не хочу!». И – всё. Но глаз мельком успел вычислить «анонима», парень был не выше её одноклассников. Сделанное предложение слегка польстило, но было унизительным: как можно переложить на посыльного личные вопросы, а самому стоять в сторонке и ждать: согласится – хорошо, подойду, нет – никто и не узнает… И Она вычеркнула его из памяти, как убирают ненужные бумаги при уборке стола.
А ведь ощущение недосказанности появлялось всякий раз, когда Он в беседе с ней вроде ненароком возвращался к школьной теме, правда, прежде уточнил, что они оба учились одной школе, но в разные годы. Она с удовольствием вспоминала любимых учителей и одноклассников вроде Саши Горелова, которых Он не мог не знать.
Временами ей казалось, что Он негласно с ней соревнуется: Она ценила классическую живопись, разбиралась в ней, Он стал коллекционировать репродукции крымских художников. Она сочиняла иногда поздравления в стихах, Он стал дарить сотрудницам к праздникам томики русских поэтов. Она укоряла себя за подобные подозрения: просто человек имеет широкий круг интересов. Она же тут ни при чём: немолодая женщина с заботами о здоровье мужа, с переживаниями за сыновей, которые стали уже мужчинами; с хлопотами о любимых внуках, к которым бросалась на помощь по первому зову. Не привыкла, не научена была думать о других хуже, чем они кажутся, всегда оставляла шанс «до последнего патрона».
Один из ведущих университетских светил, коих в каждом вузе два-три, не более, прекрасный человек, интеллектуал, до студенчества успел поработать короткое время шофёром. Когда на учёном совете его поздравляли со званием академика, её шеф прошелестел: «Шофёром был, шофёром и остался». Эта фраза стала ключевой для возвращения потерянного файла. Память сработала, как пресловутое ружье, оказавшееся висевшим на виду.
Была такая песня в старом фильме «Каким ты был, таким ты и остался». Кто был «так себе» – лучше не станет... Хорошо, что Она ничем ему не обязана. Помогать – помогала, в делах не подводила, иногда выручала, но угождать не старалась – нигде себя не уронила. Себя прежде всего уважать нужно, тогда и других уважать научишься или разучишься – это уже от человека зависит. В математике есть целый класс мнимых величин. Но математика со своими абстрактными допущениями никогда не была её любимым предметом. По-этому, наверное, и в жизни вследствие расхождения исходных величин измерения сложилось математическое неравенство.
Он так и не догнал её по росту. ′