Поведал, что с Ленинградом было

13 января исполнилось бы 80 лет поэту Юрию  Петровичу Воронову, главному редактору «ЛГ» (январь 1989 – май 1990)

В начале 70-х годов попалась мне небольшая поэтическая книга так называемого карманного формата, на обложке которой резкими чёрными буквами на багровом фоне было как врезано название «Блокада». Имя Юрия Воронова, автора сборника, ничего не говорило: по крайней мере среди известных тогда оно не числилось. И вдруг на одной из первых страниц – пронзительные до боли строки:

В блокадных днях
Мы так и не узнали:
Меж юностью и детством
Где черта?..
Нам в сорок третьем
Выдали медали
И только в сорок пятом – паспорта.

Стихотворение поразило простотой и мужественной правдой, запомнилось после первого же прочтения. Написанное чуть ли не будничными словами, оно своей строгостью и значимостью чем-то напоминало скромный солдатский обелиск, у которого важна не внешняя сторона, а сама суть: в память о ком и для кого он поставлен.

Юрию Воронову было двенадцать лет, когда началась Великая Отечественная война. Вместе со своими товарищами помогал ленинградцам пережить страшное военное время, входил в состав так называемого бытового отряда комсомольцев. Многие годы спустя поэт рассказал об этом в стихотворениях. Одно из них называется «Клюква»:

Нас шатает,
Была работа:
Все на корточках –
По болоту.
Только вечером,
Перед сном,
В детском доме
Больным ребятам
Клюкву выдали.
Спецпайком.
По семнадцати штук
На брата.

В 1943 году после прорыва блокады четырнадцатилетнему подростку вручили медаль «За оборону Ленинграда». Так что процитированные строки «Нам в сорок третьем выдали медали и только в сорок пятом – паспорта» – факт биографии поэта.

Накануне 40-летия Победы в 1985 году Лениздат выпустил дополненное издание «Блокады», и вновь я нашёл в сборнике навсегда впечатавшиеся в память строки:

Мы вышли
Из блокадных дней
Суровей, строже, суше.
Сердца ж
Не стали холодней,
Черствей
Не стали души.

Книгу я приобрёл, когда уже жил в Белгороде. Написал о сборнике небольшую рецензию, назвав её «Памятью и сердцем», напечатал в областной молодёжной газете. Осмелившись, послал публикацию Юрию Воронову, который к тому времени стал главным редактором журнала «Знамя».

Через какое-то время – пакет из Москвы. В нём – «Блокада» с дарственной надписью «Валерию Черкесову – на всё самое доброе, с пожеланиями успехов в поэзии и журналистике», буклет о творчестве, тоже с автографом, и письмо. Юрий Петрович благодарил за публикацию, писал, что недавно в Центральном Доме литераторов прошёл его творческий вечер, приглашал, когда буду в Москве, заходить в «Знамя».

В столице я оказался осенью того же года. Редакция «Знамени» тогда ещё располагалась в старинном особняке на Тверском бульваре, рядом с Литературным институтом им. А.М. Горького. Переступил порог редакции не без робости, вошёл в кабинет главного редактора с трепетом: встретиться с поэтом, стихи которого запали в душу, – незабываемо!

Юрий Петрович спрашивал о Белгороде, о житье-бытье, о творчестве, а когда узнал, что несколько лет назад мои стихи печатались в «Знамени» (тогда я ещё работал на строительстве Байкало-Амурской магистрали), сказал: «Ну теперь ты наш автор. Присылай стихи. Посмотрим». Но, увы, дальнейшее сотрудничество с журналом не сложилось. Через какое-то время Юрий Воронов перешёл работать в Министерство культуры, а в 1989 году стал главным редактором «Литературной газеты», и я не рискнул попробовать продолжить наше знакомство.

Он ушёл из жизни в 1993 году. Тогда я подумал: ранняя кончина –  наверняка следствие блокады, ибо как было пережить такое:

Сегодня – мой сосед…
В ночи к нему
Позвали не врача,
а санитаров.
…Теперь ты понимаешь,
Почему
Меня вторым
укрыли одеялом!

О «Блокаде» писали многие известные поэты, в том числе Николай Тихонов: «Юрий Воронов создал из простейших, казалось бы, непоэтических нитей книгу о людях, наших современниках, гражданах города, и мы не можем читать её без волнения, без безмолвного восторга перед этими ленинградцами, перед этими обыкновенными советскими людьми, которые оказались такими необыкновенными, когда этого потребовало время. Есть небольшие книги большого звучания. Такова и книга Юрия Воронова «Блокада».

Валерий ЧЕРКЕСОВ, БЕЛГОРОД