***
Живу я в городе.
Дом окнами на запад.
Здесь даже шум дождя
об утренний асфальт
И то не слышен с высоты.
Бетон и сталь
Заставили забыть далёкий
терпкий запах
Родного очага, дымящего кураем*.
Сквозь этот зыбкий дым,
способный ослепить,
Я вижу детство…
Вот мы с бабушкой, слепив
На солнце кизяки,
их в горки собираем.
Потом, как спелую лепёшку, о колено
Их разломив, она разводит печь,
Чтоб культ огня
в душе моей зажечь –
Связующую нить меж
многих поколений.
Но в городе большом
давно уже забыли
Тот беззащитный дым.
И дух его угас.
Неужто, как его, забудут дети нас,
Тоскуя в городах,
в которых мы не жили?..
*Курай (ног.) – степная трава.
Надежда
Я столько лет не видела тепла.
Давно забыла, что такое лето.
Морской водой солёной жизнь текла
Сквозь пальцы дней,
без радости и света.
И каждый день был сумрачен и пуст.
Бежало мне отпущенное время.
А я жила, не размыкая уст,
Не замерзая и других не грея.
Но всё же где-то в глубине души,
На самом дне, средь холода и тлена
Ещё жива надежда.
Отыщи,
Согрей её и уведи из плена.
***
Колышутся синие дали
Руками зелёных древес,
Обрывки вселенской печали
Плывут, как одежды невест…
Крылатая чёрная птица
Летит, будто божья слеза…
Людей бесприютные лица…
Домов предзакатных глаза…
А эхо бездонности в сердце
Молчит и не может понять:
Куда может прошлое деться?
Как трудно потерю признать.
Моя непропетая песня
И платьице в синих цветах,
Моя безвозвратная песня
Теперь у кого на устах?
Колышутся синие дали
Руками зелёных древес,
Обрывки вселенской печали
Плывут, как одежды невест…
***
Эту зиму я прожил тихо,
Я любил этот белый снег
И снежинок несмелое эхо –
Отголоски невызревших нег.
Но безбрежность нежности снежной
Оттенялась небрежностью стен,
Будто вырван из жизни прежней,
Из судьбы моей прожитый день.
И бродили по дому эхом
Двери в поисках немоты.
И осколки далёкого смеха
Вызревали в углах темноты.
Обнищавшему в теле духу
Обещали небесный рай,
Но к мольбам небеса были глухи,
На земле им вторил лишь лай…
Россия
Россия, Родина моя,
Безбрежен твой простор…
А я люблю тебя как сын
Твоих высоких гор.
Россия, слава о тебе
Достигла дальних звёзд.
И слышен в голосе моём
Напев твоих берёз.
Повсюду братья у меня –
В любом твоём краю,
Я руки добрые твои
Повсюду узнаю.
Родною, светлой цепью гор
Привязан я к тебе,
Ты стала матерью моей
И светочем в судьбе.
Враги пытались нас не раз
Унизить, разлучить,
Для нас свет правды не погас,
Ведь так учила жить.
Перевёл
Баллада о горном орле
Ранним утром, солнышко встречая,
Слушая ручьи в теснинах скал,
Гнал овец чабан из Карачая
На зелёный горный перевал.
У вершины, где ледник искрится,
Различил он в зеркале стекла:
Будто в лёд впечатан облик птицы –
Крылья распростёртого орла.
И, поднявшись к
поднебесным склонам,
Пред собой во льду увидел он
Молодого лётчика в погонах,
Кожаный истёртый шлемофон.
Недоступен и ветрам, и влаге,
Вычеркнут из списков и анкет,
Словно бы в хрустальном саркофаге,
Пролежал он двадцать
с лишним лет.
Русый волос, длинные ресницы,
Строгий очерк русского лица…
Вырубив кинжалом из гробницы,
Приподнял чабан того бойца.
И, жестокий бой представив сразу,
Он открыл потрёпанный планшет:
Карта осаждённого Кавказа,
Сероглазой девушки портрет.
Люди, благодарные герою,
Памятник воздвигли на скале.
Кто народной памяти достоин,
Тот живёт бессмертно на земле.
Этот лётчик встал пред нами былью
В мраморе. Черты его светлы.
И летят над ним, как эскадрильи,
Чуть снижаясь, горные орлы.
Перевёл
Горская кузница
Для горца нет места
важнее, чем кузня:
Придёт ли беда,
захромает ли конь,
Поможет кузнец –
мастер дела искусный.
Душевную рану
излечит огонь.
И так уж сложилось
за много столетий:
Является кузница
сердцем села.
Здесь горцы в кругу,
как на Нартском Совете,
Решают свои мировые дела.
Свершались здесь клятвы,
грехов отпущенья.
Молились от роду
здесь горским богам.
Кузнец раздувает
огонь очищенья.
Воистину, кузня
для горца есть Храм!
***
Мои милые бабушки,
Как прожить мне без вас?
Кто спечёт мне оладушки?
Кто прочтёт мне намаз?
Кто заплачет украдкой
Над судьбою моей,
Когда буду я сладко
Петь в течение дней?
Мои милые бабушки,
Как мне трудно без вас,
Без хабаров и сказок,
Без доверчивых глаз.
Арбат
А мне хорошо на Арбате,
Где каждый себе господин,
С потешной матрёшечной братьей
И с купольным взором картин.
Желаешь – купи вдохновенье
В обличье своём и чужом.
Но прежде безвестному гению
Дай щедрую плату рублём.
И пусть не Рублёв он с иконой,
Творенья его глубоки
В слиянье берёзовых склонов
С кровавым закатом реки.
Сей крест красно-белых свершений,
Не зная, кто прав, виноват,
Несёт, как обузу на шее,
Влюблённый в свободу Арбат!
Будущему радуюсь
За годы прошлые немало
Пришлось измерить мне дорог,
Палили беды, словно жала,
Стал волос белым от тревог.
Но, словно в дом, входил я в вёсны,
Оттаивал у их огня,
И осень, и февраль морозный
Дарили радость для меня.
И озаряли годы светом,
И возносили до небес,
Чтобы смотрел на землю эту
Я как на чудо из чудес.
Благословляю дни, что прожил
В трудах на поприще добра,
И, совершённое итожа,
День новый чувствую с утра.
Перевёл
Комнатный цветок
О чём горюешь, комнатный цветок?
Неужто постарел и занемог?
Быть может, света мало иногда,
А может, в вазе высохла вода?
Молчит цветок любимый мой давно,
Привял, поник, уставившись в окно.
«Что ты увидел там?» – я говорю
И вслед за ним на улицу смотрю.
Гляжу – а там, цветеньем обуян,
Бушует сад, как белый океан…
Перевела
Школа родных полей
В детстве не раз пришлось мне
Ставить сена стога
И собирать колосья –
Пахарь был и плугарь.
И находил я в поле
Воду чистых ключей,
Там, где ветра на воле
Пели песни степей,
Где пели певчие птицы
Из солнечной высоты
О том, что мир серебрится
Блёстками доброты,
О травах, о тёплом лете,
О том, как гудит пчела,
О чистом солнечном свете,
О том, что шепчет ветла…
Путь жизненный обретая,
Я понял – мне повезло –
Я это добро принимаю
И отвергаю зло.
Я детство провёл среди поля
И рад, что в судьбе моей
Главной была эта школа –
Школа родных полей.
Перевёл
Друзья
Меня всё реже узнают на улицах
В том городе, в котором жил всегда,
Когда иду, то небо будто хмурится,
Понять пытаясь, кто я и куда
Шаги направлю, где остановлюсь,
Блуждая тенью меж скамеек
в сквере,
Плечом к какому клёну прислонюсь,
Кому слова души своей доверю.
Бреду на голоса, гляжу на лица,
Мне кажется, знакомые идут,
И с каждым я готов разговориться,
Но что сказать, когда не узнают?
Быть может, оттого, что поседел,
За прожитые годы изменился?
Нет, город просто сильно поредел
Знакомыми, с которыми водился.
Ушли в небытие мои друзья,
Лишь памятью моей к себе зовут.
Навстречу мне идут их сыновья
С улыбками отцов… Не узнают.
***
В сказочном мареве жёлтой луны
Снова приходят волшебные сны –
Будто одна я лечу над волной
Вслед за любовью своею земной.
Мне б отдохнуть на зелёной волне,
В этом дарованном Господом сне,
Но не могу, мне нельзя опоздать –
Наша любовь не приучена ждать!
…Душу свою отпущу полетать,
В мареве жёлтой луны помечтать,
Ну а сама в череде бытия
Жизнь проживу – это участь моя…
***
Я – лицо кавказской национальности
(Родилась и живу на Кавказе я).
Философию нереальности
Изучаю в земной гимназии.
Нереально, что горы снежные,
А на камне цветут подснежники.
Нереально, что очень нежные
У подножия гор бессмертники.
Нереально, что здесь я – русская,
Не чеченка и не черкешенка?!
…Тропки горные слишком узкие,
Ну а мы здесь все перемешаны…
Нереальные нереальности –
Воля Божья и Божьи данности!..