Как избежать ошибки, отдавая сироту приёмным родителям
Екатерина СИЛЬЧЕНКОВА, психолог
В одном из своих выступлений президент Российской Федерации Дмитрий Медведев предложил резко сократить число детских домов. Будет ли выполнена эта сложная задача? Будет. Безусловно, будет. Но боюсь, что в ударном порядке и раньше срока. Каким образом это, скорее всего, произойдёт, предположила моя собеседница – Мария Викторовна Капилина, психолог Московского детского дома ‹ 19, специалист по устройству в семьи детей-сирот.
Рассказывает: было в одном крупном районе аж четыре детских дома. А после выступления президента остался один. Местные чиновники решили задачу оперативно: детские дома просто объединили. Перевозить койки не понадобилось, всё осталось, как было, но бывшие детские дома объявили отделениями одного укрупнённого. Ходит слух, что деятели районного масштаба собираются своё достижение развить: утрамбовать детей в два помещения, а освободившуюся площадь сдать в аренду коммерческим структурам.
Вот так получается, когда, во исполнение указаний сверху, заботу о детях берёт на себя бездушный чиновник.
Устройство ребёнка в семью – дело сложное и кропотливое, с маху ничего не решишь. Каждая судьба уникальна, каждый случай – единственный. А когда долго занимаешься одной темой, истории находят тебя сами. Вот эту мне поведала приятельница, с которой мы общаемся, пока ждём детей у школы.
Елена – женщина добрая. Двое детей: сыну 26, дочке 19. Сама она не работает, занимается домом – муж, переводчик высокого класса, зарабатывает достаточно. Вроде бы жизнь сложилась неплохо, но чего-то недостаёт. Истово верующая Елена отправилась за советом к батюшке. «Возьми сироту на воспитание», – сказал старец. И Елена начала собирать документы на усыновление, благо органы опеки в соседнем доме. Она спросила у меня, где можно усыновить ребёнка. Я рассказала про 19-й детский дом, про психолога Марию Викторовну, посоветовала сходить к ней на консультацию и пройти подготовку в школе приёмных родителей, которую ведёт Мария Капилина.
– А где это находится?
Я ответила.
– Ой, нет. Далеко. У меня одышка, и ноги отекают.
Любопытно, как же Елена, мечтающая удочерить пятилетнюю девочку, планирует её растить? Маленькие дети подвижны, угнаться за ними нелегко, так и сердечный приступ можно заработать.
В разговоре со мной психолог Мария Викторовна объясняет: «Ведь, чтобы воспитывать приёмного ребёнка, нужна помощь всей семьи. Мы в нашу школу приёмных родителей приглашаем полный состав, даже если это одинокая мама, кто-то из родственников должен прийти. Если она заболеет, нужен близкий человек в помощь».
А вот ещё эпизод. Известно, что граждане Российской Федерации имеют равные права. Конечно, делать исключение из этого правила опасно: возникнет соблазн под самыми разными предлогами ограничить возможности самых разных людей. Но вот к психологу детского дома, то есть к Марии Викторовне, приходит элегантный молодой человек, по профессии балетмейстер, он одинок и хочет усыновить мальчика лет 14. Что ответить? Поинтересоваться его сексуальной ориентацией? Бестактно, да и что это даст? Ведь все гражданские права при нём. Приходится искать компромиссные пути.
– Вы любите свою работу?– интересуется Мария Викторовна.
– Да, я фанат работы! Тружусь каждый день, да ещё гастроли.
– И когда приходите домой?
– Когда как. Иногда в десять, иногда в полночь, иногда и в два.
– Правильно ли я понимаю, что мальчик будет подолгу хозяйничать в вашей квартире? А вы знаете, как подростки проводят свободное время, когда «хата» свободна от родителей? Кого мальчик приведёт в вашу квартиру? И когда вы будете с ним общаться – только ночью? Но дети ночью спят, им утром в школу.
На этот раз расставание обходится без взаимных обид.
Но бывает и такой вариант: две женщины живут вместе, в мужчинах не нуждаются, а вот без детей тоскуют. Хотят взять девочку, но как обстановка в доме повлияет на приёмную дочь? А если возьмут мальчика – ему общение с приёмными мамами пойдёт на пользу? На этот счёт нет ни внятных законов, ни хотя бы толковых инструкций. Как совместить неотъемлемые права граждан с рискованной житейской практикой?
Что ж, бывает, не нашлось для ребёнка семьи, размышляет Мария Викторовна, в этих случаях как о панацее для детдомовцев многие мечтают о заведениях типа трудовой колонии Макаренко. Да, конечно, Антон Семёнович был уникально талантливый педагог, его система, бесспорно, заслуживает внимания. Но когда и с кем работал Макаренко? Его первая колония возникла в конце 20-х в ситуации глубочайшего послевоенного бедствия, колонистами были мальчишки-беспризорники, младшим из которых было по двенадцать лет. В хорошо поставленном хозяйстве Антона Семёновича бывшим бродяжкам благодаря своему труду жилось сытнее, чем окрестным колхозникам.
Правда, это мужицкое братство не давало любви и защищённости, как родная семья, но оно учило уважать старшего, уживаться в коллективе, давало трудовой навык, словом, готовило к жизни. Мальчики оттуда выходили, владея реальной профессией. Во второй своей колонии Макаренко наладил уже не сельскохозяйственное, а промышленное производство – дети, работая по четыре часа в день, выпускали электросвёрла и даже фотоаппараты.
В Москве пахотных земель нет, пастбищ тоже. И кто из директоров детских домов рискнёт допустить детей до фрезеровочных или столярных станков? Слишком высок риск травматизма. А если и найдётся смельчак, какой чиновник даст свою визу? И куда девать девочек? Снова возвращаться к раздельному воспитанию?
– Может, стоит коллективно подумать, – говорит Мария Викторовна, – как решить эту проблему?..
И ещё одна история. Оля – моя знакомая, у неё муж и две дочки: трёх и шести лет. Не первый год они прихожане одного из православных храмов, любящая дружная молодая семья. Глядя, какими счастливыми растут собственные дети, они захотели подарить радость и заботу приёмному ребёнку. В районном детском доме им приглянулся пятилетний Андрюша.
Хорошо, что сотрудники опеки отговорили сразу усыновлять, предложили вариант патроната. Оля с мужем забирали его на выходные и каникулы. Но Андрюша вёл себя совсем не так, как их девочки. Разбрасывал игрушки, выкидывал хлеб в унитаз, терял подаренные вещи. На улице мог убежать, пока Оля на минутку отвернётся. Приёмные родители терпели. Со старшей девочкой у Андрюши конфликтов почти не было, она могла отобрать обратно свою вещь, толкнуть в ответ, и он признал её старшинство. Младшая Анечка так поступить не могла – она безропотно уступала Андрею во всех играх, по первому требованию отдала ему своего любимого мишку.
Дети Андрюшиного возраста, проверяя границы дозволенного, сами редко останавливаются, их должен остановить взрослый. Однажды утром родители нашли мальчика в Аниной постельке: Андрюша объяснил, что ему было страшно одному.
Растерянная Оля обратилась к психологу, который сказал примерно следующее: «Что вы делаете? Зачем взяли мальчика? Растить разнополых детей очень сложно. И приёмный не должен быть старше родных. Зачем вы подвергаете детей такому риску?»
– В нашем проекте на патронатном воспитании 142 ребёнка, – рассказывает Мария Викторовна, – и, к сожалению, многие родители признаются, говоря о приёмных детях: «Мы, видимо, не подходим друг другу, кажется, надо расставаться». Но мы знаем, как помочь такой семье, переживающей кризис отношений. Наша поддержка помогает сохранить ребёнка в приёмной семье. Но много ли в России таких, как наша, школ для приёмных родителей? Много ли компетентных служб помощи патронатным семьям? А ведь из-за нехватки такой помощи тысячи ребят возвращают в детдом, и мы получаем детей с повторной травмой…
Оле не повезло, ей не помогал никто. И Андрюшу вернули в детдом. После Олиных жалоб мальчика освидетельствовала психолого-педагогическая комиссия. Оля сумела пробраться в маленький зал, куда родителей обычно не пускают. «Вопросы задавали сложные, даже я не ответила бы правильно», – сокрушалась она, видимо, чего-то не понимая. У Андрюши нашли «нарушения», определили в специнтернат для детей с отклонениями в развитии.
Попробуйте представить, что пережил дважды брошенный мальчишка, в пять лет схлопотавший своеобразный «волчий билет». Не вырастет ли он в результате этого волчонком? Не станет ли мстить обществу за изуродованное детство?.. И как нам, отвечающим за психическое здоровье общества, обезопасить хрупкую детскую душу от такого рода топорных экспериментов?..