Своим обличьем, манерой поведения и голосом он напоминает деревенского мужичка-философа, который любит неспешно порассуждать о самых разнообразных предметах с чувством, с толком, с расстановкой. Чем-то напоминает героя шукшинского рассказа «Срезал» Глеба Капустина. Но персонаж Шукшина – резонёр, который ядовито и софистически заманивал собеседников в ловушки, слабо разбираясь в предмете разговора. За что его и недолюбливали односельчане. Дмитрий Куликов тоже может эффектно срезать своего эфирного оппонента, но делает это аргументированно и убедительно, без капустинской казуистики.
Несомненно, руководство центральных телеканалов поступает грамотно, привлекая к разговору в качестве ведущих и экспертов (Руслан Осташко, Владимир Корнилов и других) людей, имеющих прямое отношение к Донбассу: они изнутри знают ситуацию в этом регионе и высказываются не понаслышке, а со знанием дела. Поскольку значительная часть нынешних дискуссий касается событий на Украине, здесь особенно важны не голословные утверждения, а факты и конкретные примеры.
Дмитрий Куликов родом из города Шахтёрска, на гербе которого красуются угольные терриконы, а главные памятники связаны с событиями Великой Отечественной войны; политического опыта набирался в ходе предвыборных кампаний, а значит, хорошо знает подноготную политических технологий и игрищ на территории незалежной. Кухня эта, прямо скажем, порой выглядит не слишком чистоплотно, вот и приходится рассуждать о ней строго и взыскательно, что вполне под силу только мужественному и информированному специалисту.
Свою карьеру на главных кнопках отечественного телеэфира Дмитрий Куликов начинал в качестве политолога и эксперта на ток-шоу Владимира Соловьёва. Его колоритная внешность (с одной стороны – кряжистость и коренастость, с другой – очки и модная пятидневная щетина на щеках) удачно контрастировала с обличьем других участников дискуссий: большинство гостей в студии выглядели несколько рафинированно и гламурно, а тут – свой в доску человек, который может побазарить как бы и от лица зрителей, от народа.
Ещё большее доверие к нему как оратору внушала манера говорить. Обычно Куликов начинает речь как бы не торопясь, неспешно, как и подобает дворовому краснобаю. Его голос с хрипотцой, с кряхтением звучит так, как если бы мы встретились во дворе с соседом по подъезду и решили посудачить на злободневные темы.
Свой дискурс обычно он строит по-простому, применяя самую обычную, бытовую лексику. Оратор далёк от риторических ухищрений, но стремится к тому, чтобы быть максимально понятным («Я хочу быть понят своей страной…» – незадолго до смерти откровенничал Маяковский).
Однако ход обсуждения животрепещущих вопросов редко течёт по накатанной колее: происходит возгонка общего настроения в студии, и вот уже Дмитрий Куликов на волне всеобщего воодушевления тоже начинает высказываться всё более эмоционально и категорично. Синтаксис его реплик и монологов становится всё сложнее и разветвлённее, и вот уже порой нам начинает казаться, что ему просто не хватает воздуха для того, чтобы до конца и в полном объёме озвучить свою мысль.
Думается, что проблема тут не столько в прерывистом астматическом дыхании выступающего, сколько в стремлении выразить не элементарную, всякому доступную идею, а сформулировать смыслы, более сложные и специфические, чем это представляется большинству слушателей. Носитель длинных идей – кажется, так принято именовать таких ораторов.
Однако когда Дмитрий Куликов из эксперта и рядового спикера превратился в модератора и ведущего разговорных программ, его функции и манера самовыражения существенно изменились. Задача ведущего состоит не в том, чтобы высказать своё мнение, а чтобы предоставить слово всем участникам дискуссии.
Только человек, далёкий от публичных бесед и симпозиумов, может полагать, что позиция говорящего всегда остаётся неизменной. Если ты высказываешься от своего имени и главной задачей видишь донесение собственной точки зрения до слушателей – это одно. А вот когда тебе надлежит управлять, вести разговор и способствовать свободному и равноправному обмену мнениями – это совсем другое. И Дмитрий Куликов преуспел и в одном, и в другом.
В ходе любого публичного обсуждения (симпозиума, конференции) неизбежно возникают подводные рифы и мели, натыкаясь на которые корабль общения может застрять, остановиться, уйти на мелководье или же превратиться в банальную, бесплодную и никому не интересную перебранку. Вот в эти минуты и приходят на помощь такие профессиональные качества, как умение осадить зарвавшегося спикера, перевести беседу на другой уровень или просто объявить рекламу. Пока мы, зрители, видим ролики, расхваливающие тот или иной продукт, общение в студии продолжается и ответственный за программу человек имеет возможность охладить пыл и урезонить зарвавшегося полемиста.
Дмитрию Куликову, как кажется, дано это умение управлять ходом беседы. Деревенский мудрец ведь тоже обладает способностью не доводить обмен мнениями до скандала или драки. Конечно, эмоциональные выплески говорящих поднимают рейтинг передачи (мастером этого приёма был покойный В.В. Жириновский), но с точки зрения понимания сути вопроса это скорее снижает потенциал мозгового штурма. Можно сколько угодно рвать на себе рубаху и размахивать руками, но в качестве доказательства пена у рта и экзальтированная жестикуляция не слишком эффективны. Убедительнее звучат слова, сказанные спокойным тоном.
Его программы «Право знать» и «Кто против?» убеждают в том, что тележурналист не выходит в эфир с заранее заготовленным отношением к предмету разговора, а, как деревенский Сократ, желает подойти к проблеме объективно, то есть рассмотреть её с разных сторон. И это ему удаётся.
Пять лет назад Дмитрий Куликов вёл передачу «Красный проект» совместно с русским американцем Николаем Злобиным. Его собеседник известен своими прозападными взглядами, и, очевидно, Куликову это не доставляло большого удовольствия. Но, несмотря на это, ему, как правило, удавалось вывести ход беседы в русло спокойного и незашоренного мышления.
Как представляется, в этом ему помогало всё то же простонародное начало, которое он вряд ли культивирует в себе. Оно или есть, или его нет. Это трудно инсценировать. В такой ситуации важно не изображать из себя кого-то, а просто быть самим собой. И когда Злобин или иной полемист либерального толка старается перевести всё на рельсы общечеловеческих ценностей и «нового» мышления, Куликов обращается к простому, но убедительному аргументу: а что делается в интересах нашего населения, жителей нашей страны? Ибо за абстрактным гуманизмом чаще всего скрываются более или менее замаскированные цели наших недоброжелателей.