Ирина Николаевна Лисина – терапевт, заведует отделением в московском Госпитале для ветеранов войн №2. Указом президента награждена орденом Пирогова – за особые заслуги в борьбе с новой коронавирусной инфекцией.
– Вы практически с первого дня находились в эпицентре борьбы с коронавирусом. Как это произошло?
– Всё просто. Денис Николаевич Проценко, главный врач ГКБ №40, обратился за помощью к главным врачам нескольких стационаров. Нужно было усилить клинику, которую первой сориентировали на ковид... Вечером, когда я гуляла с внуком, мне позвонили и сообщили, что я командирована в Коммунарку, что там нужны терапевты, коммуникабельные люди, специалисты со стажем. Время было тяжёлое, и я, конечно, не отказалась.
– А можно было отказаться?
– Не знаю, наверное. Говорили, что возраст «60+» опасный, поэтому дома была небольшая паника.
– Вам самой не было страшно?
– Почему-то нет. Но волновалась, конечно, ведь предстояло работать в новом коллективе, с инфекцией, о которой мы ничего не знаем. Накануне ночь не спала. Ездить было далеко – 26 остановок на метро и ещё 20 минут пешком. Приходилось вставать в половине пятого, и работали мы где-то до восьми вечера. Отделение – на 63 койки. Там уже трудились пять гинекологов, к ним присоединились мы – три терапевта из разных стационаров: доктора из госпиталя №1, 70-й больницы и я. Консультировали всех тяжёлых больных, я вела 23 ковидных пациента.
– Сразу ли у врачей возникло понимание, с чем столкнулись?
– Не сразу. Первые поступления были из аэропортов – люди, которые возвращались с отдыха. С температурой, с симптомами ОРВИ. Молодые, загорелые, с чемоданами. Они не понимали, почему оказались в больнице, многие вполне нормально себя чувствовали. Но у них был положительный тест на ковид.
А дальше поехали уже тяжёлые больные – возрастные, пожилые. Потом стали поступать заболевшие коллеги. Ситуация становилась всё серьёзнее, в первые дни работало две реанимации, потом пять... Мы понимали, что положение ухудшается, начали поступать люди, которые за границу не выезжали...
– Всем известно, что медики долго подбирали ключ к вирусу. Найден ли однозначный алгоритм лечения сейчас?
– Протоколы, тактика лечения менялись. Сегодня существует много разных схем, но однозначного алгоритма по-прежнему нет. Остаётся немало вопросов. Сначала использовали одни противовирусные препараты, потом другие, стали добавлять антикоагулянты, всё решалось в процессе…
– Я несколько раз слышала слова возрастных, опытных врачей: лучше в «красную зону» пойдём мы, молодых надо сохранить. В самом деле, таким принципом руководствовались?
– В Коммунарке в основном работали более молодые коллеги. Конечно, я старалась при случае их поберечь. У меня за спиной опыт. До госпиталя 19 лет проработала в скоропомощной больнице, там были и тяжелейшие пациенты, и экстренная помощь, а значит, навык быстрого принятия решений. Плюс 11 лет в госпитале для ветеранов войн – тоже особый профессиональный опыт.
– Понятно, что было трудно физически и психологически… Как восстанавливались? Виделись ли с родными? Кто вас поддерживал?
– Семья, коллеги. И Вера Ростиславовна Шастина – наш главный врач госпиталя. Она каждый день звонила, интересовалась, как у меня дела. Мне это очень помогало.
Мы были первыми, и поначалу нам не предоставляли гостиницу. После работы приходилось ехать домой, а у меня дома – шесть человек, маленький внук. А ведь в клинике приходилось слушать больных, измерять давление, консультировать тяжёлых пациентов... Слава Богу, всё обошлось, хотя работала в «красной зоне», постоянно была в контакте.
– Госпиталь №2 в числе последних, но был перепрофилирован на приём пациентов с ковид. Насколько удалось решить поставленные задачи?
– Перепрофилировать госпиталь – невероятно сложная задача, но мы справились. Это касается и защиты персонала, и спасения больных, а пациенты к нам поступали крайне тяжёлые.
– После перепрофилирования госпиталь возвращается к своей обычной жизни, начался приём плановых пациентов, вроде всё встаёт на свои места… Можно ли сказать, что вы перевернули страницу и стараетесь забыть «красную зону» как страшный сон?
– Нет, конечно! Перевернуть страницу и забыть не получится. Более того – ещё не всё закончилось, люди продолжают болеть.
Я думаю, что пандемия стала хорошей школой для медиков. Сотрудники моего терапевтического отделения во время перепрофилирования на ковид работали с гинекологами, офтальмологами, хирургами... Мы получили особый профессиональный и личный опыт, мы стали бережнее относиться к коллегам. И главное, чувство сопереживания к больным не притупилось.
– Во время борьбы с коронавирусом широко использовались возможности информационных технологий, телемедицины, дистанционного обслуживания. На ваш взгляд, перспективно ли их дальнейшее применение?
– Пожилым людям важен непосредственный контакт с врачом. Им надо поговорить, рассказать всю свою жизнь. Мы лечим их не только лекарствами, но и словом, вниманием. Поэтому для наших больных дистанционное лечение вряд ли подойдёт. Они ждут, когда приедут сюда снова. Человека ещё не выписали, а он интересуется, когда ему в следующий раз госпитализироваться. Поэтому телемедицина – это для молодых.
– В мире продолжается пандемия, а у нас практически все ограничения сняты. Не преждевременно ли?
– Честно говоря, если бы решение принимала я, то подождала бы отменять ограничения. Потому что скопление людей, в частности на южных курортах, может плохо закончиться. Посмотрите, какая высокая заболеваемость, смертность. Вроде и победили мы этот вирус, но праздновать рано… Это моё личное мнение… Хотя Минздраву, конечно, виднее.
– Говорят о русском чуде в борьбе с пандемией. В чём его природа, на ваш взгляд?
– Трудно сказать... Но мы молодцы, мы сумели воспользоваться короткой отсрочкой – перепрофилировали стационары, подготовили специалистов, создали условия, чтобы врачи могли лечить людей, а не выбирать, кого спасать, а кого нет, как это происходило в некоторых европейских странах. К счастью, нам такой ужасный выбор делать не пришлось.
– Злосчастный вирус объявился, когда в стране прошла оптимизация, модернизация системы здравоохранения. Как вы думаете, советская система справилась бы с пандемией лучше?
– Как показало время, в последние годы был принят ряд неверных решений. Ушло много высокопрофессиональных врачей. К счастью, мы сумели сохранить советскую школу применительно к действиям в условиях пандемии, алгоритм эпидемиологической работы. Без этого события развивались бы драматичнее. Инфекционисты в советское время считались суперспециалистами, они могли разобраться с самыми сложными случаями. И в Коммунарке инфекционисты были наиболее ценными врачами. Это нам помогло.
– Продолжаете ли общаться с коллегами из Коммунарки?
– Конечно. Мы вместе преодолевали серьёзные трудности, мы вместе проходили через невероятно напряжённые суточные дежурства. Но ничего, мы выдержали…. Коллеги по Коммунарке меня очень тепло поздравили с наградой. А награда… неожиданно очень. Я даже не поняла, за что? Я же просто работала... Надо работать – и работаешь. Любой врач нашего госпиталя работал бы точно так же.
Беседовала
Гульнара Брик