Синдром «пражской вины» – вины за события 1968 года – внедрён в сознание нашей интеллигенции. Внедрён прочно. Мало того, эти события словно не подлежат какому-то иному осмыслению. Это своеобразное табу, нарушать которое нельзя. А если нарушишь, будешь заподозрен в тоталитарном мышлении, подвержен суровому либеральному остракизму.
Конечно, при таком подходе бессмысленно разбираться в существе происшедшего, осмыслять новые факты, думать над тем, какие коррективы внесло в былые оценки время. Но думать-то всё равно надо!
Ввод войск в Чехословакию был тяжёлым и трагическим событием. Советское руководство не смогло найти тогда иного выхода. Оно оказалось в ситуации, когда все ходы – вынужденные, а победы – пирровы. Выбор был незавидный. И оно это понимало.
Это решение ничего не стоит осудить с позиций абстрактного гуманизма. Но только не надо забывать: осуществлялся он в конкретных условиях холодной войны, целью которой было уничтожение СССР любой ценой. Любое государство в такой ситуации вынуждено и обязано защищать себя. В наши дни бомбят и оккупируют целые страны именно те, кто и сейчас тычет нам в лицо Пражской весной.
Надо понимать, видеть: с помощью синдромов, подобных «пражскому», сегодня Российскому государству, сознанию народа навязывается комплекс неполноценности и неискупаемой вины. Нас загоняют в положение безнадёжного грешника, вымаливающего прощение и просящего пощады. А тем, кто оказался в таком положении, ничего не стоит помыкать.
Философ Александр Зиновьев как-то горько, покаянно заметил про диссидентское прошлое: «Целились в коммунизм, а попали в Россию». А знаменитый русофоб Збигнев Бжезинский уже после окончания холодной войны выразился предельно ясно: «Борьба против СССР была на самом деле борьбой против России, как бы она ни называлась».
Размышляя и оценивая чехословацкие события 1968 года, не будем забывать обо всём этом.
Продолжение темы