ДРАМЫ ЖИЗНИ
Прежде чем уйти на каникулы, Совет по государственной культурной политике при председателе Совета Федерации решил обсудить состояние российского театра, выбрав самый мрачный его аспект – правовой. Картина, достойная кисти Брюллова, только ситуация ещё драматичнее: люди карабкаются на гору в надежде спастись от надвигающегося цунами, а гора – проснувшийся вулкан. Что будет, если он действительно взорвётся? Найдутся ли желающие раскапывать потом из-под пепла развалины того, что некогда являло собой российскую театральную систему?
Ситуация взрывоопасная. И это самое мягкое определение. Десять лет лежит в Государственной думе законопроект «О театре и театральной деятельности в РФ», внесённый Советом Федерации, но никто его даже в первом чтении рассматривать не собирается. И это при том, что заложенная туда юридическая база отвечает и теории, и, что ещё важнее, практике реального театрального бытия, чего не скажешь о законах, принятых в последнее время, включая пресловутый 94-й ФЗ, которые к театру совершенно неприменимы.
Председатель Совета Федерации Сергей Миронов старался хранить дипломатический позитив, однако удавалось ему это с большим трудом. Отрадно, конечно, что в начале 90-х годов в стране было менее 400 профессиональных театров, а сейчас их аж 574. Однако даже если забыть на время о том, сколь жалкое существование влачат театры на широких российских просторах, то гордиться всё равно особо нечем, потому как у нас на миллион населения приходится всего 3,3 театра, тогда как в Англии почти 9, во Франции почти 10, а в Австрии вообще 24! К тому же в обустроенной Европе можно спокойно смотаться на премьеру не то что в соседнюю страну, а хоть и на другой конец континента, а у нас из райцентра до губернского города порой и за трое суток не доберёшься. Печальная статистика гласит: театры есть только в 20% населённых пунктов, причём только в шести крупнейших городах есть театры всех видов, остальным приходится довольствоваться только драматическим (в репертуаре которого далеко не всегда есть детские спектакли, так что дело с воспитанием юного зрителя обстоит из рук вон плохо). Раньше дефицит театров хоть как-то восполнялся гастролями, сегодня они сведены практически к нулю. Впрочем, далеко не везде, где граждане жаждут приобщиться к театральному искусству, есть место, для того чтобы приобщение можно было осуществить за неимением оборудованных должным образом сценических площадок.
Однако это всё присказка была. Сказка, страшная и с плохим концом, началась, когда слово взяла заместитель министра культуры Екатерина Чуковская. Это для людей театра он до сих пор остаётся если не храмом, то, во всяком случае, местом более-менее возвышенным. Для чиновника же, тем более юриста, это хозяйственная организация, предназначенная для «оказания услуг населению по организации досуга». Элина Быстрицкая, прославленная актриса Малого театра, сказала, что от таких слов ей просто хочется застрелиться.
Несовместимость позиций актрисы и юриста объяснима. Необъяснимо другое: почему замминистра спокойно, как о чём-то само собой разумеющемся, говорит о том, что Министерство культуры не в состоянии изменить отношение государства к культуре как к падчерице. То есть вожделенные 2% федерального бюджета, предназначенные культуре, как были, так в обозримом будущем и останутся недосягаемым идеалом. И вместо того чтобы бороться за увеличение ассигнований, лучше поискать более рациональные способы распределения имеющихся средств. На первый взгляд предложение здравое, но о какой рационализации может всерьёз идти речь, если театр в представлении нынешних чиновников всех рангов не столько место для творчества, сколько организация, требующая охраны, отопления, водо- и электроснабжения и прочих благ, стоимость которых год от года только возрастает.
Привлечение внебюджетных средств в наших реалиях тоже не выход из положения. Мастерская Петра Фоменко, Театр-студия Сергея Женовача, некоторые другие театры, которым время от времени удаётся эти самые средства привлекать, остаются исключениями, лишь подтверждающими правило. Упомянув об отсутствии стимулов для благотворительности, г-жа замминистра тут же опомнилась: какая же это благотворительность, если она в обмен на льготы, это спонсорство. Вот если бы просто так…
С юридическим обеспечением творческого процесса всё совсем плохо. Да и как может быть по-другому, если статус творческого работника в нашем правовом вроде бы государстве никак не определён и по сию пору. Закон о творческих работниках и творческих организациях дважды ветирован президентом. Объясняя почему, г-жа Чуковская, снизив голос до почти заговорщицкого шёпота, произнесла: «Там такая вольница, которую творческим организациям сегодня никто позволить не может». Меж тем проблемы, которые этот закон пытался разрешить, только усугубляются.
Ещё одна проблема, требующая чёткой правовой регламентации, – творческое образование. «ЛГ» писала об этом не раз. Год назад правительство утвердило концепцию развития художественного образования. И… всё. Министерство образования и науки держит глухую оборону: если мы пойдём на уступки творческим вузам, то за ними придут медицинские, потом сельскохозяйственные, а потом… А потом система образования развалится. Да она и так развалится, если эти господа не остановят каток болонского процесса! А г-жа Чуковская сообщает, что Министерство культуры вошло в состав разработчиков нового закона об образовании, который должен заменить все существующие, и вкрадчиво произносит: «Может, удастся что-то сделать». То есть никакой уверенности в успехе сего начинания у неё нет. И тут возникает закономерный вопрос: кто должен защищать интересы отечественной культуры, о которой с высоких трибун принято говорить не иначе как с придыханием и возведением очей горе, если у Министерства культуры опускаются руки?
В выступлении председателя Союза театральных деятелей России Александра Калягина катастрофа выросла до размеров античной трагедии: российская театральная система разрушается ускоренными темпами, причём не столько из-за несовершенства отдельных законодательных актов, сколько из-за того, что театр как общественный институт государству не нужен. Оно отдало его на поругание рынку. В небезызвестной «Концепции 2020» задача российского театра предельно проста: стимулировать развитие рынка услуг в сфере культуры. Формулировка более чем красноречива: театр поставлен в один ряд с баней, прачечной, рестораном (ведь всё это тоже сферы культуры), ибо его жизнь будет подчиняться исключительно соотношению спроса и предложения.
На первое место в театре выходит не режиссёр, а директор, не творческая личность, а администратор. Раньше административные структуры существовали только для того, чтобы обеспечивать творческий процесс. Сегодня всё наоборот. Институт главных режиссёров, если не брать в расчёт Москву и Петербург, разрушен практически до основания. Директор приглашает на постановку режиссёров, руководствуясь исключительно соображениями кассы и собственным вкусом. Он диктует, что ставить и как, строить ли новые декорации или достаточно коврика и двух стульев, шить ли костюмы или обойтись старьём из подбора, и, что ещё хуже, говорить со зрителем о том, что его по-настоящему волнует или развлекать похождениями слишком женатых таксистов. При таком раскладе не стоит даже мечтать о том, что в театре наконец появятся остросоциальные яркие проблемные спектакли на материале современной драматургии (об этом говорил главный редактор «ЛГ» Юрий Поляков). На социальности-то кассу не сделаешь! Так что нынешним Булгаковым, Вампиловым и Арбузовым придётся писать исключительно в стол. Произведение искусства может создать только художник. А вот обеспечить досуг населению – это вполне по силам и директорам.
То, что происходит сейчас с российским театром, на языке физики можно описать как состояние неустойчивого равновесия. Оно по природе своей не может длиться долго. Чтобы выжить в том правовом поле, куда их, как волков, загнали под свист и улюлюкание чиновников, деятели театра вынуждены идти на ещё более изощрённые ухищрения, чем те, в которых господа чиновники их подозревают. Они тратят массу сил и энергии не на творчество, а на решение внутрицеховых проблем, а между тем сама театральная система грозит обвалиться под натиском проблем внешнего порядка. Вывод очевиден – необходимо принять единый кодекс законов о культуре, учитывающий специфику этой области человеческой деятельности. Предложения такого рода высказывались не единожды и на разных уровнях, но каждый раз бесследно исчезали в бесконечных коридорах власти. Обитатели этих коридоров упорно не хотят принимать во внимание, что ситуация очень скоро может просто выйти из-под контроля. Спрятаться от цунами на вершине действующего вулкана невозможно.
Виктория ПЕШКОВА