КНИЖНЫЙ 
РЯД
Владимир Шемшученко. За три минуты до рассвета: Избранные стихотворения. – СПб.: Всерусскiй соборъ, 2012. – 111 с. – 1000 экз.
Я – смиреннейший подмастерье,
Данник русского языка.
Так говорит о себе автор книги стихов «За три минуты до рассвета», выбранный в декабре 2009 года королём поэтов на Третьем Всероссийском открытом конкурсе поэзии в Вологде, в Доме-музее Игоря Северянина.
Король – и вдруг подмастерье… Видимое противоречие возникает неслучайно, давая повод к раздумьям о поэзии сегодня: об аристократизме стиха – высшей форме речи – и о святости ремесла, о материале искусства – кропотливой огранке слова. И то, и другое присуще стихотворениям, вошедшим в книгу Владимира Шемшученко. Может быть, в противоречиях вообще, в конфликте поэзии и правды поэт видит искру, воспламеняющую его душу, пропитанную огнеопасной смесью любви и ненависти, и ищет их – всевозможных трений? Для чего? Не для того ли, чтобы сказать читателю-другу: не унывай, ты не один.
В мире есть понятия высокого и низкого и есть их непротиворечивые символы: птицы – в небе, мыши – в норах. Они раз и навсегда противопоставлены. Каждому – своё.
Всяк за своё ответит.
Каждому – свой черёд.
Слово, если не светит, –
Запечатает рот.
Вот так – весь ряд функциональных соответствий, воспринимаемый нами как должное, когда, например, слышащий, естественно, должен бы слышать, весь этот ряд может вдруг развалиться, если не произойдёт чего-то сверх естественной данности. Если не заметить, как засветилась яблоня в саду за три минуты до рассвета. Если под утро, собираясь в путь, не зачерпнуть котелком отраженье луны. Если забыть, что путь от земного к небесному раю – как тетива, и – не стать стрелой. Шемшученко говорит небесстрастно о сложных вещах, но его чувства выверены простотой совершенной стихотворной мысли.
Надо научиться смотреть так, чтобы глаза изнутри наполнялись любовью и болью – Шемшученко уверен, что только в фокусе подобных противоречий мир открывается в своей подлинной сущности. Есть явное различие между ироничным «человек, видавший виды» и вполне серьёзным определением – «зрелый человек», то есть узревший суть виденного. Книга «За три минуты до рассвета» написана зрелым русским человеком, национальным поэтом, прозревшим единственно возможную для себя вертикаль власти:
Подо мною – земли исконные,
Надо мною – Божеский суд.
Шемшученко в который раз обращается к поэтам прошлого и настоящего, мучительно соединяющим несоединимые «да» и «нет».
Стихотворение «Умученные поэты» с эпиграфом Осипа Мандельштама: «Власть отвратительна, как руки брадобрея», наверное, объясняет непримиримость Шемшученко к возникающему время от времени в среде пишущих порыву наниматься к власть имущим в прачки. Какими бы подмигиваниями и актёрскими шутками эти порывы ни сопровождались, они обречены на трагедию, не внушающую оптимизма.
Творчество Шемшученко не отторгает мистику как таинство и нечто загадочное, сопровождающее человека на этом и, наверное, на том свете. В любви к единственной женщине рука поэта способна превратиться в крыло ангела, сохраняющего любовь. Из любви к Родине он готов «нетающим словесным русским снегом» идти, идти к ней. Однако в его стихотворениях нет места мистике как туманности (от англ. mist – туман и – mistake – ошибка), вызывающей у человека ошибочное мнение, вводящей его в заблуждение, подменяющей мировоззренческие ориентиры. У Шемшученко обострённое чувство на всякое «поэтическое затуманивание», он его категорически не приемлет – ради Поэзии и ради самих поэтов – и говорит об этом открыто. Подобная нелицеприятность ему дорого обходится («Заплечных дел поэты / Меня не признают»), – но он, не упиваясь, продолжает пить эту чашу, ибо «Поэзия без крови / Зовётся ремеслом».
Владимир Шемшученко в своих стихах не столько обнажает зло, хитрое, как смерть Кощея, составленное из частей, сколько заостряет наше внимание на сердечных движениях человека, преодолевающего собственные сомнения и в противостоянии злу обретающего несокрушимую верность добру. Пожалуй, переход от внутреннего раздора к целомудренному состоянию души человека есть самое важное в вечном бою добра и зла, и его можно назвать путём познания или путём поэзии. По сути своей, это единый путь, ибо познание есть взаимное проникновение миров, и оно же присуще поэзии:
Я ломаю строку,
между тьмой разрываюсь и светом...
Так – проводником между тьмой и светом – поэт определяет идеальный образ самого себя и своего предназначения. В постижении красоты он видит единственную правду, на которую может опираться поэзия. Для Владимира Шемшученко быть поэтом – то же самое, что быть человеком, – превращать мысли в слова, для него быть – значит иметь право на знание, и это единственное право, на которое может претендовать человек.
, член Союза художников России