ГЕНЕРАЛЬНАЯ ЛИНИЯ
В № 11 статьями М. Антонова «Семь лет одиночества президента» и Б. Поклада «Мюнхенское послесловие» «ЛГ» начала разговор о последнем годе президентства Владимира Путина. Формально – последнем. Формально хотя бы потому, что день ото дня становится всё больше и больше людей, выступающих за продление его полномочий. Причём не только среди политической элиты… Поэтому разговоры о возможном третьем сроке и о преемниках носят не просто политологический характер. И касаются не только одного человека, пусть и стоящего на самой верхушке российского олимпа. Проблема здесь значительно шире, и заключается она в выборе стратегии дальнейшего развития России.
В преддверии парламентских и президентских выборов во властных кругах и около них всё чаще стали говорить о необходимости сохранения преемственности нынешнего курса и достигнутой стабильности. Но при этом никто доказательно не говорит, в какой мере преемственность и стабильность отвечают интересам самого общества и исторического прогресса. И никто не желает вспоминать, какие последствия для страны и общества имело стремление правящего класса на разных этапах нашей истории под видом сохранения преемственности и стабильности сохранять самих себя во власти. Развала СССР, как видно, оказалось для этого мало. Но ведь дальше, как сказал бы легендарный политрук Клочков, нам отступать некуда: развалить уже можно только Россию.
Преемственность и стабильность, безусловно, нужны. В преемственности проявляется зрелость нации, а в политической стабильности – высокий уровень гармонизации общественных отношений. Нам, однако, пока очень далеко до того и другого. Но, как бы то ни было, в «путинской России» есть что сохранять. Например, начатое президентом укрепление государства как института. Теперь уже и известные западные авторитеты признают, что без сильного государства нельзя обеспечить нормальную жизнедеятельность общества. Так, например, прославившийся на весь мир своей эпатажной статьёй о конце истории американский политолог Френсис Фукуяма сделал вывод, что демократию нельзя построить, не построив государства. Иначе место демократии займёт анархия, подминая под себя закон и порядок. А бывший главный экономист Мирового банка, нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц говорит, что и из экономической сферы государство не должно торопиться уходить, тем более в переходный период, ибо есть такие проблемы, в решении которых частный капитал не заинтересован.
Вряд ли кто поставит под сомнение и необходимость дальнейшего укрепления – нет, скорее, даже развития – федеративных отношений, доведения их до стадии гармоничных отношений между федеральным Центром и субъектами. Не вызывает сомнений и сохранение в переходный период ключевой роли исполнительной власти. Крупнейший американский историк Артур Шлезингер, являвшийся главным помощником президента Дж. Кеннеди и одним из авторов его самых ярких речей, в беседе с главным редактором журнала «Свободная мысль-XXI» В. Иноземцевым подчёркивал особое положение исполнительной власти, которая «структурно оказывается единственной из ветвей власти, способной отдавать указания и организовывать жизнь страны. И поэтому, как отмечал Вильсон (президент США в 1913–1921 гг. – А.К.), именно она представляет собой центральный нервный узел всей системы власти».
Решительное отстаивание интересов России на международной арене, само собой разумеется, тоже необходимо продолжать будущему президенту. Вместе с тем вряд ли можно считать заслугой нашей дипломатии то, что мы перессорились едва ли не со всеми нашими европейскими соседями, включая даже последнего союзника в лице Белоруссии. ЕС пополнился, скорее, недругами, чем друзьями России…
Так что наследнику Путина на посту президента придётся немало потрудиться, чтобы Россия не оказалась в глубокой изоляции. Сколь бы ни были хорошими наши отношения с великими странами Востока, у которых к нам есть свой интерес и своя игра, они не компенсируют нам плохие отношения с Западом, который ещё долгое время будет лидером как в деле научно-технического и гуманитарного прогресса, так и в военно-технической области.
Однако есть сферы жизни, где, по мнению многих моих коллег, крупных отечественных и зарубежных учёных, нужны принципиально новые подходы. Первое – экономическая политика. Совершенно очевидно, что власть сделала ставку на производство и экспорт сырья, а всё остальное – постольку-поскольку. Но благие намерения не заменят реального решения сложнейшей проблемы снятия страны с нефтегазовой иглы.
Совершенно непонятна финансовая политика правительства, которую, по всеобщему мнению, определяет сторонник идей «Вашингтонского консенсуса» (известный еще с гайдаровских времён набор мер по созданию искомых макроэкономических показателей) министр финансов Алексей Кудрин и которая – на практике – соответствует рекомендациям Мирового банка и МВФ: накапливать нефтедоллары, но не пускать их на развитие страны. Но тот же Стиглиц считает ошибочной такую политику, доказывая это на конкретном примере Южной Кореи: «Если бы единственным фактором душевого дохода в Республике Корея было накопление капитала, то ВНП на душу населения в 1990 году составил бы только 2041 доллар (в ценах 1985 года). Реально же он увеличился до 6665 долларов».
И если бы Южная Корея следовала политике, проводимой сейчас в России, то так бы и осталась отсталой страной.
Наши учёные говорят практически в один голос: независимо от того, сохранятся высокие цены на энергоносители или нет, Россия встала на тупиковый путь развития. А разрыв власти с наукой их уже просто пугает. Ведь на этом пути мы никогда не станем ни развитой, ни богатой страной, поставив под вопрос даже обороноспособность страны – с учётом того, что вскоре появятся и уже появляются принципиально новые виды оружия (молекулярное, микроволновое и пр.), требующие высокого уровня развития науки и наукоёмких технологий.
Второе. Тяжёлые последствия может иметь и социальная политика государства. Социальная справедливость и основополагающий принцип демократии о равных стартовых условиях были ликвидированы в период ельцинского правления. Принятая уже в последующий период плоская шкала налогов открыла шлагбаум появлению десятков миллиардеров (только за прошлый год, по данным журнала «Финанс», их число увеличилось с 50 до 61) и гигантской пропасти между богатыми и бедными. В результате у нынешней власти практически нет запаса социальной прочности на случай каких-либо чрезвычайных ситуаций, о чём также предупреждают серьёзные учёные.
Так, академик Татьяна Заславская подчёркивает, что нынешнее относительное благополучие, основанное на доходах от «трубы», недолговечно. Со своей стороны академик Роберт Нигматулин предупреждает, что сроки стабильности трудно заранее просчитать: «Вспомним историю прошлого века. К 1913 году позор Русско-японской войны был забыт, последствия первой революции 1905 года устранены. И какие торжества устроили по случаю 300-летия дома Романовых! Страна активно развивалась. Экономика росла. А что случилось всего лишь через четыре года?..»
А случилось именно то, что и должно было случиться: не имея запаса социальной прочности, царский режим не выдержал испытания войной. И в первую очередь дал о себе знать нерешённый вопрос о земле. Сегодня таким острым вопросом может быть вопрос об отнятой у народа собственности. Когда мы повторяем, что не будем следовать принципу большевиков «всё взять и поделить», то забываем, что в коллективной памяти народа это уже давно стёрлось, и ассоциация здесь проходит с 90-ми годами, когда государственными богатствами завладела небольшая группа близких к власти людей… Так, может, нужно решать острые социальные проблемы сейчас, не передавая их в наследство новому президенту?
Затем – сильный перекос в сторону президентской власти в ходе выстраивания властной вертикали. И дело не только и, может, не столько в демократии, сколько в политической стабильности. В этом же списке – и коррупция, буквально взявшая за горло общество, а также тесно сросшаяся с нею оргпреступность. В результате – сдерживание в развитии экономики и снижение эффективности системы госуправления. Здесь же, без сомнения, и деятельность электронных СМИ, которые бесстыдно и безответственно разрушают духовность, разлагают общественную нравственность, подменяют ценности антиценностями, героев – антигероями, вплоть до героизации бандитов.
Все эти проблемы надо было бы решать сейчас, а не оставлять их новому президенту. Ибо, как писал А.К. Толстой, «нет событий без следа: прошедшее, прискорбно или мило, ни личностям доселе никогда, ни нациям с рук даром не сходило…».