Ника Стрижак о рейтинге, «Белой гвардии» и пошлости
С известной телеведущей Никой Стрижак «ЛГ» беседует в прозрачной студии знаменитого со времён Ольги Берггольц Дома радио на Итальянской, 27. Отсюда несколько раз в неделю Ника ведёт прямой эфир своей «Открытой студии» на 5 канале.
Телевидение – это фабрика, которая работает 24 часа в сутки! Это как железная дорога, по которой бесконечно ходят поезда.
– Вы, конечно, помните прежнее ленинградское ТВ, которое снимало фильмы (в том числе несуществующие ныне фильмы-спектакли, фильмы-балеты), а в перестройку прославилось новыми публицистическими формами. Что приобрело, а что потеряло современное ТВ?
– Телевидение – это очень быстроразвивающийся процесс. Двадцать лет назад никто не мог сказать, что будут Интернет, айфоны, айпады. Пресса сделала невероятный рывок. Телевидение стало очень технологичным. Это «звенящая» картинка, это телемосты, спутники. Качество всего – звука, цвета, компьютерной графики – очень высокое. Когда говорят о модернизации – это не к нам, у нас с ней порядок. Уже с 2012 года страна перейдёт на цифру, и это здорово. Если раньше ТВ выигрывало соревнование с газетой, то теперь главный конкурент – Интернет. Сейчас можно увидеть в прямом эфире то, что происходит на другом конце планеты. Но: хотя Интернет быстрее, ТВ по доступности всё ещё более массовое. Если в мире происходит что-то очень важное – хорошее или плохое, олимпиада, свадьба принца Уильяма, теракт 11 сентября, – именно ТВ может показать это всему миру в прямом эфире. Ведь в чём такой взлёт ТВ конца 1980-х – начала 1990-х? Не в технологии, а в информационном прорыве. Профессионализм копился долгие годы, и, когда стало возможным говорить, – всё это выстрелило:
ГУЛАГ, белоэмиграция, репортаж Саши Невзорова из крематория – это было внове, была возможность сказать о многом впервые. Журналисты 5 канала тогда этим воспользовались. Сейчас очень трудно прорваться. Поэтому, с одной стороны, – политновости, а с другой – жёлтые факты, потому что и здесь хотят быть первыми! Все ищут незанятые ниши.
– Ваше отношение к «господину рейтингу»?
– Рейтинг – это правила игры. Все его не любят, а деваться некуда. Он важен для понимания популярности канала. Хотя где стоят эти пипл-метры – непонятно. Я таких людей не встречала, они засекречены больше, чем шпионы. Пипл-метры ставят по социологической выборке – у сантехника, профессора, пенсионерки, создавая тем самым картину всех возрастов и социальных слоёв страны. Но мы-то работаем всё равно на более узкую аудиторию, поэтому выигрывает тот, кто охватит максимально больше разных людей. Вот почему концерт не может соревноваться с комедией. Когда делаешь программу о классической музыке и на следующий день к тебе постоянно подходят в филармонии и говорят, что видели эту передачу, – это значит, что ты идеально сработал на целевую аудиторию. Но по рейтингу это могут быть очень печальные цифры, рейтинг канала «Культура» не может сравниться с рейтингом Первого канала, где смотрят Малахова и «Давай поженимся». Мы смотрим рейтинг каждой программы, чтобы высчитать, какие темы интересны зрителю. Должна быть зрительская заявка на тему. А зритель хочет узнать про пенсии, дороги и потребительскую корзину. Хотя мне очень хочется поговорить о Шумане и Бетховене. Но что делать.
– Однако ТВ может и как-то формировать зрительские интересы?
– Здесь надо понять, как это работает. Рейтинг – это холодный душ, который неприятен, но полезен. По нему можно проследить, какие зрители тебя смотрят, сколько им лет – 25 или 75, кто они – домохозяйки, мужчины и т.д. Мне очень приятно, что из зрителей моей «Открытой студии» около 60% – мужчины, поэтому мы обсуждаем мужские темы – мировая война, положение в Ираке, оборонный заказ и пр. Нужно следить, какая тема, сюжет, какие гости в программе показались интересными. Ведь чуть что – зритель берёт в руки пульт и переключается на другой канал. Можно снимать хор в капелле с утра до ночи, но это не будет иметь рейтинга. ТВ – это слишком дорогая игрушка, чтобы позволять себе снимать то, что никто не будет смотреть. К тому же очень много людей заняты тем, чтобы создать хотя бы часовую передачу. Вот мне говорят: «Вы такие недуховные». Это я недуховная?! Да я филармонию знаю, как свои пять пальцев! Но чтобы снимать классическую музыку, это, во-первых, должно быть ОЧЕНЬ интересно, эксклюзивно. А во-вторых, это надо снимать ОЧЕНЬ хорошо – по картинке, по звуку. Качество должно быть идеальным. А это тоже дорого. При трансляции спектакля картинка должна «звенеть». Духовность – это ещё сложнее и дороже, чем снять митинг на Манежной. И есть ещё простой ответ, почему Моцарт всегда проиграет самому посредственному сериалу: говорят, зрители плохие, смотрят сериалы... А вы представьте: вот женщина пришла с работы, она устала, готовит ужин для семьи, и она включает телевизор – а там Петя любит Машу, а Маша любит Вову – такая вот сентиментальная ерунда, которая не заставляет их расстраиваться. Причина – почти социальная, но всё это имеет колоссальный рейтинг.
– Ну если не обойтись без сериалов, может быть, воспользоваться примером ВВС, где прекрасно экранизируют английскую классику, и начать делать сериалы по многотомной и очень цепляющей за душу русской литературе? Тем более что успех сериала по «Идиоту» был весьма впечатляющим.
– Во-первых, всегда лучше читать книгу, чем смотреть по ней фильм. А во-вторых, те же сериалы BBC сняты очень тщательно, я бы даже сказала – трепетно. Надо учиться тому, как англичане работают с костюмами, деталями, как они бережно обращаются с эпохой. А у нас даже фильм про войну будет забит фактическими ошибками. Это просто безобразие. Я всегда поражаюсь: неужели нестрашно браться за исторический фильм? Сам не знаешь – найми грамотных консультантов. Так нет – как мы себе представляем, так и лепим. Грустно. Вот посмотрите, что сделали с «Белой гвардией». Это очень плохо, хотя и по Булгакову. Почему «известные украинские писатели-фантасты Дяченко» (как следует из аннотации) полагают, что имеют право переписывать один из величайших русских романов, вставлять туда то, чего нет? Изящество, трагизм и ирония текста появляются лишь с закадровым голосом Игоря Кваши. Нет атмосферы семьи Турбиных, удивительного духа этого дома, неподходящие типажи. Ксения Раппопорт – хорошая актриса, но не Елена, Хабенский – не Алексей, Дятлов – никак не Шервинский, а уж Лариосик – просто беда. Это какая-то пародия на героев Булгакова. Начинаешь тосковать по фильму Басова. А главное, нельзя разобраться, что именно там происходит? Кто эти люди? Почему Мышлаевский гуляет в халате с голыми ногами перед Еленой? Почему они вообще все себя ведут, как солдафоны. Читайте текст, если вы не понимаете, кем эти люди были до описываемых событий. А потом у меня ощущение, что авторы Дяченко просто не знают биографии самого писателя. Так что сомневаюсь, что в отличие от «Идиота» кто-то поспешит в магазин за книгой. Вспоминается самая короткая рецензия Бернарда Шоу: «Зачем?»
– Что же делать, чтобы вернуть на ТВ просветительские передачи?
– Ничего. Либо надо делать это очень интересно, умно, грамотно и при этом успешно финансово, либо договариваться с акционерами, со спонсорами, с руководством, что это будет очень рискованно. Только договоритесь ли? ТВ – это массовое искусство, просветительские передачи мало будут смотреть, будут смотреть того же Малахова.
– Может быть, зрителей просто «подсадили» на такую стилистику передач, и поэтому востребовано всё это грязное бельё?
– С тех пор, как телеканалы стали сами зарабатывать себе на жизнь, контент стал важной частью бизнеса. От рейтинга зависит – много будет рекламы, денег или нет? Рекламодатель тоже хочет прийти не на праздник в ЖЭК, а в Большой театр, поэтому он будет платить за рекламу в очень популярных передачах, а не в тех, которые никто не смотрит.
Это бизнес. Конечно, есть исключения, как это было с нашумевшим «Подстрочником» с Лилианой Лунгиной. С профессиональной точки зрения фильм сделан крайне стандартно, вся его прелесть – в героине, в том, что и как она рассказывает. Но когда продюсер и режиссёр отказались получать премию ТЭФИ, я как член Академии российского ТВ, таким демаршем была просто оскорблена. Они обиделись, что их фильм 10 лет не показывали. Так, ребята, его бы вообще никогда не показали, если бы не заслуга одного человека. На самом деле премию надо было давать Сергею Шумакову, который ныне возглавляет канал «Культура», который буквально выудил эту программу из небытия. Вот это его личная художественная победа. Он не побоялся рискнуть, поставил в эфир и выиграл. Что касается отсутствия духовных передач: я считаю, что это вина продюсеров главных каналов. Когда им приносят идею какого-нибудь сериала про музей или классическую музыку, они говорят: ой, это на канал «Культура». То есть сами отдают идею конкурирующему каналу. А ведь при большом таланте и вкусе это может быть феерическая работа.
– Разве главные каналы конкурируют с «Культурой»?
– Нет, и зря. У «Культуры» – своя ниша, на которую мало кто покушается. Разные программы, но когда появилась «Академия», – это получилось интересно. Хотя понятно, что всё зависит от самого лектора. Но когда выступал Жорес Алфёров – это было очень здорово, хотя он говорил научным языком без какой-либо скидки на широкую аудиторию.
– Всё-таки рейтинг – единственное мерило?
– Да, нет, конечно. Вот наш 5 канал – он общероссийский, рассчитанный на самого разного зрителя. А потому у нас интерес широкий, ведь жизнь так многообразна и богата. И мы экспериментируем, пробуем, где-то выигрываем, где-то нет. Большие каналы всеядны – им нужны и новости, и ток-шоу, и фильмы, и прямые трансляции. Другим этого не надо. У вас же нет претензий к нишевым каналам, наподобие Муз ТВ или СТС, что они не показывают Большой зал консерватории? Это же не их задача.
– Но качественной теледокументалистики тоже не хватает.
– На канале «Россия» – отличная линейка документальных фильмов. Я сама с ними много лет работаю и почитаю это за честь. Но и здесь всем не угодишь. Какой-нибудь «большой кинодокументалист» всегда будет недоволен документальным телефильмом, считая это чем-то вроде оперетты в храме искусства.
– Да, они об этом говорят, например Виталий Манский.
– Тоже странное высокомерие, потому что такая документалка требует невероятного мастерства. Это, кстати, то самое просветительство, которое мы тут уже почти похоронили. И, кстати, нередко эти исторические фильмы бьют по рейтингу истории про то, как Вася любит Машу. Да и сам Манский отлично умеет снимать фильмы для телевидения. Это другой жанр. Нельзя на ТВ показывать, как едет и едет оленевод, а солнце всходит и заходит. ТВ – это очень быстрая жизнь. Моя «Открытая студия» идёт два часа, а время просто пролетает. И вообще, вы знаете, поднадоели уже эти упрёки в адрес телевидения. Поймите, ТВ – это фабрика, которая работает 24 часа в сутки! Это как железная дорога, по которой бесконечно ходят поезда. Вы помните, в чём была новизна программы Молчанова «До и после полуночи»? Она первая шла после 12 часов ночи. А сейчас мы можем смотреть передачи круглосуточно! Вы спрашивали, что изменилось на ТВ. Да его просто стало невероятно много! Сотни каналов. Сотни тысяч часов эфира. Так что процент «брака» не так и велик. Вот у меня ежедневная программа, пять дней в неделю – тысячи собеседников в год. Ужас!..
– Вы, человек с университетским филологическим образованием, конечно, помните набоковскую мысль, что русское слово «пошлость» непереводимо на другие языки. А в чём проявляется телепошлость?
– Пошлость – это отсутствие вкуса, допущение недопустимых вещей. Есть шутки, которые нельзя произносить на многомиллионную аудиторию. Пошлость – это коверканье цитат, неумение обращаться с языком, даже одежда и манеры, которые приличные люди не приемлют. На ТВ теперь работает очень много людей, профессионализм падает, за всеми не уследишь. Но это ещё и вопрос личной ответственности. У каждого поступка есть фамилия, имя и отчество. Кто написал сюжет? Кто пустил его в эфир? Кто запустил этот проект? Или у начальника, который решил, что пошлая программа может быть в эфире, дети в Лондоне, а до других ему дела нет? Но, наверное, общество должно наесться этой пошлости.
– Разве ещё не наелось?
– Нет, потому что у этих передач огромные рейтинги.
– ТВ играет на низменных инстинктах, потакает им?
– Это проще, чем читать Достоевского. Но ведь есть одежда, которую мы не носим, еда, которую мы не едим. Не нравится – не смотри, у тебя есть право выключить ТВ.
– Говорят: телевизор нельзя выключить, он настигнет тебя ножом отморозка в подворотне, сыном-наркоманом, дичающим населением…
– Это происходит не потому, что люди смотрят телевизор. Наоборот, ТВ показывает то, что есть в жизни. Я всегда студентам говорю: не нравится? – а это тоже наш зритель…
– Но ведь можно народ подымать, а можно махнуть рукой: пусть и дальше опускаются.
– Вот будет у вас свой телеканал, и мы посмотрим, как это у вас получится. Каким интеллигентным каналом было когда-то НТВ, но прошли времена. Поэтому всё-таки не смотрите, если вас коробит. Мне очень не нравится современное российское кино. И я его не смотрю. Есть каналы и передачи, которые я никогда не включаю. Не я их «целевая аудитория».
– Чтобы посмотреть фильм в кинотеатре, нужно туда выбраться и заплатить деньги. Телевидение же абсолютно доступно, просто включил, как домашний камелёк.
– Телевидение не должно заниматься перевоспитанием. Что вы требуете от ТВ, если у нас со сцены МХТ – нецензурная брань? Я на таком языке не разговариваю, таких передач не делаю и не смотрю. Как у Райкина – к пуговицам претензии есть?
– Нет, к вашим «пуговицам» у меня претензий нет.
Вопросы задавала , САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
Код для вставки в блог или livejournal.com:
| КОД ССЫЛКИ: |