Юбиляр, чьё пятидесятилетие недавно отметила просвещённая русская литературная общественность, столь многогранен, что обозреть все стороны его деятельности едва ли под силу самому проницательному наблюдателю.
Судьба наделила Максима Амелина многими талантами. Ипостаси поэта, филолога, переводчика, критика и редактора – грани единого целого. Пред нами homo cultus, в равной степени плодотворно работающий во всех названных областях. И любой из них с лихвой хватило бы на исключительно насыщенную творческую жизнь.
Даже перечисленные дарования не исчерпывают многообразия его натуры: сложись судьба Амелина несколько иначе, он мог бы стать историком, искусствоведом или музыкальным критиком, ибо гуманитарные познания его, без преувеличения, энциклопедичны. Но своим домом он избрал словесность, где сердцевиной оказалась русская поэзия.
Символическое хозяйство юбиляра велико. В нём нашлось место всем наукам, дисциплинам и занятиям, так или иначе связанным с языком богов: истории литературы, лингвистике, библиофильству, книгоизданию, филологии, художественному переводу и многому другому. В его понимании нет поэзии без многознания и учёности, но и они сами по себе мертвы без поэтического вдохновения. Чего бы ни коснулся Амелин – всё становится захватывающе интересным и остроактуальным.
При всей культурной изощрённости Амелина его собственная поэзия наполнена весельем, бодростью, игрой жизненных сил. В ней чувствуется недоверие к самокопанию и разъедающей душу рефлексии. И дело тут не только в иной раз проскакивающих лукавых признаниях («…стихи мне звук пустой и Бог-свидетель, / что я тут ни при чём…»), просто активно-деятельное начало для него важнее, чем пассивная созерцательность.
Герой Амелина – деятель и делатель. Он, говоря условно, ближе к Штольцу, чем к Обломову. Но всё же он и не Штольц. Наиболее убедительное литературное воплощение внутренне близкого ему персонажа – Яков Вилимович Брюс из поэмы «Весёлая наука», с которой автор ворвался в русскую поэзию уже более двадцати лет назад. Это поэтический автопортрет Амелина, изобретательно запрятанный под маской полулегендарного сподвижника российского царя.
После сказанного может сложиться впечатление, будто речь идёт о попавшем в современный мир античном титане, не ведающем сна и отдыха. Имея возможность неоднократно наблюдать нашего юбиляра в разных обстоятельствах, в том числе и в домашней обстановке, могу засвидетельствовать, что в обыденном смысле он действительно почти не отдыхает. Чтобы представить себе главного редактора издательства «ОГИ» часами возлежащим на диване перед телевизором, надо обладать чересчур игривым воображением. Однако и ему не чуждо ничто человеческое. Только отдых у Амелина – просто смена сферы культурной деятельности. От повседневной редакторской работы он переключается на филологические разыскания, которые помогают перелагать по-русски Пиндара, Гомера или Катулла, а древность, в свою очередь, питает родники его оригинальной поэзии. И в результате подобной праздничной «праздности», по сути представляющей собой неустанное осмысленное движение по лабиринту мировой культуры, выигрывает культура русская – и все мы.
Преуспеет в словесном тот
ремесле, кто туго набьёт
отощавшему снедью пузо, –
чем богата, всё из печи
с пылу с жару на стол мечи,
да поболе, русская Муза!
Многая лета, дорогой Максим Альбертович!
Артём Скворцов,
доктор филологических наук,
Казань
«ЛГ» поздравляет Максима Амелина с 50-летием. Счастья, удачи, неиссякаемого вдохновения!