В необъятном информационном поле появилось сообщение, что Государственная Дума планирует рассмотреть проект закона «О гарантиях государственной поддержки творческой деятельности в сфере литературы и искусства». Закон этот – самый многострадальный в истории нового российского законотворчества. Он менял имена, словно разведчик, называясь то «О творческих работниках и творческих союзах», то «О творческих работниках литературы и искусства и об их творческих союзах». Он два раза принимался и столько же раз «заворачивался».
Наверное, в правовых терминах очень сложно обозначить неуловимую суть художественного творчества и регламентировать таинственную деятельность творцов. Однако, не сделав этого усилия, в свою очередь, нельзя добиться желаемого: закрепить наконец правовой статус общественной группы, на сегодняшний день одной из самых незащищённых.
Как же новый законопроект формулирует ключевое понятие – «творческая деятельность»? Читаем: «Творческая деятельность – создание творческими деятелями результатов интеллектуальной деятельности: произведений литературы и искусства, исполнений и иных художественных произведений…» Стиль оставляем на совести разработчиков: деятельность по созданию деятелями результатов деятельности – это перл казуистики! Но бог с ним, со стилем! Если творчество приравнено к «интеллектуальной деятельности», зачем и огород городить? А как, например, «создание» укладывается в рамки трудового законодательства?
Но кто же такой «творческий деятель»? Это, оказывается, гражданин, который занимается – чем бы вы думали? Никогда не догадаетесь: творческой деятельностью! Следующее положение: «считающий её неотъемлемой частью своей жизни» – вызывает невольную улыбку. Какой же уважающий себя графоман не ответит положительно на возможный вопрос: «Да, считаю! Неотъемлемой!» Но понятия «графоман» для юристов не существует. Как и представления о несводимости творчества к трудовому процессу. Поэтому сфера правоприменения закона остаётся под большим вопросом.
Градация столь абстрактно устанавливаемого рода деятельности поистине удивительна. Тот, чьим основным или существенным источником доходов является творческая деятельность по трудовому или гражданско-правовому договору, именуется работником (профессиональный творческий работник). Набравшиеся духу писать роман, или картину, или симфонию без договора приравниваются к лицам свободной профессии, то есть пляжным фотографам или поющим в подземных переходах. Тащить их в участок теперь, кажется, не станут. И на том спасибо! Но есть и избранники. Это «признанные творческие деятели». Кто ж они такие? С ума сойти: это те, кто получил профессиональное признание! Но разве известность, популярность и даже всемирная слава может регламентироваться законодательно? Тогда вне конкуренции окажутся «легенда русского шансона» Анатолий Полотно, скорострельщица Дарья Донцова или интернет-поэт Орлуша.
Привязка будущего закона к творческим союзам требует отдельного разговора – и разговора серьёзного. Скажем только, что заместитель министра культуры Екатерина Чуковская считает, что статьи, связанные с союзами, из текста нужно исключить, поскольку они «делают перспективу принятия законопроекта более призрачной». По нашему мнению, призрачнее уже некуда! Комитет Госдумы по культуре в апреле намеревается провести круглый стол с участием «творческой интеллигенции» и выслушать замечания по документу. Но что такое «творческая интеллигенция»? Разновидность ли это «творческого деятеля» или отдельная подзаконная единица? Хотелось бы понять!