В «ЛГ» № 42 была опубликована статья Олега Нехаева «Не кричи в пустом зале», посвящённая манифесту «новой волны деревенской прозы», представленному в Доме Ростовых Анастасией Астафьевой, Натальей Мелёхиной, Артёмом Поповым и Максимом Васюновым. В продолжение темы – этот материал.
Анастасия Астафьева, писатель, член Союза российских писателей, член редколлегии журнала «День и ночь», один из авторов манифеста «новой волны деревенской прозы»
«Ну вот… теперь отвечать придётся…» – устало подумала Анастасия, разгибая занывшую вдруг спину и втыкая лопату в вязкую, раскисшую от октябрьских дождей землю1.
Она вообще не любила споров, каких-то коллективных сборищ, открытых писем, петиций. Всей этой столичной толчеи, не имеющей никакого отношения к размеренной, мирной и бессуетной жизни в деревне. Она и выбрала такую жизнь только для того, чтобы не вовлекали, чтобы спокойно писать зимними вечерами под треск топящейся печки о том, что по-настоящему тревожит. А летом копаться в огороде и блуждать по бескрайним (ох, какое клише!) окрестным лесам.
И тогда, полтора года назад, она не особенно и хотела соглашаться с этой в общем-то авантюрой, со вздохом сказала «да», пожалела товарищей. Но не только, не только… Поверилось вдруг, на минуточку, что, может, это и есть тот самый шанс что-то изменить, чем-то помочь, как-то повлиять, сказать своё единственное слово. И, как всегда, «огребла по полной». Сначала вымучивали этот манифест, спорили, переписывали, пару раз разругались. Она уже тут понимала: «Когда в товарищах согласья нет…» Но раз уж назвалась груздем (опять шаблон!)...
И в Москву тогда, в мае, ехала Анастасия скрепя сердце, словно чуяла: будут топить, как котят в ведре. (Василий Иванович Белов, помнится, любил употреблять это выражение на семинарах молодых писателей… мол, надо вас всех топить, как котят, а уж кто выплывет – тот выплывет… сами, сами…)
Со всей столицы, со всего литературного столичного бомонда на провозглашение манифеста пришло десять человек. Ну что ж, игнорирование – это самый лучший (о, позорище, работай над языком!) способ задушить любое начинание в зачатке. И кричать в пустом зале Дома Ростовых о том, что действительно наболело, было противно, унизительно, даже хотелось выматериться по-русски, по-отцовски…
Но в какой-то момент заело. А хрен вам с маслом (почти обсценная лексика)! Не потупите!
И четверо котят вместо того, чтобы покорно пойти на дно, продолжили бить лапками, отчаянно веря, что даже из воды смогут в конце концов сбить масло, способное стать той опорой, благодаря которой настоящая русская литература выберется из помойного ведра на свет божий.
Минуло полтора года. Сколько раз она пожалела за это время, что «не соскочила вовремя» (блатной жаргон)! Суета, всё суета. Только отвлекает от главного. Но вдруг? Вдруг?! Вдруг удастся поднять упавшее знамя отцов? Да и совесть смотрит в упор глазами предков-крестьян до седьмого колена. И деревня вопрошает пустыми глазницами опустевших домов (рука, лицо) – неужели сгину? Неужели не кормилица я вам больше? Неужто не осталось на Руси великой сильного мужика-хозяина, способного выкорчевать сорный березняк на пахотных когда-то землях? Разве разучились бабы русские рожать ребятишек? А старухи больше не пекут пироги и не ходят по воскресеньям в белых платочках в бедный сельский храм?.. (Ну, развела плач! Надоели!)
Нет, не в астафьевской породе отступать при первых же трудностях, а вот быть верным слову, ответ держать – это да.
Поэтому, когда её огорошили статьёй в «Литгазете», явно приглашающей к дискуссии, Анастасия зачем-то вновь ощутила себя той птичкой, у которой коготок увяз. И в который раз заныло тоскливо под ложечкой: придётся отвечать, никуда не деться.
А потому с утра, разбуженная внезапным октябрьским солнцем, как и положено писателю-деревенщику, она взяла в руки лопату и отправилась перекапывать огород, потому как физический труд способствует обдумыванию и не даёт наломать дров там (ну нельзя же так злоупотреблять фразеологизмами!), где в этом нет необходимости.
А дальше – серьёзно и уже от первого лица.
Вот небольшая выдержка из манифеста для тех, кто с ним совсем не знаком:
«Выступая на творческих встречах в библиотеках, школах, клубах и иных площадках в сельской местности, мы встречаем огромный интерес людей к литературе, отражающей жизнь простого, «маленького» человека, человека природы, земли и крестьянского труда, чей голос давно не слышен. Поэтому создаётся впечатление, особенно у городского населения, что этой части русского народа словно бы и не существует. Как не существует его культуры, традиций, нужд, чаяний, проблем, наряду с его мудростью, терпением, выносливостью, приспособленностью к жизни в любых условиях и многовековой способностью больше отдавать, чем брать.
Мы, новые писатели-деревенщики, объявляем себя глашатаями этой части русского, российского народа и готовы взять на себя миссию его защитника, пропагандиста, «ходока» и одновременно духовного наставника и пастыря. Ибо даже в современном техногенном мире по-прежнему кто-то должен растить хлеб и сохранять историческую память, а этим испокон веков занимался простой народ-работяга. И сейчас он особенно нуждается в том, чтобы его увидели и услышали».
Действительно, 25 мая 2023 года, когда четверо авторов манифеста – Наталья Мелёхина, Артём Попов, Максим Васюнов и ваша покорная слуга съехались в овальный зал Дома Ростовых в Москве, любезно предоставленный нам АСПИР, чтобы провозгласить начало «новой волны деревенской прозы», тот практически пустовал. Означает ли это, что интерес читателей, да и профессионалов, к этому направлению литературы окончательно угас? Как показывает опыт авторов манифеста – нет, наоборот, он очень высок, но произведения современных писателей, болеющих темой русской деревни ничуть не меньше их великих предшественников В. Распутина, В. Белова, В. Астафьева, Ф. Абрамова, В. Шукшина, Б. Можаева и других деревенщиков, до читателей не доходят. А если и доходят, то крохотными тиражами, в редких журнальных публикациях, в самиздатовских книжицах, передаваемых из рук в руки… И получается, что интереса к этому направлению в первую очередь не питают немногочисленные современные критики, которым по должности пристало привлекать внимание к отдельным литературным явлениям, и издательства, которые могли бы заниматься печатью и продвижением «новых деревенщиков» в народ. Происходит это не столько по причине падения, уплощения вкусов потребителя, сколько из-за многолетней коммерциализации и либерализации издательств. А ещё из-за отсутствия логистики (то есть рекламы и продвижения – без этого сейчас никуда!) между авторами и их потенциальными читателями, поскольку одни не знают, как, кроме самоиздания и самораспространения, донести свои произведения до благодарного потребителя, а тот, со своей стороны, не может найти интересующую его литературу ни на полках книжных магазинов, ни на стеллажах библиотек.
И вот наконец большая статья о манифесте и о его авторах! И это спустя полтора года с момента его провозглашения! Помнят?! Знают?! Но произошло очередное столкновение с современной критикой, похожей на репей. Как ни обходи этот куст, как ни выкручивайся, всё равно зацепится хоть за край подола, и долго потом будешь отдирать настырные крючки от ткани. Шибко образованная, подкованная знаниями, начитанная, борзая пером, современная критика практически не оставляет шанса не то что на оправдание, а на равновесный товарищеский разговор, который и должен бы служить основой общения между автором и критиком. Писателя препарируют, как Базаров лягушку, и с тем же высокомерным нигилизмом пригвождают: писать не умеете, а всё туда же! Да ещё и смеете говорить за целое поколение, провозглашать себя глашатаями и пастырями! (Вот ведь дура я, ввернула этакие словечки в манифест, пафоса захотелось, тьфу!) Насчёт поколения, кстати: я с самого начала была против возрастного ограничения прогнозируемой манифестантами «новой волны». Потому как за бортом оставались не только именитые писатели вроде Михаила Тарковского, но и целый пласт авторов, дозревших для серьёзной литературы к провальным 90 м. Так, целых тридцать три года добирался до своего читателя роман «Годовые кольца» моей матери Нины Веселовой, пишущей на протяжении всей своей творческой жизни почти исключительно о деревне (в начале октября роман удостоился вологодской областной премии «Книга года»). И сколько их таких, получивших вместе с развалом Союза и всей организованной государственной системы книгопечатания обратно вёрстку своих уже готовых к печати рукописей из издательств с пометкой «до лучших времён».
Так наступили ли лучшие времена для деревенщиков? Это как посмотреть. Если продолжать плакаться о том, что не издают, не читают, не знают, то можно и утонуть уже не в злополучном ведре, а в жалости к себе любимому. Слава богу, есть теперь вполне доступный выход в виде самиздата, распространения печатных книг через соцсети и интернет-маркеты (ну вот и англицизмы вмешались…). Как показывает практика, это иногда даже выгоднее, чем напечататься в каком-либо издательстве. И круг читателей собирается, но он, конечно, ограничен по причине отсутствия навязчивой рекламы, тут скорее работает сарафанное радио: прочитал, понравилось, поделился с товарищем. А о выходе на широкого, так называемого городского читателя пока приходится только мечтать. Но не нужно думать, что в этом направлении ничего не делается. Тут авторы манифеста в настоящий момент придерживаются принципа «не говори гоп, пока не перепрыгнешь!». Идёт работа над первым сборником «новой деревенской прозы», нашлись-таки люди, издатели, готовые помочь в его печати и продвижении. Однако при составлении будущего сборника сами манифестанты столкнулись с невысоким, мягко говоря, уровнем текстов тех, кто так или иначе относит себя к деревенщикам. А те, кто более известен, отмечен премиями, в частности упоминаемый А. Антипин (поддержавший, кстати, манифест), писать по разным причинам перестали, а старое печатать не хотят.
Ну нет среди нас новых Распутиных, Астафьевых, Беловых, Абрамовых, Шукшиных (неважно, какого периода их творчества)! Но правомерно ли сравнивать и требовать от поколения, бульшей частью выросшего на асфальте, не прошедшего ада беспризорничества, голода, войны, но и не имеющего той масштабной поддержки, которую оказывало писателям (особенно начинающим) советское книгопечатание, того же уровня слова, душевного надрыва, жизненного опыта, философии и самоотдачи? Времена нам выпали другие! Простите нас за это! Не потому ли мы в нашем манифесте чётко заявили об уходе в небытие «беловского лада» вместе с многотерпеливыми русскими старухами, с той же астафьевской бабушкой Катериной, с тем же беловским Африканычем, абрамовскими Пряслиными? Не потому ли я выбрала для своей притчи «Глафира и Президент» эпиграф из стихотворения Бориса Корнилова «Тройка»: «Жить по-старому / Русь моя кончила, / Дней былых / По полям не ищи»? Автор статьи легко и голословно объявляет эту повесть неудачной, а заодно и всех авторов манифеста – неудачниками, бездарями, способными только, по законам басни, хвалить друг друга. Вырванные им наугад из текстов «примеры» должны бы убедить читателей статьи в правомерности такого критического взгляда, но выглядит это как-то нечистоплотно, что ли. Так же манипулятивна и попытка столкновения меня как совершенно самостоятельного и разнопланового автора с моим отцом Виктором Астафьевым. Я с первых своих литературных потуг говорила и говорю, что никогда не смогу и не должна даже пытаться писать как он – это заведомо проигрышная позиция, это была бы изначальная катастрофа для меня как для писателя. Уже хотя бы потому, что он мужчина, с его горьким опытом и жёстким взглядом фронтовика на действительность, окружавшую его и тогда. А я – женщина, со своим мировоззрением, чувствительностью, слабостью, но и литературным чутьём, и стилем, выработанным за годы и годы упорного, неблагодарного, бесплатного труда во имя сохранения русского слова. И то, что среди моих, как я уже писала, разноплановых и разножанровых произведений появилась благодатная тема современной российской деревни, а шире – провинции, это, с одной стороны, закономерность, а с другой – истинная, нефальшивая, не просчитанная писательская боль за судьбу сельчан в попытке найти ответы на вечные вопросы «куда мы идём?» и «что с нами происходит?».
Уверена, да что там, утверждаю: мои друзья и соавторы манифеста тоже не ради шумихи и привлечения внимания к себе и своему творчеству взялись за очень непростое дело возрождения деревенской прозы. Например, Наталья Мелёхина, вопреки утверждениям автора статьи, совсем не горожанка. Она родилась, жила и живёт в деревне Полтинино Грязовецкого района Вологодской области, а потому всё, о чём она пишет, – это самый настоящий поток, а порой и «мясо» сельской жизни, наблюдаемые ею повседневно. Наталья – потомок знаменитой династии доярок Смирновых (ныне продолжающейся), о которой писали такие прозаики, как Сергей Багров, Геннадий Сазонов. И уж у кого, как не у неё, искренне и надрывно болит сердце о судьбе русского крестьянства! Автор статьи прекрасно знает, что уже более десяти лет я постоянно живу в сельской местности, герои моих рассказов – это мои соседи. Они всякие, они во многом не похожи на героев Астафьева, Белова и Распутина, они по-прежнему выпивают и выражаются, они грубоваты, простоваты, с ними бывает нелегко, но если я объективный писатель, я никогда не стану мазать их одной чёрной краской, я хочу увидеть в них что-то лучшее, светлое, человеческое, оставить даже самому последнему забулдыге право на прощение и понимание. И выходит, что автор статьи искажает факты, попросту врёт, легко не раз переходя границы, намеренно задевая нас, с расчётом на что? На вспышку эмоций? На резкий ответ? На лепет оправдания?..
Мы вовсе не стремимся заполнить журналы своими рассказами и повестями, наполучать премий и хвалить друг друга, а видим свою задачу в том, чтобы возродить как писательский, так и читательский интерес к теме современного села. Пока мы разрозненны, пока сидим каждый за своим письменным столом: кто на Урале, кто в Сибири, кто в Архангельске, кто во Владивостоке, мы никак не сможем изменить ситуацию. Можно, конечно, смеяться над нашей наивной мечтой о том, чтобы литература о простом народе, народе-труженике, народе-воине, написанная для этого же самого народа понятным ему языком, снова занимала до четверти книжного рынка, как это было в советские времена. Тогда в местных областных и краевых издательствах, коих было множество по всей стране, с успехом печатались как начинающие, так и именитые авторы и тиражи были вполне достойные. Так вот, именно в таких издательствах выходила основная масса книг, повествующих о малой родине, о родном селе, о человеке-землепашце, о скромной северной природе, о совести и чести, о подвиге военном и трудовом. Какое современное столичное издательство готово сейчас взять на себя подобную просветительскую миссию без государственной финансовой поддержки? Ответ очевиден…
И всё-таки лучшие времена наступили. Это китайская пословица считает, что жить в годы великих перемен – беда для человека. Для обывателя, для того, кому нужна стабильность и покой, – несомненно, а для писателя нет ничего питательнее, важнее и счастливее, чем жить и творить тогда, когда на твоих глазах рушится старое и строится новое. Мы оставляем и «беловский лад», и «астафьевскую пастораль», и «абрамовскую мощь», и «шукшинскую тоску» им – тем, до кого нам никогда не дотянуться. Мы будем писать свою деревню и провинцию, ведь на дворе ХХI век со всем, что он нам предъявляет. И у нас своя война, своя земля, своя правда! Мы пока идём мелкими и трудными шажками. Литература о русской провинции, о человеке, оставшемся верным своей малой родине, своей земле, уничтожалась на протяжении сорока лет вместе с самой деревней – дескать, нет уже той деревни и писать о ней нечего, а если писать, то только чернуху. Всякое возрождение, восстановление происходит очень медленно и тяжело, это разрушить, как мы все знаем, легко. Главное, не сдаваться на этом пути и верить в человека и его исконную природу, проросшую от общего крестьянского корня.
Наталья Мелёхина всё чаще говорит о необходимости создания «великого романа» о современной деревне. Мол, рассказы, повести пишутся, и уже многие из этих произведений становятся известными, но, чтобы волна деревенской прозы превратилась в девятый вал, необходим роман: честный, искренний, природный, человечный и вековечный. Время покажет, способны ли «новые деревенщики» на создание столь мощного, в чём-то даже сокрушительного произведения. А утопить котят, пока они и глаз-то не открыли, – это просто и жестоко. И делают это из века в век, чтобы не плодились и жить не мешали да не объедали.
Всё, что я здесь написала, – только моё мнение. Надеюсь, трое моих товарищей сами ответят на критику, а им есть что сказать и сегодня, и в будущем.
_________________________
1 Ироничный отсыл к рассказу «Для особого случая» (прим. А.А.).