Нормальным людям места в фильме не нашлось
«Груз 200» сумел-таки произвести эффект разорвавшейся бомбы. На который, надо думать, и был рассчитан. И если с точки зрения общества в целом взрыв этот получился достаточно локальным – называя вещи своими именами, не взрыв даже, а небольшой взрывчик (жертв и разрушений нет), то наше киносообщество, в особенности критическую его часть, фильм Алексея Балабанова поразил и потряс преизрядно. Яблоком раздора, предметом скандала он стал по итогам первого же показа на последнем сочинском «Кинотавре»: открытое письмо, опротестовывающее итоговый премиальный расклад, публичное вынесение сора из избы, демонстративный выход группы петербургских киноведов из профессиональной гильдии, в свою очередь, названный оппонентами «хитрым пиар-ходом», – вот чем обернулось в итоге вручение ленте «Белого слона», далеко не самого главного из фестивальных призов.
Режиссёра и продюсера уже обвинили в сатанизме и ещё бог знает в каких грехах, и в то же время фразы о «возможно, самом великом фильме десятилетия» транслируются по отношению к «Грузу...» достаточно широким фронтом. Нет недостатка и в великом множестве его прочтений и толкований. Вот только пресловутый «широкий зритель» не желает сегодня смотреть на мрачные картины провинциальной жизни середины 80-х... Что ж, вероятно, в этом тоже заключён один из многочисленных преподнесённых лентой всем нам трудных вопросов.
Продолжая свою старую традицию, мы предлагаем вам два мнения об этой «выдающейся» или «ужасной» картине, значимой уже хотя бы тем, что способна вызвать в наши дни столь разнообразные и богатые эмоции.
Новому, одиннадцатому по счёту фильму Алексея Балабанова предшествовала, как у нас нынче водится, мощная рекламная артподготовка. За несколько месяцев до первого официального показа «Груза 200» группа критиков каким-то загадочным образом сумела фильм не только посмотреть, но и с редкостным, не знающим сомнений единодушием проникнуться к нему нежной любовью, переходящей в небывалый восторг. Каких только эпитетов не удостоился никем к тому времени не виденный фильм на страницах ряда «продвинутых», «прогрессивных» изданий! Тут тебе и «сенсация года и даже десятилетия», и «событие в истории кино», и «безусловный шедевр», и, наконец, «самый честный и правдивый фильм о минувшей эпохе»…
Мне кажется, такая беззастенчивая, наглая рекламная раскрутка сильно повредила фильму на «Кинотавре». Потому что жюри фестиваля, справедливо проигнорировавшее фильм в своём итоговом решении, равно как и неангажированная часть критики, увидели в Сочи, где состоялась наконец премьера «Груза 200», совсем другое произведение, чем то, которое успели к тому времени нарисовать апологеты «лучшего фильма Алексея Балабанова». Рекламная картинка разительно не совпадала с реальным качеством фильма. У большого количества людей возникло несварение этого кинопродукта.
Не стану комментировать авансы ряда критиков по части «события в истории кино», «безусловного шедевра» – такие оценки уместны, как мне кажется, только спустя десятилетия после появления картины на свет. Если её, разумеется, к тому времени ещё будут помнить. Я всего лишь насчёт «правдивости» и «честности» фильма… Так уж случилось, что я тоже жил в то время, которое с таким мрачным упоением воспроизводят авторы фильма, и меня на мякине провести не так просто. В отличие, увы, от тех недорослей-тинейджеров, которые нынче ходят в кинотеатры и которые станут, надо думать, благодатной паствой фильма «Груз 200».
Для начала вкратце перескажу сюжет этого смелого, срывающего все и всяческие маски балабановского опуса. Действие картины происходит в 1984 году, на самом излёте советской эпохи. Чехарда умирающих генсеков, кругом поголовное пьянство, неверие и духовное разложение, глумливо оттенённые в фильме бодряческими советскими песнями про «маленький плот» и «резной палисад», которые льются из всех теле- и радиоприёмников. В центре ленты – образ сексуального маньяка в милицейских погонах, который в деревенском захолустье случайно встречает дочь секретаря райкома и тут же берёт её в сексуальные наложницы. Будучи импотентом, он сначала лишает её в сарае девственности с помощью бутылки (какой смелый поворот сюжета, не правда ли?), а потом заковывает в наручники и привозит к себе домой, в близлежащий городок Ленинск (оцените название!). Здесь он продолжает глумиться над своей жертвой до самого финала, пока его не найдёт карающая рука Немезиды. Нет, не в лице строгой и справедливой власти, а в облике простой русской бабы-мстительницы, которая для этой цели откопает в огороде старое ружьё…
Замаскированный под «правду жизни», под реализм самой суровой пробы, фильм Балабанова на самом деле сплошь состоит из маленьких и больших неточностей, подтасовок, которые в итоге складываются в картину одной большой концептуальной лжи. Ведь тут что ни сюжетный поворот, что ни персонаж, что ни деталь, – то всё неправда, всё липа. Где это, например, авторы фильма видели в 1984 году красные майки с надписью «СССР», которую носит один из героев «Груза 200», по чьей вине девушка и была отдана «оборотню в погонах» на поругание? Каким образом насильник среди занимающегося дня привёз к себе домой на мотоцикле прикованную наручниками дочь секретаря райкома, хотя в небольшом городке её всякая собака знает? Под каким предлогом извращенцу удалось заполучить на дом (?) цинковый гроб с телом убитого в Афганистане солдата, бывшего жениха девушки, – тот самый «груз 200»? Почему рядовые милиционеры, втаскивающие гроб в квартиру, вскрывающие цинковую обшивку, швыряющие труп в постель к обнажённой, в синяках и кровоподтёках девушке, бровью не поведут и не поинтересуются у своего начальника, что всё это значит? Почему не докладывают об увиденном куда надо и даже не судачат об этом между собой? Каким образом больной на всю голову милиционер «выписал» из тюрьмы пьянчугу-зэка, которого он сначала заставляет у себя на глазах насиловать несчастную жертву, а потом убивает его выстрелом из ружья, оставляя гнить всё в той же постели? Как он отчитался в тюрьме за пропажу арестанта – и это при хорошо развитой бюрократической советской системе? Почему соседи насильника, живущие в панельной хрущобе, не слышат ни звуков выстрелов, ни вони от разлагающихся, засиженных мухами трупов?..
Такие «почему?» авторам фильма можно задавать буквально десятками. Ответ между тем напрашивается сам собой. А потому, что режиссёру так надо, так сподручнее. Потому что вся изображённая им картина жизни, смехотворная с точки зрения элементарного правдоподобия, легко укладывается в жёсткую режиссёрскую концепцию, суть которой – показать агонию, маразм советской системы, разлагающейся подобно тем самым трупам (нехитрая метафора), что гниют в квартире насильника-мента. Фильм ведь и позиционируется режиссёром Алексеем Балабановым и продюсером Сергеем Сельяновым как окончательный расчёт с советской властью, как последний гвоздь в гроб ненавистного строя. Мол, тому, кто увидит «Груз 200», назад, в царство всеобщей уравниловки и колбасы по 2.20, уже ни под каким предлогом не захочется…
Надо отдать должное режиссёру и продюсеру: они оказались отменными манипуляторами. Жёсткий, уверенной рукой сделанный фильм ужасов, настоянный на социальной чернухе, хорроре и сексуальном насилии, что, как мне кажется, отвечает потаённым творческим интересам Балабанова (достаточно вспомнить его фильмы «Про уродов и людей», «Брат» и особенно «Брат-2»), они в духе текущего политического момента (скоро ведь выборы) умело выдают за критику отжившего коммунистического режима. И для этого совершают ловкую подмену: частный клинический случай с садистом-милиционером (финальный титр гласит, что мы имеем дело с реальной историей) пытаются выдать за «родовое пятно» прогнившей Системы.
Но только тут маленькая неувязочка получается. Ибо сексуальные маньяки, извращенцы, всякие там Джеки-потрошители были, есть и, увы, будут в любом, даже самом распрекрасном, архидемократическом обществе. Вон в благополучной Британии несколько месяцев назад бесчинствовал тамошний Чикатило. Он нагнал страху не только на проституток, которые боялись выходить на улицу и заниматься своим благородным промыслом, но и на добропорядочных буржуа, отказавшихся на время от скорой сексуальной помощи. Полицию, которая не могла найти преступника, изо всех сил критиковали мировые СМИ, левые и правые интеллектуалы, но почему-то никому не пришло в голову вменять произошедшее в вину многовековой британской монархии. Равно как и никто на этой почве не усомнился в традициях британского парламентаризма и других фундаментальных демократических ценностях. Ибо реальные пороки системы – это одно. Клинический вывих, выпадение из социальной и медицинской нормы – это другое. И не надо одно смешивать с другим. Балабанов смешал, взболтал. Получился тот ещё социально-сексуальный коктейльчик… Который, кстати, ни в Берлине, ни в Канне, куда рвался со своим фильмом Балабанов, «пригубить» не захотели. Даже они, не очень хорошо ориентирующиеся в реалиях нашей жизни, испытывающие понятный для них антисоветизм, почувствовали в этом фильме неприятный душок, не очень искусную подделку. Почему же этого не чувствуют некоторые из нас?
Тем более что кроме маленьких неправд и полуправд, о которых я сказал выше, есть в «Грузе 200» ещё одна, на сей раз глобальная неправда, буквально бросающаяся в глаза после просмотра фильма. В ленте, претендующей на воссоздание картины нравов советской эпохи, нет ни одного не то что положительного, но хотя бы просто симпатичного человека. Герои «Груза 200» (читай: население страны в миниатюре) – это какое-то скопище уродов, дегенератов, пьяниц, криминальных элементов, в лучшем случае глубоко равнодушных ко всему на свете людей. Но ведь в том же панельном доме, где окопался в своей квартире неуязвимый насильник, наверняка жила ещё, скажем, учительница музыки, или заводской работяга, или лечивший зубы врач, или реально ловивший бандитов милиционер, или набожная старушка-пенсионерка… Они, как вы догадываетесь, не имели отношения ни к сытым похождениям развратной партийной номенклатуры, ни к выработке лживой советской идеологии, ни тем более к преступлениям сексуальных маньяков. И эти нормальные люди, не лгавшие, не воровавшие, а честно вкалывавшие, растившие детей, любившие своих родных, жизнь, страну, составляли большую и уж точно лучшую часть народа.
Но они в объектив балабановской камеры, разумеется, не попали – режиссёрская концепция не позволила…