Интеллектуальный труд у нас по-прежнему не в цене, наверное, поэтому и воровство его результатов большим грехом не считается. Даже если и уличили кого-то в плагиате, компенсация пострадавшей стороне мизерна. В прошлом номере («Суд выиграл? Ну и успокойся», «ЛГ», № 36) мы опубликовали статью И. Родина, в которой он рассказал о своих попытках наказать нарушителя, но вынесенный судом приговор и наказанием-то назвать нельзя. Заработало издательство миллионы, а заплатит за плагиат копейки. И, увы, эта ситуация отнюдь не эксклюзивна.
Когда бьют кастетом в лицо, возникает особо острое ощущение реальности. Каждому советую это пережить. Со сломанным носом, запачканный кровью, ты вдруг ясно осознаёшь, как устроено общество и чего добивается одинокий пикетчик. В сознании возникает такой вот рисунок.
Венец треугольника – это высшая власть. Здесь и президент со своим аппаратом, и Верховный суд, и Дума с правительством. Нижняя часть треугольника – это народ. Здесь и те, кто роется в мусорных баках, и те, кто ежегодно меняет авто. А чёрная полоса между венцом и основой – это коррупционно-воровская прослойка. Это сволочь, присвоившая Закон.
Едва ли ошибусь, если заявлю, что Закон в России прекрасен. Он реально прекрасен и становится только лучше. С каждым новым актом, подписанным президентом, он поднимается на новую высоту. Недалёк день, когда у России будет лучший в мире Закон.
Одно печалит – им нельзя пользоваться. Он напоминает «Алмазный фонд», где великолепные, восхищающие творения благородно покоятся за толстыми стёклами. Законом сегодня можно любоваться. На него можно облизываться. Его можно изучать как отражение государственной воли. Его даже можно читать детям на ночь, как сказку, чтобы дети, заснув, оказывались в волшебном правовом государстве.
Чтение Закона в разных его ипостасях умиляет и погружает в мечты, но всегда оставляет горький осадок. Стряхнув наваждение, ты понимаешь, как все эти «статьи» далеки от реальности. Он не твой, этот Закон. Он переведён из государственной собственности в частную, как объект рейдерского захвата. К нему невозможно пробиться. Попытка воспользоваться Законом оборачивается нервным расстройством и потерянным временем. Заявителю, не заплатившему «оперу», следователю или сотруднику прокуратуры, ловить в уважаемых ведомствах нечего. Заявление у него примут мгновенно, а дальше начнётся привычный бизнес. Дело будет решаться в зависимости от того, кто и сколько занёс. Или в зависимости от звонков сверху.
Именно это и вынудило меня провести акцию у входа в культурное учреждение – в образцовый столичный театр, где, как оказалось, служат люди с кастетами.
В театре шесть лет шёл «палёный» спектакль. Его создатели ограбили мою повесть: присвоили целые сцены с текстом и персонажами. А когда дошло до суда – придумали объяснение. Из показаний вытекало, что в театре завёлся чёрт. Он поставил «левые» сцены, изготовил «левые» костюмы и реквизит. Заметая следы, он уничтожил тексты инсценировок и подменил акты приёма-передачи имущества.
Дав эти прикольные показания, ответчики внесли в материалы дела подложные документы и настояли на проведении экспертизы. Вскоре выяснилось, почему они её требуют. Все мои вопросы эксперту суд отклонил. Все вопросы ответчиков – утвердил. Предлагаемую мной известную экспертную организацию отклонили. Предлагаемую ответчиками неизвестную – утвердили. В итоге «заключение» под диктовку ответчиков написала махровая коррупционерша, осуждённая условно за содействие в контрабанде и лишённая права заниматься экспертной деятельностью.
Почему суд превратился в фарс, догадаться было нетрудно. Среди нарушителей – не только бизнесмен, но и крупный театральный чиновник. Шесть лет назад он выпустил «палёный» спектакль и теперь явно подключил связи. Моё заявление о преступлении Следственный комитет отфутболил без всякой проверки. Это противоречит Конституции, но кому до этого дело? Основной закон превосходен, только пользы от этого – ноль. Он ведь за казённым стеклом и предназначен для созерцания.
Без денег и связей права свои было не отстоять, и я решился на публичную акцию – встал перед началом «палёного» спектакля в пикет.
Охрана тут же пошла в атаку. Она, похоже, устроилась в театр после закрытия «Черкизона». Шесть лбов выскочили на улицу. Двое попытались пресечь законную акцию и порвать мой плакат. Началась драка с применением «легального кастета» в виде выпуклых железяк на пальцах. Но дело не в драке, а в ясной картине, которую нарисовало сознание после ударов в лицо, и столь же ясном понимании цели пикета.
Нужен пикет, конечно, не для того, чтобы обратиться к народу. Прохожим хватает своих проблем. Нужен одиночный пикет для другого. С его помощью ты обращаешься к высшей власти – верхушке треугольника, отрезанной чёрной полосой от основы. Ты хочешь, чтобы власть подала голос и тебя пустили к Закону, обеспечили это невероятное счастье – прикосновения к сокровищу, сверкающему за толстым стеклом.
Ты хочешь пробить в чёртовой перегородке дыру. Если это удастся тебе, то и другим тоже. Прослойка проклятая станет как решето, а затем начнёт исчезать. Момент её исчезновения и будет моментом создания правового государства, о котором пока не приходится говорить.
Валерий Рокотов