Разделит ли питерский Дом творчества судьбу подмосковной Малеевки?
Наше время так пропитано сюжетами, что современные писатели зачастую, вместо того чтобы выстраивать сюжеты своих литературных произведений, оказываются сами включёнными в них.
Героическая борьба Литфонда России и его председателя за дома творчества и прочую писательскую собственность вполне могла бы послужить сюжетом для целой серии увлекательных романов-боевиков.
У нас, в Петербурге, собственности у Литфонда России меньше и на роман, вероятно, не хватит, но и те новеллы, в которые она вмещается, по остроте сюжета ничуть не уступают московским боевикам.
РАЗГОВОР С ГРАФОМ
Несколько лет назад во время празднования 70-летия Ивановской писательской организации на обеде у главы администрации Александра Васильевича Грошева мне довелось побеседовать с почётным гражданином города Иванова графом Петром Петровичем Шереметевым.
Я поведал тогда их сиятельству, что хотя мои предки и не принадлежали никогда к дворянскому сословию, но тем не менее по судьбе нас многое связывает. Например, особняк в центре Петербурга на улице Шпалерной…
Предки Петра Петровича получили его в наследство от своих предков, мы, писатели, в 1934 году – в дар от советского правительства. Но теперь – в этом и заключается общность наших судеб! – особняк по адресу Шпалерная, 18, уже не принадлежит ни Шереметевым, ни писателям.
Почему? Да потому, что когда горевший несколько раз особняк отключили от городских коммуникаций, писатели были вынуждены покинуть его. А потом запущенное здание на берегу Невы передали человеку с грузинской фамилией за сумму, сравнимую со стоимостью вазы или статуи из нашего с его сиятельством набитого антиквариатом особняка…
Выслушав меня, граф Пётр Петрович изволил заметить, что, хотя он и приехал участвовать в работе организованной его Шереметев-центром конференции по толерантности, но сейчас ему хочется позабыть о какой-либо толерантности вообще… На этом и закончился наш светский разговор.
Тем не менее, реализуя пожелание, высказанное их сиятельством, я тоже рискну отступиться от столь популярной в нашей стране толерантности и задам вопрос: что бы, к примеру, случилось в Тбилиси, если бы человек с русской фамилией приобрёл там здание какого-либо национального грузинского культурного центра по стоимости, к примеру, одного из диванов, находящихся в этом здании? Могла ли такая история произойти в Париже? А в Лондоне? А в Амстердаме?
Вопросы эти, разумеется, риторические… Вразумительных ответов на них в обществе, живущем по законам назначенческого капитализма, получить невозможно.
Но почему петербургские писатели не сумели преодолеть свою разобщённость, не сумели донести до властей возмущение по поводу безрадостной судьбы своей былой собственности, понять до сих пор не могу…
Тем более что не так уж и много времени тогда прошло со знаменитого ленинградского пленума Союза писателей, когда в июне 1986 года, по сути, предотвращена была экологическая катастрофа континентального масштаба, которую планировали обрушить на нашу Родину ретивые преобразователи природы, замыслившие повернуть сибирские реки в Среднюю Азию.
Я помню, как замечательно говорили тогда о последствиях поворота на юг части стока северных и сибирских рек Сергей Залыгин и Юрий Бондарев, Виктор Астафьев и Даниил Гранин, Валентин Распутин и Валерий Ганичев… И донёсшийся из Ленинграда голос писателей оказался услышан… Проект, в котором были заинтересованы могущественные чины в Минводхозе, в правительствах и ЦК среднеазиатских компартий был отменён.
А вот всего девять лет спустя эти ставшие безъязыкими защитники и заступники сами оказались выброшенными на улицу…
КАК ИСЧЕЗАЛА СОБСТВЕННОСТЬ
Помимо особняка на Шпалерной улице у писателей имелась в Санкт-Петербурге и другая собственность, приписанная к Литфонду.
Нельзя сказать, что новый состав правления Санкт-Петербургского отделения Литературного фонда, избранный на конференции в ноябре 2002 года, не учитывал горького опыта, связанного с потерей Дома писателей. На мой взгляд, все члены правления независимо от их политических и художественных пристрастий пытались сделать всё возможное для сохранения литфондовского наследия.
Более полугода после избрания мы ежемесячно собиралось на заседания, дорабатывали устав, распределяли нищенскую материальную помощь нуждающимся писателям.
Проблемы с тогдашним директором В.П. Солнышковой начались, когда правление обнаружило, что поступления денег от разных организаций значительно превышают те цифры, которые указывались в отчётах.
Впрочем, обратимся к документам.
«Вынуждены поделиться с вами крайней озабоченностью той ситуацией, которая сложилась в работе С.-Петербургского отделения Литературного фонда России, – писали мы 9 января 2003 года, обращаясь в президиум Литературного фонда России. – В результате аудиторской проверки, которая была произведена по требованию правления С.-Петербургского отделения Литфонда, выяснены не только крупные упущения в бухгалтерском учёте, но и значительные финансовые злоупотребления. Бывший директор отделения Литфонда В.П. Солнышкова отказалась дать правлению какие-либо объяснения этому, многократно повторив, что она «всё объяснит только в присутствии московского руководства». Прибывший в С.-Петербург председатель президиума Литфонда России И.И. Переверзин провёл с В.П. Солнышковой частную беседу, содержание которой правлению осталось неизвестным. После этого, приняв Солнышкову в Москве, не посоветовавшись с С.-Петербургским отделением, он подписал её заявление об уходе. Также, не посоветовавшись с С.-Петербургским отделением, более двух месяцев назад он назначил врио директора отделения Литфонда В.С. Хаткевича, который является директором Дома творчества писателей в Комарове. В результате этих действий работа отделения была окончательно парализована».
Вот так и начали мы знакомство со своей исчезающей собственностью. Как-то между делом выяснилось, что литфондовская поликлиника и швейное ателье давно уже приватизированы, и если швейное ателье и отчисляло какие-то деньги на счёт Литфонда, то только по доброте своей, которой мы своим неумеренным любопытством положили предел.
Более того… Туристическое агентство объявило вдруг, что отныне оно будет арендовать свои помещения напрямую у города и Литфонду надобно подыскать себе другую квартиру. И только прямое обращение к губернатору руководителей писательских союзов позволило отстоять Литфонду одну комнатку из своей некогда весьма обширной жилплощади.
Насколько велика в узаконивании этого беззакония была роль директора В.П. Солнышковой и прикрывающих её московских товарищей, судить не берусь, но совпадения настораживают.
В ОЖИДАНИИ М.Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА
Дом творчества имени Н. Тихонова в Комарове всегда был предметом особой любви как ленинградских, так и многих писателей из других городов СССР. Действительно, сочетание патриархальной тишины и простоты с непосредственной близостью к многомиллионному городу придавало этому Дому творчества какую-то неизъяснимую прелесть.
Дом творчества чудом пережил самые трудные 90-е годы и более или менее благополучно вступил в новое тысячелетие. Я помню тот энтузиазм, с которым члены нашего правления, возглавляемого прозаиком Дмитрием Каралисом, пытались помочь штатным работникам Дома творчества. Мы разбирали книги в заброшенной библиотеке, устраивали воскресники по очистке территории, чинили забор, красили скамейки, вырубали кусты, нам удалось даже тогдашнего губернатора В.А. Яковлева подвигнуть на проведение за счёт города насущных ремонтных работ в Доме творчества.
И в голову тогда никому не могло прийти, что у нового, назначенного И.И. Переверзиным директора Дома творчества В.С. Хаткевича могут быть свои, иные интересы.
Вообще описание директоров нашего Дома творчества в последнее десятилетие – задача неподъёмная для краткой газетной статьи. Тут требуется размах М.Е. Салтыкова-Щедрина.
Поэтому не буду, не буду отнимать материал у будущего создателя «Истории Дома творчества», скажу только о его первом (в этом тысячелетии) директоре В.С. Хаткевиче.
Василий Степанович оказался достойным новой эпохи руководителем. Установив в номерах трёхъярусные нары, он ввёл обычай продавать путёвки школьным группам, приезжающим в Санкт-Петербург на экскурсии. Замысел был великолепным. Писатели, приобретая себе путёвку, получали не только койку в Доме творчества, но ещё и имели возможность за те же деньги окунуться в самую глубину подростковой жизни. И конечно, проведя пару недель среди сотен раскрепощённых подростков, можно было получить заряд бодрости для дальнейшего творчества.
Впрочем, не только этим был знаменит наш Василий Степанович. Перелистываешь документы и видишь, что перед ними блекнет любой гротеск, тускнеет любая ирония. Вот, например, «Протокол обследования состояния Дома творчества писателей», составленный 8 апреля 2004 года. Под протоколом – подписи председателя комиссии Л.Н. Мережко, главного бухгалтера Литфонда России Л.В. Осиповой, члена президиума Литфонда России М.Н. Кураева, председателя ревизионной комиссии С.-Петербургского отделения Литфонда России В.Н. Сажина, председателя правления С.-Петербургского отделения Литфонда России В.М. Воскобойникова.
«Мережко Л.Н.: – Мы осмотрели внешнее и внутреннее состояние Дома творчества, Людмила Владимировна и Маргарита Валерьевна разбирались с бухгалтерскими вопросами, подведём итоги.
Осипова Л.В.: – Василий Степанович, нам представлены чеки на сумму 248 000 руб. на приобретение стройматериалов, но все они куплены в 2001 году. Почему вы не отчитались тогда, а представляете эти чеки сегодня? Тем более что подотчётные суммы вы брали начиная с июля 2002 года.
Хаткевич B.C.: – Занимал деньги у частных лиц и делал ремонт в Доме творчества…
Сажин В.Н.: – Если Хаткевич занимал деньги, то они должны быть стребованы с Хаткевича, а не с Дома творчества. Если же деньги были взяты для Дома творчества, то они ДОЛЖНЫ быть проведены по бухгалтерии. Документов, подтверждающих проведение ремонтно-строительных работ в 2001 году, нет.
Осипова Л.В.: – На сегодняшний день мы не можем эти чеки провести. Теперь по поводу путёвок. Из представленных документов видно, что выручка за путёвки (выданные Кировскому и Приморскому профкомам народного образования) не поступила в кассу Дома творчества, хотя была принята Хаткевичем B.C. Доказательство – ксерокопии квитанций к приходным ордерам с подписью Хаткевича и печатью Дома творчества. Сумма 181 000 рублей «повисла в воздухе».
Воскобойников В.М.: – Как мне известно, три недели назад была группа около 120 человек, включая детей. Как ведётся учёт выручки с 01.01.2004 г.?
Хаткевич B.C.: – Сейчас нет бухгалтера, учёт не ведётся.
Мережко Л.Н.: – Должны быть в наличии приходно-расходные документы. Если нет бухгалтера, они должны быть у директора. Принесите нам документы.
(Хаткевич уходит и возвращается, не принеся ничего.)
Воскобойников В.М.: – Нам стало известно, что сделана предоплата путёвки на лето от Кировского профкома народного образования.
Хаткевич B.C.: – Ни от кого я предоплату не получал.
Мережко Л.Н.: – Василий Степанович, у нас не частная лавочка! Ищите документы, подтверждающие приход и расход денежных средств.
Kypaев М. Н.: – Василий Степанович, ваши сотрудники рассказали, что вчера (07.04.2004 г.) в Доме творчества была налоговая проверка и составили акт. Они были понятыми.
Хаткевич B.C.: – He было никакой проверки. Меня вызывают в ГУВД по повестке, для чего – не знаю.
Кураев М.Н.: – А сотрудники ваши утверждают, что это была налоговая проверка. Покажите нам этот акт.
(Хаткевич B.C. приносит протокол оперативно-разыскного мероприятия ОБЭП от 07.04.2004 г., в котором говорится, что была произведена контрольная закупка услуг (проживание), которые не были оформлены кассовым чеком и проведены по кассовой книге.)
Мережко Л.Н.: – Василий Степанович, вызывает большое недоумение ваше поведение. Только что и в кабинете, когда мы смотрели документы на ККМ, вы заверяли нас, что никакой проверки вчера не было. Значит, вы нам солгали. И кассовый аппарат вы купили только после такого ЧП, т.е. вчера. ККМ ещё не зарегистрирован в ГНИ, поэтому работать ещё нельзя. И наконец, представьте нам хоть какие-нибудь документы, товарные чеки. Нам необходимо сделать вывод о финансовом состоянии Дома творчества.
Кураев М.Н.: – В главном корпусе ведутся строительные работы. Я спросил работников, заключены ли с ними договоры на выполнение каких-нибудь работ или они представляют какую-то строительную организацию. Получил отрицательный ответ. Ощущение, что мы находимся в частном владении Хаткевича B.C.
Хаткевич B.C.: – Документов на строительство нет, договоров со строителями тоже нет».
Я прошу прощения за столь длительную цитату, но невозможно остановиться, так много художественности, характерности в каждом слове Василия Степановича. Да и разве это чиновник-директор предстаёт тут перед нами? Нет, это настоящий герой-подпольщик на допросе. Так и этак наседают на него злые тёти и дяди, а он молчит, и можно быть уверенным, что ни одной тайны он не выдаст…
Недостаток места не позволяет мне расписать во всей полноте, как постепенно обрастал чудовищными долгами ещё недавно вполне благополучный Дом творчества. Не вмещается в данный материал и галерея портретов преемников Василия Степановича Хаткевича.
Упорная, целенаправленная работа (я вспоминаю, как снова и снова поджигали наш особняк на Шпалерной улице!) принесла результат. Наступил день, когда в Доме творчества в Комарове удалось-таки разморозить отопление. Дом был поставлен на консервацию, и тут уже – вспомним историю Дома писателей на Шпалерной! – всего один шаг до окончательного решения вопроса…
…И ЧАЮ ДРУГ ДРУГУ НАЛИТЬ НЕ МОГУТ
Нечто подобное метаморфозам, произошедшим с Домом творчества, произошло и с нашим правлением. Вроде и люди входят в него не старые и, как сейчас любят говорить, успешные, а всё равно собрания правления всё чаще напоминают встречу ветхих деревенских старушек, которые и чаю друг другу налить не могут…
Соберёмся, чтобы в очередной раз послушать директора отделения о сборе документов, подтверждающих права Литературного фонда на Дом творчества, послушаем о том, что творится с законсервированным не должным образом зданием, – а что может твориться? Оно отсыревает, разрушается, разворовывается… – напишем очередную телеграмму:
«Членам президиума Литфонда России!
Вынуждены информировать вас об угрозе потери Литфондом России Дома творчества писателей в Комарове. Считаем необходимым срочное вмешательство президиума для тщательного рассмотрения ситуации. Сегодняшнее положение Дома творчества, долги, состояние инженерных коммуникаций привели к невозможности его эксплуатации. Следующий этап – банкротство и потеря писательского дома Литфондом России. Считаем безотлагательным обсуждение нынешнего положения и дальнейшей судьбы Дома творчества писателей в Комарове на президиуме Литфонда России…» – и разойдёмся по домам…
Мне идти до дома недалеко – только перейти Невский, – но и этих минут ходьбы вполне достаточно, чтобы развеялось старушечье бессилие, а заодно пришло и понимание того, что ощущение это отнюдь не случайное.
ЛИТФОНД – ЭТО НРАВСТВЕННОСТЬ
Я думаю, что все поражения, которые писатели терпят на фронтах борьбы за свою коллективную собственность, обусловлены не только меркантильными интересами соответствующих писательских и литфондовских чиновников, но и тем, что мы потеряли саму идею Литфонда.
Учредители Литературного фонда А.К. Толстой, Д.В. Григорович, А.Н. Плещеев, В.Г. Короленко, Д.Н. Мамин-Сибиряк, М.Е. Салтыков-Щедрин ставили своей задачей «воспомоществовать» нуждающимся литераторам, которые «находятся в невозможности содержать себя собственным трудом», и далеко не сразу удалось им превратить скромную благотворительную организацию в Литературный фонд всей русской литературы.
Литературный фонд тогда и набрал силу, когда к членам его пришло осознание, что он объединяет не только живущих сейчас писателей, но и писателей, которые придут им на смену.
Литературный фонд помогал больным, замученным нищетой Всеволоду Михайловичу Гаршину и Семёну Яковлевичу Надсону, а после кончины этих писателей их произведения принесли Литературному фонду сотни тысяч рублей. И на эти деньги жили уже другие бедствующие и нуждающиеся писатели. На этих принципах строился Литературный фонд и при советской власти.
Вот самый простой пример. Анна Ахматова… Когда она занимала дачу в Комарове, перечисляемые от её произведений проценты, разумеется, и в малой степени не перекрывали издержек Литературного фонда. В каком-то смысле Анна Андреевна Ахматова жила за счёт русских писателей, творивших до неё. Но разве потом не жили за счёт издания ахматовских произведений следующие поколения писателей?
Когда в нашей стране началось строительство назначенческого капитализма, отчисления от издания книг писателей в Литературный фонд были отменены. Решение это, по крайней мере в отношении писателей – членов Литфонда, стало ярчайшим примером правого нигилизма, и оно не просто ограбило Литфонд, но и подрубило его основу.
Литературный фонд был переведён на рыночные принципы, теперь он должен был жить, извлекая доходы из управления своей собственностью. Но это – тупиковый путь, на котором могут обогатиться только непосредственные управители литфондовской собственности. Занятия бизнесом – не специальность Литфонда. Литфонд – это нравственность, а не спекулятивный рынок недвижимости.
И если мы хотим, чтобы Литфонд способен был действительно помогать в возрождении великой русской и многонациональной российской литературы, мы должны осознать, что Литературный фонд объединяет не только живущих сейчас писателей, но и тех писателей, что жили до нас, тех писателей, которые ещё будут жить после нас. Если мы не сможем перевести это осознание в юридические и законодательные формулировки (в первую очередь вернув отчисления от изданий художественной литературы на пользу писательскому сообществу!), бессмысленно и мечтать о возрождении Литфонда.
ЭПИЛОГ
Ну а в Доме творчества в Комарове, давно уже ставшем ООО, всё идёт своим чередом. Наконец-то вроде бы оформляются юридические документы, обосновывающие права Литфонда России на эту собственность. Говорят, что скоро И.И. Переверзин выделит и деньги, которые он обещал на 
ремонт ещё в 2003 году после продажи Дома творчества в Малеевке.
И, разумеется, я не верю в разговоры, что Иван Иванович делает всё это для того, чтобы избавить Литфонд от тягостных забот о комаровской собственности… Да, действительно, земля фантастически вздорожала здесь за последние годы… Но я всё равно не верю в злой умысел господина Переверзина. Более того, готов поспорить, что даже если и случится злой умысел, то не Иван Иванович будет виноват в нём, а какая-нибудь нехорошая Солнышкова… Готов пари заключить…