Административная должность для писателя – что это: обязанность, удача или тяжёлый груз? Насколько трудно совмещать профессию литературного критика и публициста с должностью руководителя в крупных организациях? Об этом и многом другом беседуем с критиком Яной Сафроновой.
– По словам Чехова, «В каждом из нас слишком много винтов, колёс и клапанов, чтобы мы могли судить друг о друге по первому впечатлению или по двум-трём внешним признакам». Яна, расскажите, пожалуйста, с чем был связан ваш выбор профессии и насколько ваша работа сейчас имеет отношение к литературе?
– Поступая в вуз на специальность «литературный работник», лишь немногие из абитуриентов задумываются о том, кем же они будут работать в дальнейшем. Можно стать корректором, редактором, рецензентом, журналистом или, как я, выбрав поступательное движение, сначала рецензировать в «Эксмо», затем редактировать в журнале «Наш современник», а потом отправиться в путешествие в сферу проектного менеджмента на ниве литературы. Совершенно, между прочим, случайно.
Весной 2021 года меня пригласили работать в организацию , задача которой состояла в объединении писательских союзов, до этого живших разрозненно и обособленно. Штата, организационной структуры, сроков выхода на работу у меня тогда не было. Полная неопределённость – непререкаемый довод, чтобы согласиться.
– А с какими сложностями приходилось сталкиваться в ходе работы?
– Любой проект (в том числе и литературный) – это определённая структурированная последовательность действий, и, разумеется, он не заканчивается на концепции и желании её реализовать. Сначала возникает идея. Потом наступает пошаговое планирование.
Один из самых важных аспектов проектного процесса – команда. Без неё не будет никакой реализации задуманного. Есть такое расхожее выражение, что работа обычно делится на два типа: работа с документами и работа с людьми. Однако есть как минимум одна профессия, которая объединяет обе эти области профессиональных умений – проектный менеджер.
Нужно понимать, что приставка «литературная» к слову «организация» не означает работу непосредственно с литературным материалом. Для этого существуют отдельно взятые профильные должности и привлечённые специалисты. В остальном жизнь любой, пусть даже творческой компании – это каждодневная монотонная деятельность, из которой рождается результат.
Упомянутая специфика не исключает работы писателя на административной позиции, но не всегда это получается одинаково хорошо. Понятно, что все мы питаем склонность к чему-либо конкретному, но, когда при упоминании о том, что нужно заключить договор, человек падает навзничь и даже не пытается разобраться, как это сделать, – скорее всего, он не соответствует заявленным требованиям. Причём отличать ГПД от УПД при желании можно научиться за день, но мозг уже привык думать литературно, а в новые формулировки нужно вникать, перестраиваться.
На протяжении года формировался основной штат, в который вошли люди из самых различных сфер: образование, театр, музыка, журналистика, гостиничное дело, выставочная деятельность, библиотечное дело, спорт, аналитика. Такое разнообразие профессий и подходов позволило превратить работу в постоянный творческий процесс.
– На что была нацелена такая одновременно организационно-проектная и в то же время творческая деятельность?
– Если говорить о результативности, то за два года работы было проведено полтысячи мероприятий в более чем пятидесяти регионах от Калининграда до Чукотки. В них приняли участие около двух тысяч писателей от начинающих до всероссийски известных. Но, конечно, главное – это формирование творческого сообщества. Многие писатели познакомились именно на наших проектах и до сих пор продолжают поддерживать связь через всю страну. Объединяются в литературные клубы, помогают друг другу в работе над текстами.
Разумеется, далеко не всё так благостно в самом писательском сообществе. Взаимные претензии, склоки, скандалы, воюющие литературные группы – всё это осталось, никуда не делось. За пару лет такое не решается. Но, несмотря ни на что, основной нашей целью было объединять, а не разрушать.
Этот опыт воспитал меня. Он дал мне понять, что не бывает чёрного и белого, сбил категоричность и позволил шире взглянуть на литературный процесс. Одновременно с этим на два года он почти лишил меня голоса: во-первых, сложно писать, когда на это у тебя нет времени. Во-вторых, задачи, которые перед нами стояли, казались мне гораздо более важными, а в-третьих, увидев столько литературы во всех её формах и проявлениях, я на какое-то время потеряла к ней интерес как к предмету оценки.
– Что же, по-вашему, представляет собой нынешний литературный процесс?
– Попытаюсь обрисовать контур: существует четыре центральных писательских союза – Союз писателей России, Союз российских писателей, Союз писателей Москвы и Союз писателей Санкт-Петербурга. Но разве не считают себя центральными множество других подобных организаций? Союзы сейчас отвечают за формирование и дальнейшую деятельность определённого круга людей, схожих по эстетическим, политическим, вкусовым предпочтениям. Хотя изначально Союз писателей СССР задумывался и выступал прежде всего социальным гарантом для авторов.
Теперь союзы объединены в Ассоциацию союзов писателей и издателей России. В союзах состоят физические лица, в Ассоциации – юридические, здесь разобрались. В структуру Ассоциации ещё входит Российский книжный союз, консолидирующий издательства.
Издательства не миссионеры-союзы, они занимаются бизнесом. Делятся по жанрам и зонам влияния. Современная проза издаётся «Редакцией Елены Шубиной» («ЭКСМО-АСТ») и «Альпиной-Проза», в последнее время их старается догонять «Городец». За жанровую литературу отвечает «РИПОЛ-Классик» в части триллеров и «МИФ» (Манн, Иванов и Фербер) в части фэнтези. «Молодая гвардия» выпускает биографии, «Вече» печатает преимущественно историческую и военную литературу, «ОГИ» (Объединённое гуманитарное издательство) – переводы и поэзию. Пересечения бывают, но над всем всё равно довлеет монополист «ЭКСМО-АСТ», чем страшно недовольны люди, которых туда не берут печататься.
Где-то в стороне ютятся толстые журналы, окно в большую литературу. Иногда они подсказывают издателям, где гении водятся, но в основном ведут обособленную жизнь древней шкатулки с драгоценностями.
Далее по списку литературные премии. Произведения больших форм выдвигают на «Большую книгу» и «Ясную Поляну». Произведения малых форм – пристально рассматривают на Международной премии имени В.П. Катаева. Начинающих писателей готов заметить «Лицей». Критиков всех мастей ждут на «Неистовом Виссарионе». Мысль о том, что страна (в том числе литературная) не только Москва, развивают дальневосточная премия им. А.К. Арсеньева, липецкая премия им А.И. Левитова, архангельская «Чистая книга» им. Ф.А. Абрамова. Из крупных новых премий – «Гипертекст» «Литературной газеты», а также восставший из пепла «Национальный бестселлер», переделанный в «Главкнигу». Недавно появилась ещё и Национальная литературная премия «Слово». Ну и множество стихийных премий и конкурсов поменьше, ориентированных на конкретный жанр или тему.
– С тем, где состоят, где публикуются и где за это вознаграждают, более-менее понятно. А где же общаются с читателями?
– Это прежде всего ставшие уже традиционными книжные фестивали и ярмарки Москвы: фестиваль «Красная площадь», ярмарка интеллектуальной литературы «non/fiction». А также Ассоциация книжных фестивалей, созданная по инициативе Минцифры (площадки проведения – от Благовещенска до Екатеринбурга). Параллельно с фестивальными форматами работает Совет молодых
литераторов (ответвление СП России), который примерно в одни и те же даты с Минцифры образовал Содружество литературных фестивалей России. В целом литературных мероприятий участвуй не хочу...
– Судя по всему, ещё чуть-чуть – и писатели увидят небо в алмазах?
– Хорошо бы, но есть ряд нерешённых крупных вопросов. Во-первых, литературный процесс сейчас выглядит как набор неких параллельных повторений при полном игнорировании того, что делает сосед. Это создаёт смещение фокуса и потерю ощущения подлинности.
Во-вторых, отсутствие системности. В сфере нет взаимосвязи между звеньями, а потому каждый делает «что может» на своей территории. Кому хватает сил – конкурирует.
И в-третьих, резкое появление череды мероприятий после того, как десятилетиями существовал только Форум молодых писателей «Липки» и издательства, тоннами скармливающие потребителю детективы и третьесортные любовные романы, привело к перепроизводству не только книжной продукции, но и к перенасыщенности отрасли различными инициативами без сформировавшейся линии координат.
Наравне с этим можно заметить и тенденцию роста вширь, а не вглубь. Если один локальный проект условно успешен, практика развития показывает, что организаторы выбирают не путь его содержательного обогащения, а масштабирование проекта (был один, а стало восемь). С одной стороны, это неплохо, с другой – легко прогнозируем кризис жанра.
Путь к оздоровлению ситуации – сотрудничество. Власти с писательскими организациями и проектами (причём не узко определёнными, а всеми, кто на данный момент имеет вес и опыт), представителей писательского сообщества друг с другом и читателем в широком понимании этого слова. Возможно, именно в случае совместной деятельности не только в манифестах и на бумаге, а в реальности мы придём к единой системе, которая при этом не будет всех равнять друг по другу, но по-настоящему учтёт совместные интересы писателей.
– Давайте вернёмся к вашей литературной сфере деятельности – критике.
Критика неизбежно предназначена к тому, чтобы выстраивать иерархию литературных ценностей. В журнале «Вопросы литературы» в 1985 году Сергей Чупринин в своей статье «Критика – это критики!» писал о возрастании роли критики как организатора литературного процесса в стране: «Есть все основания предполагать, что в этих условиях интерес к критике, акцентирующей общественное внимание на существенных проблемах современности и современной литературы, будет постоянно усиливаться». В той статье упоминались имена: Лев Аннинский, Игорь Золотусский, Вадим Кожинов и Евгений Сидоров. И выступления каждого из перечисленных критиков, по мнению Чупринина, «не раз становились поводом к оживлённым спорам», ведь каждый «отличался широтою, многоаспектностью творческих и исследовательских интересов, имел вкус к осмыслению актуальных вопросов истории и теории литературы, с большей или меньшей активностью обращался в своей деятельности к опыту театра, кинематографа, телевидения, музыки, изобразительных искусств». Существует ли сейчас похожая иерархия? Есть ли теперь критики, способные её выстроить?
– О, это потрясающе малодостижимая мечта всей профессиональной среды. Стать компасом, навигатором, рассказать читателю, что ему стоит читать, а что нет. И дальше – управлять литературным процессом, создавать тренды, задавать моду литературных ценностей. Стать фигурой влияния. Но прежде чем говорить об иерархии, давайте подумаем о том, для кого мы её выстраиваем. Представим себе среднестатистического человека, не тронутого литературной тусовкой, но в целом интересующегося, читающего после работы книги Алексея Иванова, Андрея Рубанова, Алексея Сальникова, Анны Матвеевой и проч. Читал ли он хотя бы одну статью современного критика, знает ли он вообще о его существовании в природе? Скорее всего, нет. Критику в её антологическом понимании, живущую в толстых журналах, читает их ограниченный круг подписчиков и интересантов: прежде всего сами писатели и те, кто по роду деятельности оказывается рядом, а также интеллигенты старой закалки. И я бы не перекладывала вину за это на неправильно организованный литпроцесс, государство или деградировавшего читателя. Просто мы пишем неинтересно, несовременно, не обращаем внимания на то, что мир изменился. А ведь любой литературный критик должен быть немного психологом и социологом, кто, если не он, должен отлично представлять себе образ читателя? И говорить с ним если не на одном, то хотя бы на понятном языке. Работать с контекстом в широком понимании, чувствовать пульс времени.
И тут мы снова возвращаемся к темпоритму современного письма. Время сериалов показало особенно ярко: потребителю контента ничего не стоит прервать просмотр после первой серии (закрыть книгу после первой страницы), так как рынок переполнен, обязательно найдутся альтернативные варианты. А чтобы стать навигатором, иерархистом, идеологом, нужно пространство для высказывания. Задача критика в том числе – работать в «крупных» жанрах так, чтобы всё время поддерживать динамику мысли, быть интересным не только для узкого круга избранных, но и для настоящего читателя. Только найдя контакт с аудиторией, можно говорить о выстраивании системы рекомендаций – тогда она хоть кому-то кроме тебя самого будет нужна.
– Но, смотрите, ещё в 1903 году Чехов писал Немировичу-Данченко, что «правильнее народ поднимать до уровня Гоголя, а не Гоголя опускать до уровня народа»... Значительное литературное произведение призвано не столько отражать реальную действительность, сколько преображать эту реальность. Но почему же теперь почти повсеместно происходит обратное? Почему искусство стараются упростить до уровня обывателя, вместо того чтобы пытаться людей научить вдумчиво вчитываться в текст, чувствовать сопричастность, вовлечённость?
– Не буду об отрицательных примерах такого подхода, но скажу о положительных, назвав несколько имён, способных выстроить путь от произведения писателя к пониманию этого произведения читателем: далеко не всегда согласна с оценками Ивана Родионова, но его тексты, безусловно, интересны. Ценю за энергию и волю текста Михаила Хлебникова, за оригинальную простоту Василия Ширяева, а ещё с удовольствием слежу за редким даром литературного журналиста Андрея Мягкова.
– Как-то в одном своём интервью вы упомянули о феномене толстых литературных журналов, которые продолжают традиции пушкинского «Современника». В чём заключается их феномен?
– То, что они живы, уже в некотором роде феномен. А если серьёзно, то это, конечно, высокая культура редактуры. «Толстожурнальный» редактор не просто технический сотрудник, это профессионал, который может раскрыть текст не только для читателя, но и для автора абсолютно по-новому. Иной раз эта школа получше любых литературных мастерских, где их, этих редакторов, также неизменно можно встретить. Это отношение не только к тексту как к набору букв, но и человека к человеку. Когда мы говорим о толстых журналах, речь здесь не идёт о коэффициенте окупаемости или исследовании целевой аудитории, но всегда о формировании эстетического круга того или иного журнала, собственном облике в литературном процессе. У этого подхода есть и обратная сторона: потеря подписчиков, как следствие – падение тиражей, жизнь в консервации высокого вкуса. Литературный заповедник, как часто с иронией отзываются сами о себе редакторы литературных «толстяков». Вся та громада истории, которая стоит за журнальными аббревиатурами, могла бы быть транслирована совсем иначе, учитывая запрос современного человека. Но заповедный режим тишины всё длится, а «толстяки» продолжают истончаться. И происходит это, на мой взгляд, по одной лишь причине: мы всё никак не можем преодолеть чувство литературной оставленности последних 30 лет с разрушительной установкой, что все должны взять и вдруг разом нас, таких литературно талантливых людей, поддержать. Возможностей обрести поддержку – множество. Нужно просто что-то для этого сделать.
– О литературной критике существуют разные мнения. Одни говорили и писали, что литературная критика – это публицистика на литературной ниве. Другие – что критика – та же литература и оценивать её нужно, как оценивают художественное произведение. Третьи – что критика – это чисто «оценочная» работа. Четвёртые – что критика – это мировоззрение (Чехов). Как, на ваш взгляд, можно охарактеризовать современную литературную критику?
– Ни одно из приведённых утверждений не исключает другое. Просто критика бывает разной, и какая она – зависит в том числе от мировоззрения и склонностей того или иного критика. Возьмём, например, третий сезон премии имени А.И. Казинцева, где в длинном списке было представлено 20 работ. Большая часть из них – короткие рецензии, во многом случайные высказывания о сиюминутных явлениях литературного процесса. Неоспоримый плюс таких текстов – утилитарная быстрота прочтения, возможность ознакомиться с мнением рецензента за пять минут. Вместе с тем есть и очевидный минус – отсутствие глубины, анализ отдельных элементов текста ради самого анализа. На этом фоне особенно выигрышно смотрятся работы обзорные, портретные или проблемные. Здесь критики поднимаются до общей концепции, идеи. Современных критиков я в целом внутренне разделяю по такому же принципу: на рецензентов и исследователей. На людей, которые мастеровито отписываются о насущном, и тех, кто ищет среди многообразия книжных наименований взаимосвязи: социальные, исторические, контекстные и др. На тех, кто находится в стадии фиксации, и тех, кто никогда не прекращает поиск.
– Но ведь критик – тоже художник? Или, как утверждал Александр Казинцев, критика в первую очередь – это искусство понимания?
– Критика – это поддерживающая, развивающая, дополняющая непосредственно литературу сфера деятельности. Тут нет слова «создающая». А когда оно появляется у критика в голове, начинаются книги мелодраматических эссе и слабоватых стихотворений.
– И всё-таки, что для вас литературная критика: способ постижения литературы, образа автора или, может, попытка проникновения в жизнь вымышленную ради жизни реальной?
– Пространство диалога. С коллегами, с автором, с читателем, с собой. Постоянная беседа, в которой возникают новые мысли и смыслы, подсвечивающие обсуждаемое произведение, но никогда его до конца не характеризующие.
P.S. В октябре 2024 года в издательстве «Наш современник» выходит книга критических статей Яны Сафроновой «Заглянуть в лицо» – откровенное высказывание автора от имени своего поколения и одновременно требовательное обращение к нему.
«ЛГ»-досье
Яна Сафронова – литературный критик, организатор литературного процесса. Родилась в 1997 году в Смоленске. Окончила Московский государственный институт культуры по специальности «литературное творчество». Критические статьи опубликованы в журналах «Юность», «Наш современник», «Москва», «Сибирские огни», «Дружба народов» и др. Лауреат Всероссийской литературно-критической премии «Неистовый Виссарион» (специальный приз «Перспектива») и др. Участник Второго форума России и Китая. В разное время работала руководителем проектных офисов Ассоциации союзов писателей и издателей России, руководителем проектного департамента Фонда кино. Заведует отделом критики журнала «Наш современник». Живёт в Москве.