Галина РАДНАЕВА
***
Я восхищаюсь смелостью цветка,
Проросшего на почве каменистой…
Как хрупкая судьба его легка,
Как небо к лепесткам
склонилось низко.
Что чепуху о вечности молоть?
Мы сами за неё навек в ответе.
И этого цветка живая плоть
Прочней, быть может,
многого на свете.
***
Приснился странный сон цепному псу:
он волк. Он голод в животе его.
Тут волк и пёс завыли в унисон,
признав своё природное родство.
А человеку, спящему в уюте,
в тиши квартирной,
вдруг приснился нищий,
и он заплакал, став им на минуту, –
так чувства братства
все мы жадно ищем.
***
Дочка дверь открыла на балкон
и озябшего впустила воробья.
Был как гость бездомный он,
а бездомным не отказываю я.
Каждый счастлив в собственном аду,
даже этот воробей тщедушный…
Может, лучшей доли не найду,
чем спасти хотя бы птичью душу.
***
А было дочери всего четыре.
Она из снега изваяла маму.
И верила, что нет ни смерти в мире,
Ни горя, ни обмана.
Но вера вдруг исчезла по весне,
И дочь вбежала вся в слезах ко мне:
Так ужаснула мысль её простая,
Что мать, как снег, растает.
Перевод
***
Для суеверного
быль или небыль –
Крышка ада –
красное небо.
Красное с синим
схватились в споре…
Символ войны –
для матери горе.
В небе глашатай
на рыжем коне,
Посланник родины
мчится ко мне.
Бабушка пьёт
с небожителем чай,
Гостей из горних
миров встречай!
Душу утешила,
спасибо ей.
А сердце ноет
сильней и сильней…
***
В небо вонзились
вершины Саян,
Облако лодкой
нырнуло в туман.
Белые чайки,
кружась над волной,
О камни судьбы
разбивались порой.
Может, когда-то
здесь, на просторе,
Вздымало волну
ледовитое море?
Все, кто погиб –
навек сохранён
В волнах застывших
прошлых времён.
Перевод
Баир ДУГАРОВ
На закате
Блаженствующе солнце на закате
напоминает мне о сукхавати –
буддийском рае.
И нежится в косых лучах пространство.
И каждое мгновение прекрасно,
в пространстве тая.
И стелются до горизонта травы.
И в час вечерний нет светлей отрады –
припасть к планете.
И долго слышать слухом обострённым,
как шепчутся в траве под небосклоном
тысячелетья.
Звезда кочевника
Мужчине – путь, а женщине – очаг.
И чтобы род мой древний не зачах,
роди – молю и заклинаю – сына.
Стрела летит, покуда жив мужчина.
Мужчине – дым, а женщине – огонь.
И чтоб в бою мой не споткнулся конь,
я должен знать, что юрту греет пламя,
как предками завещанное знамя.
В мужчине – дух, а в женщине – душа.
Травинка держит небо трепеща.
Без очага, без сына, без любимой,
как одинокий смерч, развеюсь над равниной.
***
Безмолвные миры ушедших поколений
травою поросли, травой забвенья.
И предков дух, восставший из могил,
мне молнии кусочек отломил.
И пальцы обжигающим пером
я понял: мать мне – степь, отец мой – гром.
И я в тоске окликнул времена,
в забытые поверив письмена.
И расступились облака и тени.
Тропа забрезжила в траве забвенья.
Вопрос
У вечной звезды я спросил на рассвете:
«Что значит мой свет, если нету бессмертья?
Что значит мой голос на этой Земле,
такой незаметной в космической мгле?»
Звезда не ответила, тая в тумане.
Неужто в безмолвии суть мирозданья?
И солнце дрожало на капельках рос.
Был смертен мой голос, но вечен вопрос.
***
Веет вечности Млечным Путём,
и мгновений земных мириады
проплывают над белым холмом
кружевною рекой снегопада.
И всё кажется, стоит шагнуть –
и окажешься там, в бездорожье,
где безмолвная звёздная жуть
пробирает морозом по коже.
***
Есть хорошая грусть на тропе
между небом и светлой землёю.
Не от дум ли моих о тебе
заливает весь склон синевою?
Дым тумана плывёт по реке.
Образ милой встаёт над рекою.
Не твоею ли прядью к щеке
прикасается летняя хвоя?
***
О, как гром сотрясает ночную равнину и лес,
обнажая сиянием молний края небосклона,
и всё мнится, что Неба
отцовский серебряный пест
вновь пронзает Земли золотое
от вечности лоно.
Пробегает по телу планеты могучая дрожь,
и приходят хребты и долины на миг
в содроганье.
И струится неистово,
пенясь в пространстве, прадождь,
животворный исток
и божественный стих мирозданья.
Из цикла «Сюита мгновений»
***
Жаль,
не помню стихов,
что во сне сочинил.
Словно запах остался,
а цветка не найти.
***
Проходит через сердце нить,
связующая
прошлое с грядущим,
листву с корнями.
Нить. Струна.
***
В стремлении
весь мир перевернуть
волна ударится о берег.
Из брызг
рождаются стихи.
***
Слишком много
земного гула
осело в моей душе.
Теперь тишины
мне нигде не найти.
***
Третий день
цветы не поливаю
на запылённом подоконнике.
Таким стал невнимательным
к себе.
***
Колодец –
подзорная труба
глубин и звёзд.
Из слёз прозренья
вода в колодце.
***
Птицы раздумий моих
влетают в часы
моего одиночества.
Я здесь, в этом мире,
и нет меня в нём.