КНИЖНЫЙ 
РЯД
Яковлева Ю. Азбука балета. – М.: Новое литературное обозрение, 2006. – 192 с.: ил.
В руках у меня пуанты. В них танцевала народная артистка России. Я с интересом ищу, где на них указаны бубны или пики, но не нахожу.
Отчего я делаю это? Оттого, что в рассматриваемой книге нашёл, что балетная обувь ранжируется не номерами, но карточными мастями. Скажу честно, что я не знал этого. Но мало! Оказалось, что вопрос о размере пуантов поставил в тупик и приму одного из академических театров. Пожав плечами, она сказала, что в Англии (на что ссылается Юлия Яковлева), может, оно и так, но у нас... нет, не слыхала она такого. И принялась объяснять гораздо более сложную и тонкую систему определения номера, полноты, жёсткости пуантов.
Зачем я привожу краткий пересказ нашего диалога? Затем, что «Азбука балета» в первой своей части порождает множество вопросов, хотя, казалось бы, построена так, что предлагает ответы. Однако отнестись к информированности автора в популярных для «внешнего» к балету человека темах с доверием что-то мешает. Как и вообще с доверием. Вернёмся к мастям. Их перечисление в последовательности пики-трефы-червы-бубны способно довести до инфаркта картёжника. Ибо здесь нарушено традиционное как для коммерческих, так и для азартных игр старшинство. А маленькая неточность, изложенная безапелляционным тоном, настораживает. И заставляет отнестись с подозрением ко всему корпусу данных.
Но это ладно. Не объяснил нам автор, что английская практика не повсеместна, забыл, бывает. На ошибку имеет право каждый. Зато мистификации должны честно сопровождаться специальной пометкой.
Что относится к данному разряду в тексте «Азбуки»? Всё, что касается «диетологии».
Хотите узнать, как выглядит обычный обед солистки балета? Вариант: горячий салат из морепродуктов, огромный кусок мяса, немалого размера пирожное, чай. Это ещё в том случае, когда, по признанию танцовщицы, она «просто сегодня не хочет сладкого». Аппетит по мере продвижения от (скажем) корифейки до прима-балерины если не растёт, то уж точно не падает.
То же касается и вечного голода воспитанниц хореографических училищ. Сам я имею интернатский (правда, по иному профилю) опыт. Делясь как-то впечатлениями о школьной жизни с балериной, я выяснил, что ничем наши меню (да и как могло быть по-иному в Стране Советов!) принципиально не отличались. Не всегда вкусно, но всегда достаточно. А некоторая нехватка калорий (известная, впрочем, и нам) – скорее воображаемая, нежели реальная – объяснялась лишь большими физическими нагрузками «балетных».
Правда в том, что балеринами становятся лишь те, кто предрасположен к тому анатомически и много работает. Сама конституция будущей классической танцовщицы высокого уровня такова, что поправиться ей очень трудно. Да и ежедневный, изнуряющий до пота труд не помогает тому. Вот девушке с менее «правильными» природными данными, да, допускаю, что приходится следить за весом. И пожизненно оставаться в «корде». Но это, как меня уверяли, – трагические исключения. А трагедий – где их не бывает?
Однако оставим первую часть книги в покое. Ибо вторая искупает все к ней претензии. Она дивно как хороша! И хороша именно тем, что сливается с самой сущностью балета: с верностью традициям, непрерывностью преемственности, мифологичностью этого вида искусства.
Мифология – это не сборник выдумок и небывальщин. Миф – это правда, это завет, послание, переданное нам из «священных времён». Времён, когда творили культурные герои, повторение чьих поступков хорошо само по себе, без всяких объяснений. Более того: мифологическое время циклично, произошедшее «во время оно» происходит в священном пространстве (а пространство балета для балетомана сакрально!) всегда.
Поэтому и хороши описания балетов, данные Юлией Яковлевой. С привлечением исторических персонажей, с отношением к ним как к современникам. На страницах «Азбуки» читатель встретится с живым Мариусом Петипа. Прочтёт много тёплых слов о Льве Иванове и Пьерине Леньяни. Увидит едва сдерживаемое раздражение, когда автор вынужденно касается Матильды Кшесинской. В общем, поймёт, что для нас все, от Людовика XIV до Ульяны Лопаткиной, и всё – от барочных балетов Люлли до подчёркнуто-авторских экспериментов Мерса Каннингема с музыкой Карлхайнца Штокхаузена или Джона Кейджа – «вечное всегда».
Отсюда и бестрепетное отношение к либретто. С юмором, но и прекрасным анализом (чего только стоит сравнение «Жизели» с традиционным японским театром «Но»!) текстов.
И это – главный посыл «Азбуки»: классический танец не только жив, но и превосходит в витальности любое из иных, склонных к новаторству, сценических искусств. О «новой драме» забудут скоро, а вот разные «ан деоры» и «ан деданы» будут звучать вечно.