Пять лет назад, 1 февраля 2020 года, после национального референдума Великобритания официально перестала быть членом Евросоюза. Это назвали – Brexit. Можно вспомнить, что в 1980 е Маргарет Тэтчер, тогда премьер-министр страны, часто повторяла: «Мы не откажемся от своей национальной идентичности ради федерации. Британия всегда останется Британией». И Тэтчер всячески стремилась показывать «особость» Соединённого Королевства на фоне стран континентальной Европы, где тогда царили почти эйфорические настроения в связи с перспективами наднационального объединения. Сегодня для Лондона (и не только для него) пришло время осмыслить, чем обернулся выбор «остаться Британией». Сделал ли Brexit страну великой или принёс глубокий и многомерный кризис?
Раскол после объединения
Споры о возможных выгодах и издержках присоединения к европейской семье для Великобритании велись ещё с конца 1950 х годов, то есть с момента фактического создания прообраза ЕС – Европейского экономического сообщества (ЕЭС). Изначально Лондон не горел желанием вступать туда, полагая, что это подорвёт сложившуюся систему льготной и крайне выгодной для него торговли с бывшими колониями и доминионами. Но по мере того как Британская империя окончательно рассыпблась, а материковая Европа, напротив, набирала силу, всё же было решено переориентироваться.
Итог: в 1973 году Великобритания стала членом ЕЭС. И с тех пор страна погрузилась в состояние ментального раскола. С одной стороны, ослабление собственного политического и экономического могущества вынуждало правящие элиты примкнуть к перспективному проекту. С другой – чувство британской исключительности и былого имперского величия создавало в политикуме стойкое предубеждение относительно «политического коллективизма» объединённой Европы. Поэтому членство в европейском объединении для Лондона имело массу оговорок.
Страна так и не присоединилась к Шенгенскому соглашению, сохранила собственную валюту. Помимо этого, получила особую «британскую скидку» на взносы в бюджет ЕС, а также долго имела определённую автономию в отношении трудового законодательства.
На пути в «золотую эру»
Острая мировая рецессия 2008 года и кризис еврозоны снова обострили давние споры, что же лучше для Британии – быть частью Евросоюза или же существовать вне его. На фоне серьёзных проблем, фактически обрушивших тогда экономику Испании и Греции, в Великобритании снова возобладали евроскептические настроения. Разговоры о возможном выходе из ЕС стали для британских политиков способом купировать растущее общественное недовольство.
Судя по всему, идея референдума оказалась электоральным популистским проектом, в какой-то момент вышедшим из-под контроля. Консерватор Дэвид Камерон ещё в 2013 м пообещал провести плебисцит в случае своей победы на выборах, полагая, что большинство, разумеется, поддержит статус-кво. По итогам референдума 2016 года мнения граждан разделились практически поровну. Разница оказалась чуть выше статистической погрешности (51,89% – за выход, 48,11% – против). Но процесс, что называется, пошёл.
Настал звёздный час евроскептиков, желавших максимально быстро порвать с ЕС. Они обрушили правительство Терезы Мэй за слишком мягкий план «развода». А пришедший ей на смену кучерявый «ястреб» Борис Джонсон назвал дату выхода из Евросоюза началом новой золотой эры для Британии. Его идея была проста и понятна, чем и манила: после освобождения от брюссельского диктата Лондон сможет заключать выгодные торговые соглашения, плотнее взаимодействовать с США (что и случилось), отменить европейские налоговые обязательства и поставить под жёсткий контроль миграцию.
«Русский след»
Вокруг причин поддержки британцами Brexit есть немало конспирологических теорий. Его объясняли и заговором глобалистов, желавших дестабилизировать Евросоюз, и стремлением самой Британии восстановить имперский статус, и коварными планами Китая подорвать европейское единство. Увидели и «русский след»: якобы Россия могла поддерживать кампанию по выходу из ЕС, чтобы посеять политический хаос, ослабить ключевых игроков и тем самым смягчить санкционное давление на Москву. Трудно сказать, насколько это реально.
Как бы там ни было, Brexit усилил антироссийскую риторику Соединённого Королевства. Страна получила возможность вводить собственные санкции без оглядки на ЕС. Начались массовые высылки наших дипломатов. Великобритания стала одним из лидеров по санкциям против российских миллиардеров, многие из которых ещё в девяностые перевели сюда с глаз долой свои капиталы. Их активы, кстати, британцы замораживали, а «золотые визы» отменяли. Велись расследования по поводу происхождения средств. Страна начала терять статус «убежища» для выводимых из России денег.
После начала СВО Лондон оказался одним из главных европейских идеологов антироссийской политики. И, похоже, системная конфронтация – долгосрочная перспектива в отношениях России и Британии.
Что в итоге?
Дав старт выходу из ЕС, британские политики столкнулись с тем, что на деле оказалось не так-то легко воплотить в жизнь громкие лозунги об экономическом и политическом возрождении Британии. Джонсон ушёл в отставку, как и его преемница Лиз Трасс. Сменивший её Риши Сунак был более прагматичен, стремясь наладить отношения с Европой, но основные проблемы так и не решились. Реальные последствия Brexit оказались очень далеки от ожиданий. Нынешний премьер-лейборист Кир Стармер, судя по всему, ищет варианты «безболезненного» для имиджа страны и при этом максимально возможного сближения с ЕС.
Одной из ключевых причин, по которой британцы проголосовали за выход из Евросоюза, было недовольство наплывом мигрантов, в особенности из Восточной Европы, который произошёл после очередного расширения ЕС в 2004 году. Однако после Brexit проблема только обострилась. Да, приток европейских переселенцев упал, но теперь в страну прибывает рекордное число беженцев из Азии и Африки. Особое беспокойство вызывают нелегалы, а нехватка квалифицированных восточноевропейских специалистов создала дефицит трудовых ресурсов.
Великобритания получила больше налоговой свободы, но бизнес при этом столкнулся с растущими затратами в торговле с ЕС. Экспорт товаров заметно снизился, причём больше всего пострадали мелкие компании. По официальным данным, в стране ныне ожидается сокращение ВВП – более чем на 4%. Экономика стала менее капиталоёмкой, выросла инфляция. По-прежнему болезненным остаётся вопрос о границе между Ирландской республикой, являющейся членом ЕС, и Северной Ирландией, которая, как часть Великобритании, покинула его.
Спустя пять лет люди стали иначе воспринимать Brexit. Недавние опросы показывают: всё больше британцев теперь склонны рассматривать его как ошибку. По последним опросам, около 55% считают этот шаг неправильным решением, и лишь чуть более 30% поддерживают его. Интересно, что при этом ни одна из крупных политических партий не продвигает идею повторного вступления в Евросоюз.
Brexit не обернулся апокалипсисом ни для Лондона, ни для Брюсселя, как предсказывали некоторые эксперты. Однако столь радикальный шаг выявил уязвимость идеи абсолютной ценности евроинтеграции и, конечно, ослабил глобальное влияние ЕС.
Евросоюз потерял одну из крупнейших экономик, что привело к сокращению единого рынка и совокупного ВВП. Британия была одним из ключевых доноров ЕС, и её выход оставил брешь в бюджете. Но при этом снизилась и роль самого Лондона как финансового центра объединённой Европы. Частично этот функционал перешёл к биржам Парижа, Франкфурта-на-Майне и Амстердама. Это, в свою очередь, привело к фрагментации европейской финансовой системы.
Несмотря на растущее сожаление по поводу Brexit, в элитах пока нет чёткого консенсуса о существе будущих отношений с ЕС. Сейчас муссируются слухи, что Британия якобы может восстановить утраченные торговые преференции с ЕС путём особого соглашения – так называемой Панъевро-средиземноморской конвенции, которая берёт начало ещё с 1995 года.
И во всём этом проявляется двойственность британского подхода к евроинтеграции, который активно продвигала ещё Маргарет Тэтчер: финансовая выгода при полной политической свободе рук. Когда-то Тэтчер сказала: «Суровая правда жизни заключается в том, что страны Евросоюза нуждаются в нас больше, чем мы в них». Время показало, что это было несколько самонадеянно, и зависимость, в общем и целом, была обоюдной. И теперь главный вопрос в том, а так ли незаменима Британия для материковой Европы. Да и сохранят ли в долгосрочной перспективе свой прежний потенциал страны по обе стороны Ла-Манша – тоже момент дискуссионный. А пока, как видим, настроения против Brexit в самой Британии нарастают.
Евгения Пименова, политолог, кандидат исторических наук