(1937–1994)
Родился в с. Козинки Брянской области. В 1991 году сформировал и возглавил Тираспольскую писательскую организацию.
Пиджаки
Егору Исаеву
На поле брани пали мужики.
От мужиков остались пиджаки.
Их вдовы
И на хлеб не променяли,
Хозяев новых
К ним не примеряли.
У сельских вдов
Устойчивая память,
А мужняя одежда всех теплей.
Ходили в них с граблями и цепами
Дорогами прожорливых полей.
Награды и взысканья получали
В тех пиджаках, свисающих с плеча.
Полою утирали
след печали,
Детишек укрывали по ночам…
Давно детьми подарены обновы,
Какие и не снились старикам.
А в пиджаках поныне ходят вдовы,
И нет износа
этим пиджакам!
Из цикла «Мама»
Родное царство заоконное,
Где ветры – словно соловьи.
Все проходящие – знакомые,
Все приходящие – свои.
Родные люди –
И с улыбками,
И с явной болью на лице.
Я жму им руки за калиткою
И обнимаю на крыльце.
Родная мама
Ходит, радуясь:
Сынок приехал – торжество.
И что ни улица –
Как радиус –
Идёт от дома моего.
***
Проректор был у нас не шибко умный
И жёсткий,
что колючка на песках,
Давал распоряжение дежурной:
«Рубцова в общежитье не пускать!»
Та исполняла правила железно,
Полезешь – загремит, как перевал!
И, хлопая глазами, даже трезвый,
Он в сквере на скамейке ночевал.
Сокурсники – на коечках культурных,
А он – клубочком, что косарь в страду.
Так и остался жить в литературе –
Не в общежитии, а на виду.
(1939–2007)
Родился в с. Красный Виноградарь Дубоссарского района Молдавской ССР. Широко публиковался в периодике в 1960–1980-х гг.
***
У сумасбродных тополей,
Привязанных дождями к тыну,
Оставил я души моей
Голубоглазую святыню.
Топограф, ветрогон, матрос,
Повсюду я искал свой Грумант:
В краю нехоженом берёз,
В зимовьях за Полярным кругом.
Скрипел негнущийся хребет,
Трещали рёбра, как подпруги.
К застольям в честь моих побед
Съезжались лучшие хирурги.
И снова юная заря
Манила тёплой наготою
То в заднестровские края,
То в Заильменье золотое.
О жизнь! Не ел я твой урюк,
Не пил настоек на шалфее,
Но не кляну и не корю,
И только об одном жалею:
У сумасбродных тополей,
Привязанных дождями к тыну,
Оставил я души моей
Голубоглазую святыню.
(1932–2008)
Родилась в д. Бор Калининской области. Пережила блокаду Ленинграда. Незадолго до смерти подготовила к печати поэтический сборник «Второе дыхание».
Дорога жизни
Матери моей посвящаю
Я тебя не забыла, мама.
И теперь ещё, ласку храня,
Ты всё смотришь из прошлого, мама,
На сестричку мою, на меня.
Я тебя довоенной помню:
Ты сидишь среди скошенных трав,
От работы уставшая к полдню,
Рядом – мы, тебя крепко обняв.
Как прислушаюсь к сумеркам лета –
Слышу песни знакомый напев:
Всё мне голос твой слышится где-то,
Что умолк, как закат, догорев…
Оборвалась песня войною:
Потонула в блокадной Неве,
Перемёрзла в теплушке, спиною
Прижимаясь к холодной стене.
Мы с сестрой соскребали иней,
Подносили к губам твоим…
Весь вагон был морозно-синим,
Лишь рассвет приходил голубым.
…Отлетела душа от тела –
Ты покинула мир в бреду.
А теплушка дальше летела,
Мёртвых выплюнув на ходу.
Паровозов дымили трубы.
Вдаль от фронта – дороги нить…
И вдоль этой ниточки – трупы:
Было некогда хоронить.
Так под бомбами и лежали,
Ни в какие не прячась леса.
Только вслед за теплушкой бежали –
По дороге Жизни бежали –
Тени мёртвых, их голоса.
(1944–2004)
Жил и работал в Варне. Автор 22 поэтических сборников, 3 сборников новелл и рассказов, 4 романов. Ушёл из жизни в Приднестровье. Именем Атанаса Стоева названа Парканская средняя школа.
Бендерский двор
Леониду Литвиненко
Он тонет в тенях винограда,
где гроздья редкие висят,
и дышит лёгкою прохладой,
и веет тихою отрадой
вечерний дворик-палисад.
Банально тих, почти квадратный,
с домами с разных трёх сторон.
Предельно чистый, аккуратный.
И лёгкий разговор невнятный
сидящих женщин слышит он.
Сентябрь… Вчерашний дождь растаял,
но что-то тягостное есть…
Ограда чёрная, пустая,
смерть человека открывает,
убитого когда-то здесь.
Душа его в кровавом гуле
Ушла… Но сам, душою чист,
в том трижды проклятом июле,
распятый снайперскою пулей,
он пал на виноградный лист.
И это всё… Пустые тени
ложатся на широкий двор.
Забыли люди потрясенья,
и на скамейках без волнений
не прекращают разговор.
(1918–1985)
Родился в с. Незавертайловка Слободзейского района. Автор пяти поэтических сборников.
***
Кто сказал: ты, человече,
От рожденья Бога вечен?
Много ль, мало ль жил ты лет,
Но какой оставил след?
Жил без слёз и состраданий?
Рвал цветы своей удачи?
Пыль хулы и прах преданий…
Что оставил ты в придачу?
Если мелок ты душой –
Надо ль приходить на землю?
Пасть в сраженье – хорошо,
Жизнь вполсилы не приемли!
Бог тебя благослови –
Радость умножай от века.
Матерь Божия, яви
Нам простого человека!
Перевод с молдавского
Родился в Павлограде Днепропетровской области. Председатель секции поэзии СП Приднестровья. Живёт в Бендерах.
Мой русский
Я знал, что в жизни сложной и кипучей
(Я это чувство существом постиг)
Живёт всегда великий и могучий,
Всегда свободный пушкинский язык.
Гудит эпоха в повороте резком,
Но на изгибах века встали в строй
Бунтарь и правдолюбец Достоевский,
Поборник чести – гневный Лев Толстой.
Как жить, когда грядущее сокрыто?
Что обещают мне невдалеке
Среди непредсказуемых событий
На полузапрещённом языке?!
А может быть, не надо петь молебен?
Но где он, где грядущего гарант?
Мне говорят по-русски: «Ты – нахлебник»,
Мне говорят по-русски: «Оккупант!»
Среди обид отчаянно трескучих
Я знаю: только истина права!
Вставай, язык! И если ты могучий,
Стряхни, стряхни те злобные слова!
Глаголом жги! Учи неправду видеть!
Как прежде, сердце напои огнём.
И как бы ни пытались нас обидеть,
Мы всё равно с тобой не пропадём!
Не упадём в траву звездой падучей,
Не омрачит тоска наш гордый лик.
Веди меня вперёд, всегда живучий,
Всегда правдивый,
русский мой язык!
Родился и живёт в Тирасполе. Руководитель Тираспольской писательской организации СП Приднестровья.
***
«Старательно возделывай лозу
И поминай венцом броженья предков».
И я по тряской лестнице ползу,
Заветом деда постригаю ветки.
Секатор, по-редакторски вполне,
Рядит «глазки», пространство умножая
Для осени, когда лозу в окне
Наполнит содержанье урожая.
Так мой отец, а до него – мой дед
Хранили виноградные скрижали.
Родной Тирасполь охранив от бед,
Побеги для потомков возрождали.
Майорский китель моего отца,
И знаки восклицательных медалей…
И дядя Сэм сходил на «нет» с лица,
Лишь только «Ту» под звёзды подымали!..
И гулом наполняли небеса
Умноженную крыльями державу.
Теперь я знаю: буквицы СА
Наследовали доблесть, честь и славу.
Наследие… Как дедов дом и сад.
И, значит, надо следовать по следу.
А дед, налив воскресший виноград,
Звенел рубином жгучим: «За Победу!»
Молох трёх войн солдата не смолол,
Ряды врагов дед правил без истерик.
Начало редактуры – Ханхил-Гол,
А после был Карельский перешеек.
Ну, а потом – Москва и Сталинград,
И пот, и кровь, и так – до самой Вены.
Маршрут – он весь в названии наград,
И Май победный – точкой незабвенной.
А бабушке уж прочили вдовой
Остаться. Десять лет – в атаку…
А он вернулся, он пришёл домой –
В свою благословенную Итаку,
В Тирасполь. Как везунчик Одиссей,
Из бездн огня и зыбей в утлой зыбке
Он вынырнул. И радостью бы всей
Вселенной не затмить её улыбки…
Они ушли… Но снова по весне
Лоза строчит убористые почки,
И после Пасхи встретимся мы все
И помянём до дна, до самой точки.
А после точки – будет всё с большой…
Хоть так поверьте или бьёмся на спор.
И мы поредактируем ещё
С тобой, мой стольный град,
родной Тирасполь!
***
Пришпилены инстинктами
к скупому бытию.
Ты лепишь мне вареники,
а я тебя люблю.
Ты пальчиками нежными
залепливаешь край,
и теплится грозившее
погаснуть невзначай.
И силится зиявшее
в заснеженную муть,
и к быту устоявшемуся
спасается
прильнуть.
Туда, в него,
в раскатанное,
что тестом по столу –
и сладкую начиночку,
и Господу хвалу.