Вера Бутко,
Москва
Лягушка
Лягушка трясла головою,
Но крепко приклеился к коже
Опавший цветок зверобоя,
Слегка на корону похожий.
Ванюшка, которого с детства
В селе дурачком называли,
Не мог на неё наглядеться.
Простая лягушка? Едва ли.
Он снял её нежно с прибрежной
Коряги, закутал в рубашку,
Склонился над ней и с надеждой
В зелёную чмокнул мордашку.
Та квакнула что-то напевно
И прыгнула в воду обратно.
Лягушка не стала царевной,
Но ей было очень приятно.
Александр Вепрёв,
Киров
Прощёное воскресенье
Это старая Вятка вселилась в меня,
Деревянных домов
дух жилищный вселила,
И я вспомнил соборов былых имена:
Александра, Андрея, Петра, Михаила.
И соседка вчера рассказала о том,
Что наш дом,
обнесённый непрочным забором,
Пусть в подвале давно
пахнет гнилью и льдом,
Оказался прочнее
снесённых соборов.
Оттого ли печально и радостно мне,
Что такие же точно дома и домишки
Образуют квартал
в городской тишине,
Деревенский квартал
с городской телевышкой!
Здесь немало дворов и проулков моих,
Не обнять даже взглядом
родную округу,
Над которой
вплетается в снежный мотив
Крик пугливых ворон
и несётся по кругу...
И летит, и летит, и летит вороньё
Над ручьём рукотворным
общественной бани,
Над протокой летит, где полощут бельё
В городских сапогах деревенские бабы.
Вон стоит у сарая мужик с батожьём,
Целит взгляд свой
в пределы заснеженной крыши.
И летит над снегами, летит вороньё,
Словно чёрное эхо,
сошедшее свыше…
Здесь дымы-купола
белоствольных берёз,
Словно дым заводской,
упираются в небо…
Это старая Вятка вселилась в мороз,
В гроздь рябины вселилась
и в светлую небыль.
Это древняя стать,
предков каменный свет –
Тимофея, Марии, Ивана и Ксеньи…
И округи другой, и обители нет,
Где Прощёное сходит с небес
воскресенье.
И не верю, не верю, но знаю, что мне
Не покажется это
нелепым и странным,
Если всё перестроят в родной стороне,
В этой чистой, как храм,
стороне деревянной.
Борис Илюхин,
Москва
По эту сторону
Памяти Дмитрия Монахова
Прощайте все – я покидаю будни
И тех, к кому душою прикипел,
И тех, кто сердцем вовсе охладел,
Но в жизни рядом ещё долго будет.
Нас всех, уже испытанных судьбой,
Объединяла горькая бравада;
Твердили клятвы мы наперебой,
Не думая, что следовать им надо.
Уже на вкус и цвет мы знали жизнь,
А всё, что пожелать могли, – держись!
Бредя в потоке бытия без брода.
А время подводило свой итог.
И как ни горько, но в конце дорог
Нас меньше становилось год от года.
А жизнь кипит – не меркнет истин свет.
Одно досадно – убыль очевидна:
Друг, что поправить мог бы мне сонет,
Меня оставил навсегда. Обидно!
Теперь лишь память высветит его
Красивое лицо и голос чудный,
Живущие во мне, и оттого
Я всё ещё хочу бежать от будней.
И где-то в эмпиреях побродить,
Вновь обретя связующую нить
Со всеми, с кем не чаял расставаться.
Сквозь эфемерность вновь их осознать,
Чтоб наконец, подставив своё Ять,
Сонет поправил Дима в наших святцах.
Ольга Бородина,
Ижевск, Удмуртская Республика
* * *
Обида уснула,
И жалость всё тише –
Как будто с небес опустился покой.
И время застыло,
И воздух недвижим –
Раскаты лишь колокола за рекой.
Поверила ложно
В рассвета я ласку –
Полил из ведра
оглушительный дождь.
Тяжёлые тучи –
Паучьей окраски...
И галочий крик пробирается в дрожь.
Перевёл с удмуртского Сергей Матвеев
Анатолий Аврутин,
Минск, Республика Беларусь
Петрарка и Лаура
Было лето… В июле в Италии жарко,
Бог прозрачного неба не хмурил.
И сонеты писал
восхищённый Петрарка
О своей недоступной Лауре.
А она, отчего-то грустя между делом,
Не мечтала стать музой поэта.
И лицом хороша, и заманчива телом,
Хорошела в то знойное лето.
Но заботы иные её одолели,
Далека от сонетов Лаура.
Верный пёс околел… Долго дети болели.
Да и муж всё поглядывал хмуро.
Что ей нищий поэт?..
Полоумный, и точка.
Не уйти же к нему в самом деле.
Но порою стиха долетевшая строчка
Обжигала… И будто летели
Всё одна за другою греховные мысли,
Все уклады в душе разрушая.
В хитроумных сонетах
не очень-то смысля,
Всё ждала, всё гляделась, нагая,
В позолоту зеркал
пред молитвой вечерней,
Молодой красотой наливаясь.
Зеркала ей клялись,
что Венеры венерней
Наготы острогрудая завязь.
А Петрарка строчил
про душевные бури –
Этот первый поэт из поэтов.
И не ведал того, что, женясь на Лауре,
Не писал бы бессмертных сонетов.
Василий Грубов,
Москва
Мы – русские
Мы – русские! И никакая сила
Славянский Дух
не сможет поломать:
За тыщу лет здесь обрела могилы
Татар, тевтонов и поляков рать!
Шли, похваляясь, гордые французы
С солдатами из покорённых стран,
Да их с позором вспять погнал
Кутузов,
Казакам был Париж
на милость сдан!
Двадцатый век
причислил бед немало:
Зверей фашистских навалилась рать!
Под Гитлером Европа вся стонала,
Русь встала бесноватых усмирять!
В годину тяжелейших испытаний,
«Великой» статус выставив на кон,
Повергнув в прах и Третий рейх
в Германии,
Домой вернулась в шелесте знамён!
От всяких войн Россия оправлялась,
В свой богатырский
выпрямляясь рост!
И фениксом из пепла возрождалась,
На страже мира занимая пост!
Валентина Трофимова,
Санкт-Петербург
Весенняя заря
Заря цветёт открыто, ярко, броско,
Меняя фон заливами тонов.
Не премину взирать на эту роскошь,
Где новый день стесняется обнов.
Поток весны взрывает клетки тела,
Как под корою вспенившийся сок.
Ведь я волчицей в клетке сиротела
Без троп твоих, о хвойный мой лесок!
Где луч в твоей безлюдной колыбели
Коснётся кроны, спутанной от сна.
И вновь споёт дуэтом с древней елью
Густым сопрано стройная сосна…
Сколь редко мы душой глядим на небо,
По этой жизни принято спешить.
А мне всегда пригожим утром лепо
Ловить себя на счастье – просто жить.
Заря цветёт, и я парю над нею,
Оставив дум наполненный киот.
И мой алмаз всё ближе и яснее,
А темнота как тёплый, мудрый кот.
Наталья Кожевникова,
Оренбург
* * *
Когда-нибудь
мы вспомним друг о друге,
Золу костров угасших вороша.
Когда-нибудь –
на предпоследнем круге,
Дела земные к сроку заверша.
Когда-нибудь
во влажной летней рани
Иль в сумерках у тихого огня
Переберём свиданья, ссоры, раны –
Приметы нами пройденного дня.
Как милость ту оставшуюся малость
Мы примем, приголубив у плеча.
Когда-нибудь
придёт к порогу старость,
Кленовым звонким бадиком стуча.
И ночью обезноженной, в испуге,
Поймём любви и ненависти суть.
Когда-нибудь
мы вспомним друг о друге.
Когда-нибудь…
Вера Зубарева,
Филадельфия, США
* * *
Храни моих друзей,
Что с каждым днём ранимей!
Февраль по всей земле,
Безудержна зима,
Дорогу занесло…
И встретиться ли с ними,
Когда сирены вьюг
И в мире кутерьма?
Лёд ветки по стеклу
Стучит в моё зазимье.
Что ветка без ствола?
И ствол что без корней?
Что корни без земли?
И что земля, коль имя
За пахотным трудом
Так и не дали ей?
Что Слово, если слух
Ещё не пробудился?
А всё вокруг в огнях,
Всё в звёздах, всё в цвету,
И день шестой грядёт
Из глиняной темницы…
Но наберёт ли смысл,
И дух, и высоту?
Поёт метель псалмы,
И на сугробе риза,
И ели ледяной
Качается собор.
…А в день шестой был снег,
И снеговик лепился
Из облачной мечты.
И лепится с тех пор…
Юлия Александрова,
Москва
Выбор сердцем
Ты сердцем должен выбирать
Друзей, любимых и карьеру,
Уютный дом... Всё делать в меру,
Тогда от Бога благодать
Получишь ты всенепременно –
Судьбы большие перемены,
Как Светлой радости печать.
Не сможешь выбрать лишь своих
Родителей. Они от Бога,
И ими создана дорога –
Дорога жизни для троих.
Одним покажется короткой,
Чтоб стать смиренной, даже кроткой...
И очень длинной для других.
Когда родители уйдут
Туда, откуда нет возврата,
Поймёшь: не нужно в жизни злата,
Тепло родных лишь нужно тут.
К щеке щекой на миг прижаться,
Совета мудрого дождаться...
Их береги, пока живут.
Вадим Терёхин,
Калуга
Вино из Сычуань
Вино как кровь земли
по жилам разбежится,
согреет и внутри
распустится жар-птицей!
Осветит бытиё,
и станет в этом мире
сознание твоё
на миг какой-то шире.
Перешагнув за грань
пропащего, земного,
вино из Сычуань
собой наполнит слово.
И рифмы потекут
протяжно и неспешно.
И нас они спасут
от темноты нездешней.
И, может быть, вино,
дополненное хлебом,
надёжное звено
между землёй и небом.
Известный с давних пор,
священный и нетленный,
стихийный разговор
живого и Вселенной!
Александр Ветров,
Клин, Московская область
Мозаика любви
Мерцанье звёзд. Приятный шёпот.
Вблизи дыханье. Чудный лик.
Обман улыбки. Первый ропот.
И расставанья грустный миг.
Весна в душе. Признанья розы.
Слепая ревность. Бурный гнев.
Сомненья сердца. Счастья слёзы.
И в горе жалобный напев.
Большая радость. Жажда встречи.
Блаженство ласки. Всплеск мечты.
Обиды холод. Нежность речи.
И бег от жуткой пустоты.
Безумный шаг. Ночные грёзы.
Тяжёлый вздох. Притворный смех.
Печаль разлуки. Глупость позы.
И верность, тронувшая всех.
Огонь в глазах. Страстей потоки.
Желаний пепел. Лёд ума.
Священный зов. Во всём упрёки.
И в чувствах долгая зима.
Весёлый взгляд. Бессилье злобы.
Надрывный крик. Отмщенья кровь.
Минута страсти высшей пробы.
И это всё таит любовь.
Вера Липатова,
Москва
* * *
я свободна
поётся птице
созерцающей солнце
я свободна
поётся вербе
распускающей почки
я свободна
поётся мне
сбросившей путы зависимости
от тебя
Анатолий Подольский,
Йошкар-Ола, Республика Марий Эл
* * *
Движеньем с музыкой сливаясь,
Собой творила танца звук,
Как Терпсихора, улыбаясь,
Изгибом тела, взмахом рук.
Секретов власти не скрывая,
Над восхищённою толпой
Умела ты, на бис порхая,
Дарить себя и быть собой.
Открытость взгляда и признаний
Рисунком танца покорив.
И свежесть прелести исканий –
Как всколыхающий мотив.
Нельзя желать – не наслаждаясь,
Нельзя хотеть – не оценив,
Нельзя понять – не заблуждаясь,
Нельзя зайти – не отворив.
Николай Цыганков,
Клин, Московская область
* * *
На что надеюсь я, когда ты
(мне всё яснее с каждым днём),
Забыв любви рожденья дату,
Скрываешь чувство прошлым сном?
Жаль, я живу не во Флориде,
Где мысли ход совсем иной
И от измены и обиды
Так просто сводят счёт с судьбой.
Как друг, подсказывает разум.
И я совет его приму.
Стрелять не стану в сердце сразу,
А лучше отдохну в Крыму.
А там такие лечат боли
Врачи и воздухом морским,
Что я уже на пятый вечер
Не буду дальше холостым.