В последнее время наши озабоченные повышением рейтинга СМИ регулярно организуют кампании, которые можно назвать «Распни учителя». Все они проводятся по одинаковой схеме («Невинный неадекват», «ЛГ» № 47, 2018). Вначале по телевидению показывается заимствованное из Сети видео, изобличающее ужасное педагогическое преступ-ление: учительница оскорбляет подростка словами или действия-ми. Затем поднимается цунами общественного порицания, после чего на экране появляется сама перепуганная и замордованная виновница происшествия, которая начинает слёзно каяться в своём тяжком проступке. После нескольких ток-шоу общественное негодование стихает… до следующей аналогичной кампании.
Балбес всегда прав
Постфактум выясняется, что «распятая» учительница до своего «преступ-ления» была на хорошем счету у администрации школы, её уважали коллеги и любили ученики. Но это уже никого не интересует, дело сделано, провинившаяся учительница уволена, справедливость, так сказать, восторжествовала. И никто толком не желает разобраться, почему опытные педагоги то и дело срываются и допускают вопиющие ошибки в своей трудной и, как теперь выясняется, не такой уж благородной работе.
Позволю себе показать, с чем ежедневно сталкивается «практикующий учитель» (а мой педагогический стаж – 37 лет), просто описав некоторые эпизоды одного из своих рабочих дней. Подчеркну, что школа, которой я отдал 30 лет жизни, под завязку набита учениками, работает в две смены и по праву считается одной из лучших в Краснодарском крае и никак не может являться отрицательным примером отстающего от веяний времени учебного заведения.
Итак, предъявив охранникам пропуск и пройдя три рубежа обороны, необходимых для обеспечения без-опасности учащихся и педагогов, я бодрым шагом направляюсь в школьную библиотеку, где рассчитываю взять «Литературную газету» и «Учительскую газету», чтобы быть в курсе своих профессиональных проблем (я преподаю русский язык и возглавляю городской экспертный совет по литературе при Управлении культуры). На моём пути два дюжих девятиклассника вступили в рукопашную, и вот уже один из них бьёт своего соперника головой о косяк. На мои увещевания и просьбы прекратить безобразие ученики не обращают никакого внимания. Приходится их разнимать, применяя грубую физическую силу. Если бы какой-нибудь «доброжелатель» снял мои действия на телефон, то ко мне можно было бы предъявить определённые претензии, поскольку я с большим трудом удерживаюсь от того, чтобы не надавать обоим дерущимся крепких подзатыльников. Растащив девятиклассников, на всякий случай извиняюсь перед ними за резкие действия и отправляю обоих в медпункт. Так и не зайдя в библиотеку, поднимаюсь на второй этаж, пообещав себе, что в следующий раз не стану лезть в чужую драку, а ограничусь лишь устной нотацией.
На втором этаже сразу же сталкиваюсь с 90-килограммовым пятиклассником, который оглашает коридор отборным матом. Делаю ему корректное замечание. В ответ он пронзает меня презрительным взглядом, я вижу, как его глаза темнеют, наливаясь ненавистью, и чувствую, что, если скажу ещё одно слово, он вцепится мне в горло. Отступаю на пару шагов, обхожу его и двигаюсь дальше, к кабинету литературы.
У дверей меня поджидают две разгневанные родительницы. Одна из них недовольна двойкой, вторая требует извиниться перед её сыном, которого я когда-то назвал балбесом. Первой показываю тетрадь с бесчисленными ошибками её отпрыска, второй, с трудом припомнив описанный ею случай, объясняю, что её сыночек весь урок просидел под партой и мои попытки как-то урезонить его оказались тщетными. Дело было за пять минут до конца шестого урока второй смены, и после восьми проведённых уроков у меня слегка сдали нервы. Извиняюсь и торжественно клянусь, что больше никогда не позволю себе подобных возмутительных поступков.
На переменах вначале выслушиваю горькие сетования престарелой коллеги, которую терроризирует продвинутый восьмиклассник, грозящий за обидные, по его мнению, слова написать на неё жалобу в прокуратуру. Затем успокаиваю молодых преподавателей-мужчин. Своего жилья у них нет, и купить квартиру при зарплате 20 тысяч они не могут даже в самых радужных мечтах. От одного из них сбежала жена, второй, кажется, и вовсе не надеется обзавестись семьёй. Вот вам и решение демографической проблемы: два образованных, толковых мужика так и останутся без потомства. К сожалению, и сам я, всю свою жизнь пробалансировав на грани бедности и нищеты, так и не отважился завести второго ребёнка.
Не нравится? До свидания!
Завершающим аккордом дня становится производственное собрание, на котором в течение часа администраторы школы в весьма агрессивной форме объясняют, что работать надо с утра до вечера и с вечера до утра и обвиняют неназванных членов коллектива в непрофес-сионализме и коррупции. Между прочим, сколько я работаю в системе образования, столько и слышу подобные упрёки. Было это и в советское время, и в «лихие» (для кого-то – «святые») 90-е годы, и в путинскую эпоху. Однако если коллектив работает неэффективно, тому есть три основные причины: плохая организация труда (в этом виновата сама администрация), недостаточная профессиональная подготовка (на совершенствование своего мастерства в условиях хронической перегрузки попросту нет времени, да и финансово это накладно) и, наконец, чрезмерный объём обязанностей.
Думается, именно третья причина является главной. Чтобы получить свои 20 тысяч рублей, мне приходится работать на полторы ставки (27 часов) в переполненных классах (по 37–40 учеников), сталкиваясь с мощным психологическим давлением со стороны чиновников, родителей и неадекватных учащихся, число которых в каждом классе из года в год растёт. К тому же общественное мнение отнюдь не на нашей стороне, поскольку прессой создан образ педагога-двоечника, коррупционера и не--удачника.
Производственное совещание проходит при гробовом молчании рядовых учителей, втянувших головы в плечи и боящихся услышать в свой адрес сакраментальную фразу: «Не нравится школа – ищите другую работу!» Как будто этим униженным и измочаленным судьбой бедолагам есть куда податься! Так и дальше будут терпеть, перенапрягаться и умирать на своём посту от инсульта или инфаркта. Пишу об этом, поскольку вчера получил известие о смерти своей коллеги, которой едва исполнилось 40 лет.
Прежде безопасная профессия постепенно превратилась в довольно рискованное занятие: агрессивность подростков буквально зашкаливает, можно нарваться не только на матерную ругань, но и на физическое насилие. К сожалению, вместо того чтобы выявить основную причину повышенной, скажем так, «возбудимости» не--уравновешенных учащихся, нынешние ушинские да сухомлинские предпочитают рассуждать о проблемах самой системы образования. Однако думается, всё дело в том, что в отечественную школу в период торжества пришедшего с Запада либерализма была очень хитро внедрена идея о первичности прав ребёнка. Для меня же совершенно очевидно, что превыше всего обязанности: права нужно заслужить, а уж потом ими пользоваться.
Однако вернёмся на наше производственное собрание. Завершается оно призывом в обязательном порядке купить проездные билеты, дабы спасти от банкротства троллейбусное бюро, а также оглашением длинного списка новых воспитательных инициатив, среди которых меня особенно умилило требование присвоить каждому учебному кабинету имя какого-нибудь писателя или учёного с соответствующим оформлением стендов. Завучи и директора школ, боясь лишиться должности, порой демонстрируют прямо-таки поражающую воображение «креативность».
Возвращаюсь домой поздно вечером и, получив массу «положительных» эмоций, размышляю о том, что нынешняя школьная система «подставляет» всех подряд. И учеников, над которыми, как дамокловы мечи, висят ОГЭ и ЕГЭ, и учителей, вынужденных исполнять бесчисленные предписания и строчить всевозможные отчёты, и родителей, видящих в педагогах злобных и алчных надзирателей, и администраторов, боящихся утратить свой статус и (не дай бог!) превратиться в простого учителя.
Не хочу обелять попавших «под раздачу» провинившихся коллег, однако оправдать их можно тем, что в состоя-нии перманентного стресса человек отнюдь не по злой воле может совершить не только ошибку, но и настоящее преступление. Где гарантия того, что однажды в школе вместо обиженного на весь мир юного стрелка с ружьём не появится свихнувшийся учитель с гранатой? Кстати, я ещё в конце 90-х годов в своих статьях предрекал кровавые инциденты в учебных заведениях. И мне бы очень хотелось в столь мрачных пророчествах ошибиться, тем более что определённые подвижки к лучшему в отечественной школе явно наметились.
Виктор Пахомов,
заслуженный учитель России,
Новороссийск
В ТЕМУ
10 января в Сызрани восьмиклассник во время урока избил учительницу, пытавшуюся разнять начатую им драку с девятиклассниками. Сеять доброе и вечное теперь действительно опасно. Ведь ребёнок (даже с кулаками) всегда прав.