К 165-летию М.Д. Скобелева
Армейский аккордеон
СКОБЕЛЕВ Михаил Дмитриевич (17.09.1843-25.06.1882), великий русский полководец. Окончил Академию Генштаба (1868). Генерал-адъютант (1878), генерал от инфантерии (1881). Участвовал в Хивинском походе (1873). В январе - феврале 1876 г. войска под его командованием нанесли поражение восставшим под Андижаном и Асаке, что привело к прекращению Кокандского восстания. В русско-турецкую войну 1877— 1878 гг. вначале состоял при штабе главнокомандующего, затем бы/л начальником штаба и фактически командовал Сводной казачьей дивизией. В июле 1877 г. командовал Кавказской казачьей бригадой во время 2-го штурма Плевны/, а в августе - отдельны/м отрядом при овладении Ловчей. Во время 3-го штурма Плевны! в августе 1877 г. руководил левофланговы/м отрядом, который прорвался к Плевне. Командуя 16-й пехотной дивизией, участвовал в блокаде Плевны/ и зимнем переходе через Имитлийский перевал (на Балканах); дивизия сы/грала решающую роль в сражении под Шейново. В феврале 1878 г. войска Скобелева заняли Сан-Стефано под Стамбулом. Благодаря победам войск под его руководством и личной беспримерной храбрости в ходе войны/ за свободу болгарского народа Скобелев снискал любовь и славу в России и Болгарии, где его именем бы/ли названы/ улицы/, площади и парки в ряде городов.
БЕЛЫЙ ГЕНЕРАЛ
В 70-х годах XIX века на Балканах с новой силой вспыхнуло национально-освободительное движение славянских народов против турецкого ига. Русская армия пришла на помощь братьям-славянам. Началась длительная Русско-турецкая война.
Сильный огонь турок срывал атаку на правом фланге, потери у русских были большие, смешались ряды атакующих. Начальник 14-й дивизии генерал Драгомиров отдал приказ приостановить наступление, но ординарцы не могли пробиться на правый фланг, где решался вопрос о блестяще разработанной операции по форсированию.
— Хочешь, я пойду? — к Драгомирову подошёл бравый генерал в белом мундире.
То был Скобелев. В тридцать два года за отвагу в Туркестанском походе он получил звание генерала, много наград и ещё больше завистников в свите царя. Ему не досталось должности, соответствующей званию, в действующей армии, он мог бы «отсидеться» в штабах, но молодой офицер, сын известного и любимого солдатами генерала, рвался в гущу событий, уговорил Драгомирова взять его к себе ординарцем. Он и сейчас, в ответственный момент, подошёл к начальнику дивизии с просьбой послать его в бой.
— Сделай милость, я тебе в ножки поклонюсь, — ответил тот, и Скобелев отправился на правый фланг.
В белом мундире, высокий, стройный, он шёл, как на параде, лишь изредка пригибая голову и бросая взгляды по сторонам — изучая позицию.
Рассеянные в беспорядке по полю атакующие залегли. Свист пуль и вой снарядов страхом сковал людей, турки готовились к наступлению, ещё мгновение — и боевой дух русских будет сломлен. Но генерал! Русский генерал в белом мундире шёл вдоль линии фронта правого фланга и спокойным голосом отдавал приказы, и слово его, вера в силу русского оружия передавались от солдата к солдату, от командира к командиру.
Выровнялись цепи, упорядочился огонь, правый фланг дружными залпами отвечал туркам, и вот могучее «ура!» подняло русских с земли и вслед за «белым генералом» (так называли Скобелева ещё в Туркестане) солдаты бросились в атаку.
Туманное утро, раны взрывов, искры визжащих пуль, белая крепкая фигура на фоне серой истерзанной земли и штыки наперевес. А штыки у русских острые...
РЫЖАЯ ГОРА
Рыжая гора — самая высокая в окрестностях Ловчи, турки укрепили её ярусами окопов, облепили склоны, как муравьи. Князь Имеретинский приказал Скобелеву взять высоту.
Неожиданно быстрым маневром русские подошли к Ловче и рано утром заняли исходные позиции. Атаку начали артподготовкой. Несколько часов снаряды тормошили нижние траншеи сопки. Турки, очумев от гула снарядов, оставили первую линию окопов, побежали по склону вверх, на что-то надеясь. Скобелев не оставил им никаких надежд. С точностью до секунды уловив момент, он приказал артиллеристам перенести огонь на вторую линию окопов и послал в атаку Казанский полк. Грянул марш духового оркестра, взлетели пёстрыми крылами русские знамена, густые ровные цепи стрелков двинулись по полю к Рыжей горе, по которой била и била артиллерия, сводя с ума турок.
Они ещё на что-то надеялись. Может быть, на крохотную речку? Но что такое речка в метр глубиной для солдата, вскинувшего штык наперевес? Речку преодолели махом, а разрывы снарядов уже крошили третью линию, и в этом крошеве, в адском гуле, над которым низкой нотой звучали упрямые такты боевого марша, затрепетали в страхе тысячи сердец.
Но страх ещё не пересилил чувство долга. Ещё надежда была у турок — и только блеск штыков, преодолевших первую линию окопов, сломил дух оборонявшихся: турки бросились вниз — назад.
Путь на Ловчу был открыт.
Скобелев принял решение: тут же, с ходу, взять город, и во главе батальона казанцев устремился вперёд. Темп высок, но солдаты не ропщут — победа ведёт их вперед. Вдруг из редута (за городом на высотах был сильно укреплённый редут) открыли огонь по колоннам русских. Скобелева это не испугало, быстрым маршем атакующие достигли окраин города. Ловча была взята.
Но и это не успокоило генерала. Понимая опасность нависшего над Ловчей редута, он решил атаковать его.
Солдаты, измученные боем и крепкими объятиями болгар, не успели передохнуть, осознать радость победы, а он, неспокойный, сосредоточил отряд на направлении главного удара и дал сигнал к атаке. Мальчишеский азарт? Нет. Обладая удивительно быстрым оперативно-тактическим мышлением, Скобелев рассчитал и подчинил цели всё: дух солдат, одержавших победу и готовых выполнить любой приказ командира, оторопь турок, изрезы местности и момент неожиданности... Он был генералом боя. Солдаты, офицеры и сам Скобелев составляли в тот миг единое целое, сложный механизм, способный совершать чудеса.
Русская колонна правым флангом двинулась вперёд. Огонь батарей поддерживал атаку. Турки перебросили на свой левый фланг значительные силы.
И тут со стремительностью Александра Македонского Скобелев меняет направление главного удара, перестраивает войска, концентрирует боевые части на левом фланге и посылает их на редут. Чисто боксёрский приём: удар справа, противник раскрылся, хлесткий удар слева, нокаутирующий удар.
Нокаут был глубокий. Русские взбирались на редут, работая без устали штыками и прикладами, оставляя за собой трупы врагов. Рифт-паша послал на редут ещё два табора, но казачьи сотни были на этот случай у Скобелева! Они ворвались в колонны турок и скоро погнали их далеко-далеко.
Победа под Ловчей была первой победой русских в той войне после ряда неудач. Солдаты и нижние чины, офицеры
вспомнили с гордостью, что русские они воины...
КАРТА БИСМАРКА И КОЗЫРЬ ТУРОК
левну взяли измором. Генерал Тотлебен, герой Севастополя, разработал план блокады города и с блеском осуществил его. В ноябре 1877 года Осман-паша сделал отчаянную попытку вырваться из окружения, но русские были начеку и не пропустили голодных, измученных турок. Осман-паша наконец сдал Плевну на самых жёстких условиях. Но война продолжалась. В Стамбуле надеялись на Англию и зиму. Зима перекрыла горные перевалы, предоставила туркам возможность отдохнуть от упрямства русского штыка, собраться с силами, навести дипломатические мосты с европейскими державами — авось помогут.
Австро-Венгрия, русская союзница, отложила наступление в Боснию и Герцеговину до весны, до тепла. Зимнее затишье. Бисмарк сложил карту Балканского полуострова, уверенный, что до весны она не пригодится. Зимнее затишье. Прекрасный козырь у турок.
В русском штабе понимали, что Стамбул воспользуется передышкой: отдохнут, остынут от неудач воины и командиры, да и Англия в любой момент может прийти на помощь туркам. Нужно было выбить этот козырь, нужно было наступать.
Но Балканы зимой никто не проходил! Это знали рядовые и генералы, цари, короли и премьеры Европы. Болгарские крестьяне знали это. Они говорили Скобелеву, перед которым была поставлена задача преодолеть с дивизией Имитлийский перевал: «Летом там можно пройти одному человеку без коня. Зимой — нет».
Скобелев был иного мнения. Зная, что зимнее наступление неизбежно, он готовился к нему заранее. Получив приказ о походе, не доверяя снабженцам, сам руководил подготовкой операции, вооружением... Его интересовали любые «мелочи» — тёплая одежда, питание, вооружение, самую малую возможность использовал генерал, чтобы облегчить солдату путь, согреть его в горах, накормить. Он первым в русской армии заменил тяжёлый ранец (будто сам его носил сотни лет, устал вконец!) на холщовый вещмешок. Смеялись скептики, но вот уже более ста лет прошло, а лучшего для солдата никто не придумал. Он заставил каждого воина взять с собой вязанку дров. Смеялись скептики. Но сколько благодарных слов услышал генерал на перевале! Он оснастил турецкими ружьями, превосходившими русские дальностью стрельбы, батальон Углицкого полка — и это сыграло свою роль в боях.
Но — перевал. Гуськом, по узкой, сползающей левым боком вниз, в пропасть, тропе, под вой ветра, под шорох и скрип снега шли солдаты, пушки тянули, старались не смотреть в бездну: манила она души уставших людей вниз. Шли ночами, чтобы турки не заметили. Днём шли, чтобы побыстрее прорваться в стан врага. У турок была хорошая разведка, она обнаружила отряд на подступах к Имитли, завязался бой. «Белый генерал» осмотрел с холмов деревню Имитли, погружавшуюся в ночную мглу, и, не дожидаясь подхода основных сил, приказал Столетову атаковать врага. Турки не ожидали ночной атаки и, хотя сопротивлялись упорно, покинули деревню ещё до восхода солнца. Основная колонна Скобелева спустилась с гор, заняла Имитли — можно было передохнуть, подготовиться к сражению с крупным соединением Вессель-паши в деревне Шейново, куда с востока и запада шли, замыкая врага в клещи, русские колонны.
Шейновские укрепления создавала сама природа, разбросав вокруг деревни холмы, мелкие рощицы, овраги. Турки опоясали холмы окопами, установили пушки, пристрелялись — местность у них была как на ладони.
Со стороны Имитли перед Шейново лежало ровное поле. Скобелев бросил солдат на это снежное блюдо, чтобы поддержать отряд Мирского, атакующего врага с востока и оказавшегося в очень плохом положении.
По белому ровному полю, схваченному хладным туманом, в восемь часов утра 28 декабря батальоны Скобелева двинулись бесшумной лавиной на Шейново. В первых рядах — воины с турецкими ружьями. В пятистах шагах от турок батальоны залегли и открыли по редуту врага прицельный огонь такой интенсивности, что вскоре все огневые точки противника заглохли. Воспользовавшись замешательством в стане турок, скобелевцы ворвались в укрепления. Вессель-паша ввёл в бой резервы, чуть было не накрыл огнём третий батальон — Панютина.
Русских прижали к земле. Не шевельнёшься: пули и снаряды носятся над головами, как растревоженные осы, воют, стонут — крови им хочется человеческой. Турки усилили свой огонь, готовя атаку на батальон Панютина. Скобелев внешне спокойно смотрел на участок атаки третьего батальона, где решалась судьба операции. Ни один мускул не дрогнул на лице генерала, хотя рядом стоящие знали, как хочется ему кинуться на подмогу своим, личным примером поднять солдат с земли, вырвать победу. Но он спокойно смотрел на месиво сражения, он был уверен, что...
Поднялся барабанщик Углицкого полка, грязный, измученный страхом и сомнениями, победивший самого себя, страх свой, и чистыми палочками по чистой коже барабана ударил призывной дробью, пошёл один — на врага. Он сделал шаг — к нему присоединился Панютин со знаменем батальона — со знаменем русского солдата — в руках.
Они сделали ещё шаг — и весь батальон под призывную дробь устремился на редут врага. Атака была неотразимой.
Вессель-паша вывесил белый флаг сдачи.
Двадцать тысяч пленных, три паши (генералы, по-русски говоря), семьсот офицеров. Бисмарк вернул карту на рабочее место. Но положение турок было небезнадёжным. Потеряв армии Осман-паши и Вессель-паши, они не потеряли веру в победу. Им нужно было выиграть время. Они просили перемирия у русского главнокомандующего, но у того были иные планы: двинуть на Стамбул войска. Сулейман-паша, получив отказ о перемирии, ускоренным маршем повёл стотысячную армию к Адрианополю, важному пункту на пути к Стамбулу, второй столице Турции. Скобелеву был дан приказ опередить его. Вопрос решался просто: кто первым войдёт в город, тот и победит. Но!
Дороги, по которым шла армия Скобелева, были сплошь забиты беженцами. Толпы турок бежали с болгарской земли. Они боялись. Несколько веков они хозяевали здесь, по-разному хозяевали: кто-то с уважением к людям и к их земле, кто-то — как пришелец, как владыка. Каких турок было больше? Это знали лишь те, кто бежал, бежал из Болгарии. Что было делать с ними? С перепуганными стариками и детьми, женщинами? Воевать? Уговаривать эту драпающую толпу посторониться, дать дорогу армии? Строить турок в колонны, чтоб не мешали? Но времени же на это нет!
Надо идти и идти вперёд. Грязь под ногами чавкает, холодный ветер с дождём бьёт в грудь, шинели бухнут, тяжелеют. Пятьдесят километров в день — по грязи, по запруженным беженцами дорогам — такой скорости передвижения позавидовали бы лучшие полководцы всех времён. И ни одного отстающего. Сплошным монолитом шёл отряд Скобелева. Пехота, кавалерия, обозы. Египетский принц Гассан с таборами, напуганный стремительностью русских, ретировался, не решился вступать в активные действия, пытался улизнуть, но скобелевцы между делом догнали тылы египтян, захватили обозы и, не мешкая, продолжили своё продвижение к Андрианополю. Красивый город. Хорошо укреплённый город. Пал без боя 8 января. Сулейман-паша опоздал.
Скобелев на этом не успокоился. 13 января с боем взял Люлебургаз. 17 января — Чорлу. Затем — Сан-Стефано. И вышел к Эгейскому морю в двенадцати километрах от Стамбула. Он бы взял и Стамбул, но в дело вмешались дипломаты.
...Михаилу Дмитриевичу Скобелеву, «белому генералу», русскому солдату, поставили в Москве красивый памятник — в центре златоглавой. Площадь назвали Скобелевской. Приходили к памятнику люди русские, приносили цветы, кланялись, как и полагается, герою и воинам его, но в XX веке сломали памятник, обозвали Михаила Дмитриевича «царским слугой», а чтобы место святое не пустовало, поставили на бывшей Скобелевской площади памятник Юрию Долгорукому — тоже человеку хорошему.