ПОЭТОГРАД 
***
Неспешная речка Тошня –
деликатный отжим,
а бабы бельё полощут –
поди сдержи!
Руками чугунными крутят –
дрожит броня,
несутся мостки и груди
на всех простынях!
В полоску, в горох, в цветочек,
в египетский конвалют,
вода, она камень точит,
ей тьфу – верблюд!
Он выцвел, он, как нарочно,
чуть голубой,
летит над холодной Тошней
с надутой губой.
***
На бумаге в печати офсетной
полновесные, точно слова:
телевизор, накрытый салфеткой,
пульт, завёрнутый в целлофан.
И болоньевый плащик продрогший,
перевёрнутый ковш на бачке,
чуни, тапочки и калоши,
удилок с поплавком на крючке.
Всё прямое, жилое, живое,
только фикус усами поник,
где хозяин – ушёл за водою?
Или выскочил в дровяник?
Хлопнет дверь, заскрипят половицы,
и с мороза потянет дымком,
упадут на приступок голицы
с жирным масляным ободком,
и, обив об порожек ботинки,
он шагнёт, раскрасневшийся, важный,
в чёрно-белую эту картинку
из районной многотиражки.
***
Стоят, сполна всего помыкав
среди затоновской шпаны,
у бара «Золотая рыбка»,
торжественные, как волхвы,
чернее угря Вася-Череп,
белее моли Ваня-Хан,
стоят в рождественский сочельник,
фанфурик делят пополам.
И мимо них – куда им деться?
не раствориться никуда –
везут на саночках младенца,
и загорается звезда.
ВОЛОГДА