Людмила Банцерова
Родилась в 1966 году в р.п. Сапожок Рязанской области, в семье педагогов-музыкантов. Окончила Литературный институт им. А. М. Горького, поэтический семинар Э. Балашова. Публиковалась в журналах: «Юность», «Литературная учёба», «Наша молодёжь», «Молодая гвардия», «Берега», «Новая Немига литературная» (Беларусь) и др.
Лауреат Международной литературной премии им. Сергея Есенина (2017), литературной премии «Парад литератур» (2019), литературного конкурса «Прекрасен наш союз» (Челябинское отделение Союза писателей России) (2021). Дипломант XIV МСЛФ «Золотой Витязь» (2023). Победитель (1-я премия) XII Международного литературного тютчевского конкурса «Мыслящий тростник» (2024). Диплом финалиста Международной литературной премии «Форпост» памяти поэта Сергея Короткова (2024).
Автор семи поэтических сборников: «Кругосветная листва» (2003), «О себе как о вечности» (2006), «В белых платьях облака» (2008), «Другие времена» (2012), «Тёплые ливни» (2023), «Мои светотени» (2023), «Стояние над небесами» (2025).
Член Союза российских писателей.
Живёт и работает в Рязани.
* * *
Вот и придёт, успокоит, наверное, всех
август, мой август – соколичье жало.
Лето. Читаю. Бальзаковский мнится Гобсек.
Вот потихоньку дорога моя и разжалась.
Речка-оскомина смотрит в застывшей красе:
гиблые тальники, спутанные у причала;
красные, дикие вьются на дне караси,
птицы степные – и это ведь только начало.
Тихо придёт и накинет свои удила
время тягучее, звенья скупых остановок.
Двинешься к яблоне, словно смешной археолог,
корни и ветви проверить – а ты умерла.
И постоишь, и поплачешь, движенья продлив
в листья опавших – в ореховом трепетном зёве.
Пахнет печалью, старением – белый налив…
Кто же тогда пред тобою до боли виновен?..
Вот и приблизится скука домашних огней,
вырвется в таянье вечера – в тайну крушений –
всех настоящих словесных моих оглашений.
Высмотрю, Господи, смертное – стану ль живей?..
* * *
И Бог помогал им предвидеть прохладу,
дорожные хляби и стук молотка…
Биение сердца скользило по саду
в движеньях беспомощного мотылька.
И Он утешал их в означенном лете –
привиться пчелиной усмешкой с утра,
пока ещё горестный свет не заметен,
незыблем в древесном изгибе ребра…
И падали листья, и скорбную щёку
призывно, как семя, клевал воробей…
И Бог приносил эти яблоки к сроку –
притихших по миру великих скорбей.
И вновь возвращался к стремительным птицам,
к частицам сознанья природы скупой,
к домам восковым – ледяным черепицам,
взмолившись страдальческой, детской рукой…
А был ли младенец в мерцающих ливнях,
где старые лодки его берегли?..
Хватило бы силы, замешанной глины,
каменьев прибрежных вдали…
Река
В этих грустных окраинах стихну в мучительном слове.
Поживу. Я в начале полей, ожидающих смерч.
Не рыбачу пока, но отцовская сеть наготове –
только лодку в дорогу собрать и гомеровский меч.
Я давно залегла в берегах водянистой прохлады,
не подмочена снедь, лишь прострелена небом рука.
Перелётные птицы поют у могильной ограды,
вынимая из стремени память и нерв позвонка…
Слышишь, реки звучат не во мне, а в библейских прихожих?
Не дарована мне переливов речных кутерьма.
Эх, река! Я давно на тебя безутешно похожа.
Хочешь жизнь на «блошином» базаре отдам задарма?
В этих стылых окраинах время забилось в скворечни,
подытожилось в ливнях скрипучим ознобом дверей.
Бьётся быстрая речка во мне – мы теперь бесконечны,
мы ещё остроносее будем пиратских твоих кораблей.
Только всхлипы речные и слышу да поступь земную,
да вдогонку дрожанье предместий, хорал тростника.
Эту водную взвесь к рыбакам и моллюскам ревную,
превращаясь в полоску не спящего в ночь маяка…
Вот река сохранит мою боль, приумножив моленье.
И, река, за поводья меня не тяни – я иду за тобой…
Твои воды во мне. Всё подвержено столпотворенью:
адреса берегов и мелькание рыб за спиной…
Сяду в лодку твою, ни мытарств не приму, ни капризов.
Глубочайшие речи твои признаю, высоту берегов.
Вот и в путь собралась – всей рыбёшкой давно ли пронизан
мой медлительный век, мой ускоренный час – крысолов?..
Вот и время пришло собирать этих рыб одичание.
Постою у воды, у продрогшей земли на виду.
Не забуду дыхание волн, их святое молчание,
человечью, а может речную свою маету…
О трубы печные
О трубы печные, взвалившие время на плечи,
проросшие гибельной смертью – скворечным теплом.
И дух ваш, и дым в этом гомоне так быстротечен –
он движется эхом, цветеньем ко мне напролом.
О трубы печные – багровые руки предместий,
согласные в пламени – рваные тени небес,
осколки внезапных подлунных томимых известий
печальными лицами движутся наперерез.
О трубы печные, свободно ли тихое небо?
Взметнётесь ли в танце, пропустите звонких пичуг?..
Подкину в печурку заветных берёзовых щепок.
О ветхие трубы – преддверие криков вокруг.
О трубы печные – слагаемы камень на камень,
возвышены бренными крышами, крыльями птиц.
И бег ваш тягучий, и росчерк до бездн – филигранен.
О сколько сгорело кореньев – никто не простит…
О дымные стражники времени – семени звёздной,
редеющим вздохом по небу, по на́леди всей,
скорее сгорайте бездомьем, петлёю венозной,
на откуп ступайте на окрик святых площадей.
О трубы печные – заляжете в тихие мысли
под песни бродяжек-творцов, в одинокие сны.
Не каждый властитель лихое дымовье осмыслит.
Трубите, дымите, провидцы… теперь до весны…
* * *
Не спеши говорить дереву, что оно – древо,
ибо сейчас же, сию минуту возгордится оно,
возвысится до самых горних высот,
потеряясь намеренно в облаках.
Как дотянуться тогда до нежных веток,
прочувствовать величие корневища?
Древо – оно незыблемо, растёт себе…
Вот уже и человек умер, а дерево тянется.
Вот уже и революции, и войны прошли,
а оно всё взмывает, устремляясь к наивысшему логосу –
к всеобщей закономерности Гераклита.
А что было бы, если дерево перестанет расти?
Человек тогда бы замедлил свой рост,
да и птица малая, и ветер застыл бы на полушёпоте…
Не торопись говорить дереву, что оно – древо,
пока с ним соприкасаешься плечами,
пока голос наш не отозван Всевышним,
не говорите дереву, что судьбы наши связаны.
Ведь древесное существо слышит наши печали,
чувствует наше монотонное движение,
видит скольжение нашей поступи,
и плачет вместе с нами, разделяя горечь.
Не спеши говорить…