Владислав Артёмов. История болезни: повесть. – Москва, 2024, № 2.
Новая повесть Владислава Артёмова «История болезни», опубликованная в февральском журнале «Москва», имеет чёткую структуру, по содержанию разделена на четыре части.
Первый абзац повести по-мужски лаконичен: «Антон Куликов жил один. Даша умерла десять лет назад. Эта смерть, как и большая часть смертей на земле, случилась неожиданно, не вовремя и некстати». Зачин перекликается с эпиграфом «Бог говорит: «Нехорошо быть человеку одному».
В сжатом тексте первой части каким-то образом уместилось почти два десятка персонажей. Прозаик виртуозно владеет мастерством создания героев – даже в проходных портретах схватывает главную суть их характеров. Ему достаточно нескольких убедительных фраз, ядрёных словечек – и образы дородной врачихи, матерщинницы санитарки Нюры, дежурной медсестры, военного профессора, ветхого священника, гробовщика становятся для читателя яркими, живыми, близкими.
В хорошей прозе не всё считывается с поверхности текста, умный автор обязательно припрячет от глаз неискушённого читателя явно не обозначенное, очень своё, заветное.
Первая часть повести динамична и одновременно парадоксальна с точки зрения восприятия времени. Так, время почти замирает, когда Антон Куликов суетится, добывает деньги, бегает по аптекам, магазинам, покупает витамины, дорогие продукты. Насущные хлопоты вытесняют на время внутреннюю боль и страхи.
Часто в последнем отчаянии человек вспоминает Бога. Какая-то неведомая сила приводит Куликова в храм. «Ему повезло, он явился сюда не в обычный день, а 25 февраля – в храмовый праздник иконы Иверской Божьей Матери». И здесь, в церкви, он, человек мягкий, нерешительный, даёт себе зарок – ради выздоровления Даши бросить пить, курить, отказаться от женщин.
Три недели болезни Даши наполнены переживаниями Антона, воспоминаниями о счастливом прошлом, появляется первый проблеск надежды на выздоровление жены. «Антон видел, что с каждым днём положение улучшалось. Они уже мечтали, тихо спорили и планировали летнюю жизнь на даче» – и вдруг всё заканчивается смертью.
В этой части повести время безнадёжно растянулось, но мир не потерял красок, вкуса, запаха. На кладбище глаз Антона становится особенно приметлив. «Вот тут когда-нибудь и я лягу, рядышком с ней, – подумал он. – И тоже такой же крест будет стоять в ногах». Поднял глаза, поглядел в дальнюю даль, которая открывалась ему с пригорка. «А вот от тех холмов и облаков, от самого горизонта, под звуки последней трубы пойдут к нам толпы ангелов...»
Казалось бы, известный сюжет: муж потерял любимую, в одночасье схоронил и жену, и подругу, и мать его дочери. Решил жить монахом. «Десять бесконечных лет. Которые, впрочем, если оглянуться из нынешнего дня – промелькнули как один миг, сгорели без следа, будто спичка». Но не тут-то было!
Автор хитроумен, испытывает своего героя на прочность, сводит его со случайной женщиной Ариадной Зарайской, похожей на ведьмочку. Неслучайны имя и фамилия – в них многозначительно соединились корни слов «ад» и «рай». Авторская игра слов настораживает, предполагает будущую интригу…
Как человек ранимый, творческий, наш влюблённый герой обращён внутрь себя. Его внутреннее напряжение достигает крайнего предела, он сам себя загнал в угол, превратившись в раба своих терзаний и желаний. Никто из его окружения не догадывается, какого нестерпимого болезненного накала достигает его скрытая от всех душевная работа.
Когда-нибудь накопленная энергия выйдет из-под контроля и разорвёт сердце Антона, а он и не против. Чем мучить себя безрадостными мыслями, доводить до исступления, не лучше ли всё покончить разом… «Хорошо бы погибнуть, но как-нибудь благородно. Например, от пули. Где-нибудь под какой-нибудь Кременной».
Иногда в повести мы слышим горькие авторские слова-предупреждения: «Эх, Антон, Антон. Бедный мой Антон. Как же это произошло, как случилось, что ты ни с того ни с сего влюбился в постороннюю, чужую тебе женщину. В женщину из другого поколения, которая родилась в тот год, когда ты уже заканчивал школу».
Порой страдания Антона, взрослого мужчины, напоминают неуверенные юношеские чувства, такие незрелые, ещё не истраченные, но опасные своей непредсказуемостью. Под ежечасным давлением со стороны холодной Ады бедный Куликов срывается. Разверзлась бездна, и мягкий человек не устоял перед соблазнами, сиганул в её манящее, жадное чрево. Кончилась спокойная, немного пресная, одинаковая до автоматизма повседневная жизнь. И чего тебе, Антон Куликов, не хватало!
Сослуживица, «чужая» женщина Ада превращается в глазах Антона в какое-то демоническое существо: «Она даже и не подозревала, что служит инструментом в руках лукавого и остроумного дьявола». Там, где присутствует Ада, нет и намёка на красивую, нежную Дашу. Существо по имени Ада вытеснило прошлую любовь, ту тихую гавань, где герой находил убежище, растворялся в умиротворении и радости.
Антон и Ада не сближаются, не слышат друг друга, говорят на разных языках. И если к Антону автор беспощаден – открыл нам все его слабости, недостатки характера, переживания, потаённые мысли, то Ада – наглухо закрытая личность. Мы знаем, как она выглядит, какая у неё походка, во что одета, но внутренний её мир непроницаем.
К слову, о слабостях. Обнажает автор и тёмную природу Куликова, его беду – алкоголизм. Искренность, предельная откровенность мыслей и переживаний, личный опыт персонажа, подробно переданный автором, могут послужить пособием по антологии развития белой горячки.
Признаюсь, в современной литературе я давно не встречала столь безжалостной анатомии внутренней жизни героя, вскрытия его нутра как патологии человеческого ада. «Тот ад, в котором он теперь пребывал, оказался самым надёжным убежищем. Сюда не проникала никакая любовь. Посторонним вход воспрещён».
В последней части повести к Антону по вызову дочери приезжают спасатели, наркологи без дипломов, в прошлом коллеги Антона по несчастью, они ставят ему капельницы, вырывают из лап близкой смерти. И здесь начинаются диалоги о сущности бесов.
Санитар Василий Гаврилович объясняет беспомощному Антону: «Тёмная сущность, или, выражаясь яснее, демон пьянства, с которым ты когда-то вступил в общение, поселился в твоём теле и душе. В тот день, когда ты перед иконой дал зарок не пить, демон всего лишь ненадолго отступил, отошёл в сторону, притаился, затих за левым плечом. На десять лет. Все эти десять лет он терпеливо ждал. Стоял за твоей спиной и думал, лелеял свою чёрную думу. Его главный замысел состоял в том, чтобы у человека, твёрдо исполняющего зарок, появился уважительный повод «развязать». Для этого понадобилось ввергнуть тебя в психологическую яму, наполнить твою жизнь отчаянием и унынием, загнать в ловушку безответной и безнадёжной любви... На самом деле не было никакой любви, дорогой ты мой. Была болезнь…».
Я всё ожидала, что в конце повести Куликов одолеет себя, переродится и, может быть, окажется на покое в каком-нибудь монастыре, трудами послушника изживёт из себя пагубную страсть. Но чуда не произошло. «Антон Куликов тихо умер в поселковой больнице от двусторонней пневмонии».
Похоронили Антона рядом с Дашей, могильщики из похоронной конторы «были уже совсем иные люди, не те колоритные, как будто вышедшие из пьесы Шекспира охламоны... Это были новые люди, румяные и трезвые молодцы, абсолютно одинаковые, одетые в униформу с красивой эмблемой на спине – крылатый ангел со скорбно поникшей головой».
Повесть «История болезни» не только про хроническую зависимость от алкоголя, но и про безответную любовь, которая иссушает, доводит человека до последней крайности: почерневший от горя Куликов не в состоянии контролировать себя, превращается в ходячего мертвеца. Не дай, Господи, никому такого проклятия и прижизненного ада! Антон Куликов испытал его в полной мере, смертельно устал, смирился, и в нём преждевременно выключилась жизнь.
Единственное утешение – он познал в своей жизни и любовь, и её свет, благодаря которому после ухода жены ещё десять лет сопротивлялся бессмысленности существования, на что-то надеялся. «Вырвали из груди всю твою жизнь, выдрали грубо и безжалостно, вместе с корнями. И ничем нельзя заполнить эту пустоту, эту зияющую ревущую воронку, ничем. Отныне и до века».
Острый взгляд Владислава Артёмова на проблему физической и духовной болезни его героя, одинокого и несчастного, можно, на мой взгляд, сравнить с оптикой таких писателей и врачей, как Антон Чехов и Михаил Булгаков – тонких знатоков человеческой природы.
Ирина Шатырёнок