Олимпийские игры были учреждены в Древней Греции в 776 г. до н.э. с той целью, чтобы граждане соперничающих и воюющих друг с другом городов-государств периодически вспоминали о том, что они принадлежат к единой нации, имеющей общего Гомера, общий пантеон богов, общий язык и общих внешних врагов. Афинянин, радующийся тому, что он не спартанец, и спартанец, радующийся тому, что он не афинянин, участвуя на состязаниях в Олимпии, становились не афинянином и спартанцем, а эллинами и демонстрировали своё физическое совершенство во славу Эллады. Коротко говоря, древние Олимпийские игры выполняли исторически важную объединительную функцию.
Такой же функцией намеревался наделить возобновлённые им в 1896 году Олимпийские игры Пьер де Кубертен. Он хотел, чтобы на Играх соревновались не представители Греции, Италии, Германии и других государств, а представители людского рода и своими достижениями прославляли не отдельные страны, а всё человечество. Трудно сказать, осуществился ли этот замысел на первых новых Олимпийских играх, но на берлинской Олимпиаде 1936 года он с треском провалился. Германия затратила огромные усилия и средства, чтобы немецкие спортсмены были подготовлены лучше всех других; каждая их победа становилась национальным праздником, а успехи иностранных спортсменов комментировались сдержанно, с привкусом досады. Берлинская Олимпиада не внесла никакого вклада в сближение наций, а Германией был подан пример размежевания.
Этому примеру после перерыва в Олимпийских играх, вызванного войной, последовали и другие государства. С Олимпиады 1952 года был введён так называемый неофициальный подсчёт очков: за каждое место на пьедестале начислялись определённые баллы, которые затем суммировались, и весь мир с нетерпением ожидал окончательного результата, чтобы узнать, на каком месте окажется то или иное государство, как будто спортивный рейтинг определял рейтинг политический. Олимпийские игры превратились из средства объединения людей, каким они были в древности, в средство их разделения.
Почему это произошло? Неужели за две с половиной тысячи лет человек так кардинально изменился по своей природе? Нет, конечно! Он каким был при Пифагоре, таким и остался доныне. Как и прежде, в нём сосуществуют два начала: коллективное и индивидуальное. Человек есть личность, но в то же время, как говорят социологи, он есть животное общественное, и эти две ипостаси одинаково существенны – отними любую из них, и он перестанет быть человеком. Поэтому человек тянется к другим людям, желая слиться с ними, и в то же время, боясь потерять свою индивидуальность, хочет от них обособиться. Соответственно этому он ищет в окружающем мире поддержку как своего стремления к интеграции, так и стремления к дифференциации. В Древней Греции обособленность обеспечивалась политической раздробленностью греков, зато ощущался дефицит объединяющих факторов. Чтобы восполнить их нехватку, были придуманы олимпиады, игравшие заметную объединительную роль.
В наше время ситуация изменилась. Потребность людей в единстве с избытком удовлетворяется нарастающим процессом глобализации, которая зашла так далеко, что грозит отнять у нас возможность необходимого нам обособления. Не желая потерять эту возможность, человечество начало вырабатывать в себе противоядие глобализму – дух национализма и патриотизма. Он усиливается на наших глазах в соответствии с усилением глобалистических тенденций. И современные Олимпийские игры стали ярким выражением и мощной подпиткой этого духа. На них противостоят друг другу уже не атлеты, а государства и цивилизации. В новых исторических условиях Олимпийские игры взяли на себя новую функцию, противоположную прежней. И слава богу! Они дают нам возможность болеть не за самых сильных, быстрых и ловких, а за наших.
