Лилия Газизова
Родилась в Казани. Окончила Казанский медицинский институт и Московский Литературный институт имени М. Горького (1996). Ответственный секретарь журнала «Интерпоэзия». Преподаёт русскую литературу в университете Эрджиес (Турция). Член Международного ПЕН-клуба.
Автор пятнадцати сборников стихотворений, вышедших в России, Европе и Америке. Публикации в журналах «Новый мир», «Иностранная литература», «Знамя», «Дружба народов», «Арион», «Новый журнал» и др. Лауреат нескольких международных и российских литературных премий. Заслуженный деятель искусств Республики Татарстан. Живёт в Кайсери (Турция).
Стихотворение выдающегося татарского поэта Габдуллы Тукая «Родной язык» принадлежит к лучшим образцам национальной поэзии России. Созданное в 1910 году молодым поэтом, произведение стало неофициальным гимном татар всего мира. Стихотворный текст Тукая обладает, на мой взгляд, невероятной магией. Он очень лиричный и проникновенный, с одной стороны, а с другой – в нём множество подтекстов и тайных смыслов.
Вот оригинал стихотворения:
Туган тел
И туган тел, и матур тел, əткəм-əнкəмнең теле!
Дөньяда күп нəрсə белдем син туган тел аркылы.
Иң элек бу тел белəн əнкəм бишектə көйлəгəн,
Аннары төннəр буе əбкəм хикəят сөйлəгəн.
И туган тел! Һəрвакытта ярдəмең белəн синең,
Кечкенəдəн аңлашылган шатлыгым, кайгым минем.
И туган тел! Синдə булган иң элек кыйлган догам:
Ярлыкагыл, дип, үзем һəм əткəм-əнкəмне, ходам!
Так выглядит мой подстрочный перевод стихотворения:
Родной язык
О родной язык, о красивый язык, отца-матери язык!
Много чего о мире узнал через тебя.
Качая мою колыбель, пела на этом языке моя мать.
А потом ночами бабушка читала мне сказки.
О родной язык! Всегда чувствую твою опору,
С младенчества понимаешь и радость мою,
и печаль мою.
О родной язык! Я молился в детстве
И просил у Творца: защити моих маму-папу!
Существует несколько десятков переводов этого стихотворения. И каждый год появляются новые. Казалось бы, зачем переводить то, что переведено не раз и неплохо. И тем не менее каждый год в периодической печати и в социальных сетях я обнаруживаю новые версии переводов этого стихотворения.
На сегодняшний день каноническими считаются переводы стихотворения, выполненные Семёном Липкиным (1911–2003) и Равилем Бухараевым (1951–2012).
Как известно, художественный перевод может быть буквальным и вольным. Сторонником вольного перевода был, например, Цицерон, который одним из первых в европейской культуре начал разрабатывать теорию художественного перевода. В своём сочинении «О пределах добра и зла» он писал: «...нет необходимости переводить слово в слово по обычаю плохих переводчиков, если существует более употребительное слово с тем же значением».
Стихотворение написано от первого лица. Лирический герой здесь взрослый человек, который ведёт риторический разговор с родным языком. Можно предположить, что он стоит перед серьёзным испытанием. В раздумьях и в поисках силы он обращается к родному языку, который, как известно, был опорой не одному поколению человечества. Для лирического героя стихотворения родной язык – живая субстанция, точнее говоря, самостоятельный субъект, к которому он обращается с вдохновенным монологом.
Для стихотворения характерны подкупающая доверительная интонация, простота слога, безыскусность и мелодичность. Это негромкое по своему накалу, но эмоциональное стихотворение. Эмоции эти – глубинные, сущностные.
В большинстве изданий советского периода опубликован перевод Семёна Липкина – талантливого поэта и безусловного авторитета в области художественного перевода. Остаётся восхищаться, что, не зная татарского языка, он сумел проникнуть в замысел великого татарского поэта и в музыку татарской речи.
Впервые стихотворение «Родной язык» было напечатано в 1957 году в первой фундаментальной Антологии татарской поэзии.
Родной язык
(пер. С. Липкина)
Родной язык – святой язык, отца и матери язык,
Как ты прекрасен!
Целый мир в твоём богатстве я постиг!
Качая колыбель, тебя мне в песне открывала мать,
А сказки бабушки потом я научился понимать.
Родной язык, родной язык, с тобою смело шёл я вдаль,
Ты радость возвышал мою, ты просветлял мою печаль.
Родной язык, с тобой вдвоём
я в первый раз молил Творца:
«О Боже, мать мою прости, прости меня,
прости отца».
В 90-е годы двадцатого века появился перевод этого стихотворения, выполненный известным российским поэтом Равилем Бухараевым, который родился и долгое время жил в Казани. Свои стихи он писал на русском языке, считая, что владеет татарским языком в недостаточной мере. Но он вырос в татароязычной среде. В его семье, из которой вышло немало известных деятелей науки и культуры Татарстана, говорили на татарском и русском языках. Поэтому татарский язык воспринимался им как родной, хотя он называл себя «пасынком родного языка». Возможно, через перевод этого стихотворения Бухараев словно возвращал долг своему народу.
ХУДОЖНИК ЕФИМ СИМБИРИН
Родной язык
(пер. Р. Бухараева)
О язык родной, певучий, о родительская речь!
Что ещё на свете знал я, что сумел я уберечь?
Колыбель мою качая, тихо-тихо пела мать.
Подрастая, сказки бабушки я начал понимать.
О язык мой, мы навечно неразлучные друзья,
с детства стала мне понятна радость и печаль твоя.
О язык мой, как сердечно я молился в первый раз:
«Боже, – я шептал, – помилуй мать, отца,
помилуй нас».
Рассмотрим первое двустишие. В оригинале содержится междометие «и», которым начинается стихотворение и которое можно перевести на русский язык как «о». В татарских народных баитах, а также в прямой речи татар оно часто встречается. Здесь же это восклицание сразу в двух местах первой строки задаёт высокий стиль и торжественность. Равиль Бухараев, который хорошо знал татарскую литературу и культуру, сохраняет это междометие. Семён Липкин опустил это восклицание, считая, что оно не несёт большого смыслового значения.
Постижение мира через родной язык можно воспринять философским высказыванием, которое мягко констатируется автором и не нуждается в дополнительных доказательствах.
Тукай называет свой язык «языком отца-матери» («эткэм-энкэмнец теле»). Семён Липкин переносит это понятие в свой перевод, точно интерпретируя идею автора. Равиль Бухараев заменяет его «родительским» языком, применяя лексическую трансформацию. На мой взгляд, в этом налицо снижение доверительности. Но конец стихотворения оправдывает подобную трансформацию. Более того, переводчик сознательно усложняет идею автора, изящно развёртывая к финалу образ матери-отца.
При переводе литературного произведения одной из важных задач становится введение в ткань стиха специфических понятий и вещественных деталей, свойственных бытованию этого народа. В стихотворении Тукая есть несколько архаизмов, которые придают ему народный характер. Например, бишек (подвесная люлька), кыйлган догам (произнесённая молитва), ярлыкагыл (помилуй или отпусти грехи). Переводчики дали современный перевод этих понятий, не сохранив устаревшие их значения. Данная стратегия оправдывает себя: благодаря этому переводы имеют современное звучание.
Вторая строфа носит повествовательный характер. Переводы Липкина и Бухараева носят почти дословный характер, сохраняя все главные образы (колыбель, песни матери и сказки бабушки) и оттенки оригинального произведения.
Оба перевода третьей строфы выглядят поэтично: «Ты радость возвышал мою, ты просветлял мою печаль» (Липкин) и «С детства стала мне понятна радость и печаль твоя» (Бухараев). При этом образ опоры в первой строке строфы не вошёл в их переводы. Возможно предположить, переводчики решили, что смысл языка как опоры растворён в самом стихотворении.
В последней строке автор обращается к Богу, просит защитить отца-мать. Таким образом, повторное упоминание обоих родителей словно замыкает это стихотворение, придаёт ему личный оттенок, хотя говорится о важнейшей для каждого народа проблеме родного языка. Бухараев, как и Липкин, упоминает обоих родителей. Возможно, что переводчик тем самым акцентировал внимание читателя на отце-матери, упомянув их лишь в последней строфе. В поэтических переводах сохранились темперамент лирического героя и его активная позиция. И это свидетельство большого мастерства переводчиков.
Таким образом, оба переводчика воссоздали не только формальные признаки стихотворного произведения, но и дух оригинала. Им удалось сохранить ключевые образы и понятия программного стихотворения татарской поэзии. Некоторые отклонения от оригинала были оправданны, поскольку потери при художественном переводе неизбежны. Но Семёну Липкину и Равилю Бухараеву удалось свести их к минимуму.
Это пример того, что масштаб таланта переводчиков в данном случае сопоставим с талантом автора переводимого произведения. Их переводы и сегодня звучат современно и актуально.
И, конечно, невозможно ответить на вопрос: чей перевод лучше. И не нужно отвечать. Выиграли и переводчики, и читатели. Очевидно, что и Семён Липкин, и Равиль Бухараев сумели сделать почти идеальные переводы знаменитого стихотворения, внеся посильный вклад в художественный перевод поэзии великого татарского поэта на русский язык.