Амероссия. Избранная эссеистика. Эпштейн М.Н. / На русском и английском языках. – М.: Серебряные нити, 2007. – 504 с. – (Серия: Параллельные тексты).
Своеобразная квинтэссенция, основная идея книги Михаила Эпштейна, филолога, философа, профессора одного из американских университетов, содержится, пожалуй, уже в её начале, а именно в опубликованной речи, которую автор произнёс на церемонии награждения премией Liberti в 2000 году. Там Эпштейн сказал: «Когда я думаю о русском американце, мне представляется образ интеллектуальной и эмоциональной широты, которая могла бы сочетать в себе аналитическую тонкость и практичность американского ума и синтетические наклонности, мистическую одарённость русской души. Сочетать российскую культуру задумчивой меланхолии, сердечной тоски, светлой печали – и американскую культуру мужественного оптимизма, деятельного участия и сострадания, веры в себя и в других... Амероссы смотрят на мир двумя глазами и потому способны воспринимать его выпукло. Но ничто не даётся даром: в случае неудачного наложения проекций возможно культурное «косоглазие» – головокружение и тошнота двукультурия.
Судя по приведённым высказываниям, проблему сочетания двух трудно сочетаемых культур Эпштейн для себя удачно решил, потому и решился на публикацию своих эссе сразу на двух языках. Причём наполнившие сборник избранные мысли автора предстают перед читателем синхронно-параллельно: на левых страницах – по-английски, на правых – по-русски. Ценителям всевозможных дискурсов, любителям разнообразных экскурсов, почитателям высокоинтеллектуальных экзерсисов, плохо знающим современный английский (в особенности тот, на котором говорят в Америке), остаётся только сожалеть по поводу своего недостатка или срочно овладевать этим языком. Ибо восприятие «первого двуязычного издания эссеистики Михаила Эпштейна» теми, кто не понимает по-англо-американски, будет, надо полагать, не совсем адекватным, несколько ущербным, «одноглазым», не вполне выпуклым. Хотя, с другой стороны, «головокружения и тошноты двукультурия» при этом испытать явно не придётся...
И сугубо англоязычным интеллектуалам, желающим прочесть эту книгу, явно не помешает выучить русский, дабы во всех тонкостях оценить мастерство и оригинальность филологических эскизов автора «Амероссии», к примеру, следующего: «Стиль писателя – это его имя: лёгкое у Пушкина – «летит, как пух из уст Эола»; дразняще-удвоенное у Гоголя – зеркальная магия и абсурд самоповтора (ср. «Акакий Акакиевич», «Чичиков», «Бобчинский-Добчинский»; некрасивое, неприукрашенное, голо-прозаическое у Некрасова; громоздкое, неповоротливое, «матёрое» у Толстого, нервно-рефлективное, озабоченное человеческим достоинством у Достоевского; певчее, мелодическое, переливчато-гармоническое у Вл. Соловьёва; зачехлённое, сдержанное, как бы ушедшее в подтекст у Чехова, сумрачно-неподвижное, облечённое в рыцарские латы у Блока, осенне-ясное у Есенина, сигнально-призывное, маячащее у Маяковского...».