«ЛГ»-ДОСЬЕ:
Агеносов Владимир Вениаминович – литературовед, критик, педагог, заслуженный деятель науки России, академик РАЕН и Петровской академии наук и искусств, член-корреспондент Русской академической группы в США. Автор книг «Генезис философского романа», «Советский философский роман», «Литература русского зарубежья» и др. В настоящее время – профессор ИМПЭ (Института международного права и экономики им. А.С. Грибоедова) и МПГУ.
Владимиру Агеносову исполняется 70 лет. «ЛГ» от души поздравляет своего постоянного автора и задаёт ему важные вопросы.
– Владимир Вениаминович, вы – автор уникальных монографий о философских романах, в том числе и о таком явлении, как советский философский роман. А можно ли говорить о современном русском философском романе? Могли бы вы назвать авторов этого жанра?
– Философское наполнение отличает книги очень многих писателей- современников – как реалистов и неореалистов, так и постмодернистов. Но философский роман – это не эстетическая оценка качества, а особая содержательно-формальная структура, каковой были «Русские ночи» В. Одоевского, «Преступление и наказание» и «Братья Карамазовы» Ф. Достоевского, некоторые книги Л. Леонова, М. Пришвина, М. Булгакова, В. Астафьева, Ч. Айтматова и др. Сегодня этот жанр продолжения пока не получил.
– В чём, на ваш взгляд, отличие современной литературы от советской?
– Если в советскую эпоху и высокохудожественная, и конъюнктурная, и даже диссидентская литература носила преимущественно реалистический характер и лишь отдельные художники андеграунда отступали от принципов реализма, то сегодня, с одной стороны, проявляется многообразие форм и стилей, литература стала более открытой иностранным влияниям. С другой – отчётливо наметился новый водораздел: литература/массовое чтиво, причём и то, и другое существует во множестве стилей и жанров (постмодернизм, постреализм, гротескный реализм, женская проза, документальная проза, детектив, автобиографическая проза и т.д.).
– Вас принято считать первооткрывателем в отечественном литературоведении русской литературы второй (послевоенной) волны эмиграции. А почему именно этот период?
– Это произошло почти случайно. Я приехал в Оксфорд, где в Тейлорианской библиотеке находится богатейшая коллекция изданий русской эмиграции, писать книгу о русском зарубежье. И обнаружил на полках читального зала огромное количество журналов, антологий и книг незнакомых мне тогда авторов послевоенной эмиграции. Читая их, я понял, что это огромный неисследованный пласт русской литературы, в то время как о литературе послеоктябрьской эмиграции уже тогда не писал только ленивый. Затем были две поездки в США, где я встретился с ещё здравствующими писателями послевоенной эмиграции (В. Синкевич, Н. Моршеном, И. Буркиным, А. Шишковой) и вдовами умерших литераторов. Так возникло желание вернуть на Родину произведения этих незаслуженно забытых художников. За эти годы удалось издать полное собрание стихов Н. Моршена, однотомник прозы Л. Ржевского, сборники В. Синкевич, И. Буркина, О. Анстей, Л. Алексеевой.
– Вы преподавали литературу в МГПИ им. В.И. Ленина, сейчас работаете в Институте международного права им. А.С. Грибоедова. Вам не больно смотреть на то, как сокращаются часы преподавания литературы в школах? Почему такое происходит в стране Пушкина и Достоевского? Извечный русский вопрос – что делать?
– Я не раз выступал, в том числе и в «ЛГ», против того планомерного уничтожения чиновниками Минобрнауки важнейшего достояния русской нации – литературы. Вместе с другими учёными и писателями кое-чего удалось добиться: не состоялся предлагаемый авторами «реформы» перенос литературы из числа основных предметов в дополнительные. Но курс на уничтожение литературного и – шире – гуманитарного образования продолжается. Не хочется называть его сознательно антинациональным, но по сути он таковым является. Хорошо бы было всем, кто многие годы бесплодно ищет национальную идею, взяться за защиту русской литературы, которая таковой идеей и является.
– Созданный вами коллектив учёных из ведущих вузов России и учителей написал учебник «Русская литература ХХ века», по которому учатся не только одиннадцатиклассники России, но и студенты факультетов русского языка Китая. Почему же не обратились к вам (и вообще к известным учёным), когда вводили этот идиотский ЕГЭ?
– Потому что ЕГЭ придумали экономисты (менеджеры из ВШЭ) и было ясно, что никто из литераторов (учителей, писателей) эту идею не поддержит. ЕГЭ как один из способов проверки знаний имеет право на существование. Но у нас он стал формой аттестации… школьных учителей: по результатам ЕГЭ оценивают их работу. И теперь в школах (за редким исключением) не читают книги, а натаскивают детей на вопросы ЕГЭ. Что касается коррупционной составляющей (нам обещали, что с введением ЕГЭ её удастся ликвидировать), то она не исчезла, а переместилась в школы и стала ещё более массовой, о чём многократно писалось в СМИ. Недавно это признал и помощник президента А.В. Дворкович.
– Вы подготовили восемь докторов и 34 кандидата филологических наук. А писателей сколько? Есть среди видных современных писателей те, кому вы когда-то преподавали? И, кстати, у кого вы сами учились?
– Среди моих бывших студентов писатель и телеведущий Александр Архангельский, а из молодых учеников – два лауреата премии «Дебют»: прозаик Александр Грищенко и поэт Виктор Пучков. А сам я учился у замечательных педагогов МГПИ имени Ленина (теперь МПГУ) П.Д. Краевского, А.В. Терновского, С.И. Шешукова, В.А. Сурганова. Два последних – широко известны своими книгами «Неистовые ревнители» и «Человек на земле».
– Советская система образования, считавшаяся одной из лучших в мире, на сегодняшний день практически разрушена. Что нас ожидает в дальнейшем?
– В дальнейшем нас ждёт долгий и мучительный процесс отстраивания новой системы образования, отвечающей запросам и вызовам сегодняшнего дня. Убеждён, что при этом придётся вернуться и к опыту советской системы образования, но это будет возвращение на новом уровне, ни в коем случае не возвращение к прежней системе, адекватной для своего времени, но во многом устаревшей и неподходящей в век сетевых структур, Интернета и мультикультурализма. Только при этом условии Россия сохранит свою государственность и культурную состоятельность.
– В эти дни, когда вы празднуете 70-летний юбилей, с которым я вас сердечно поздравляю, наверное, подводите некоторые итоги?
– Итоги, конечно, подвожу. К этому меня подтолкнули бывшие ученики, сделавшие мне на юбилей подарок: издают книгу моих «Избранных трудов и воспоминаний». С интересом прочитал свои старые работы и удивился, что многое не устарело и сегодня. Но есть и планы на будущее. Сейчас осуществляю заветную мечту: составляю антологию «Литература Ди-Пи и послевоенной эмиграции». Идёт вёрстка новой редакции учебников по литературе ХХ–ХХI веков.
Беседу вёл
Три обязательных вопроса:
– В начале ХХ века критики наперебой говорили, что писатель измельчал. А что можно сказать о нынешнем времени?
– Об измельчании писателя говорили со времён Пушкина и до эпохи Чехова и Горького. В ХХ веке были крупные писатели, есть они и сегодня. Большое видится на расстоянии. Как говорил Маяковский в ответ на слова, что его стихи скоро умрут: «Приходите через 100 лет – поговорим».
– Почему писатели перестали быть «властителями дум»? Можете ли вы представить ситуацию «литература без читателя»?
– Литература прежде восполняла собой дефицит книг по психологии, истории, философии, социологии, духовно-нравоучительных книг, не было конкуренции в виде телевидения, Интернета, компьютерных игр. Писатель был фигурой публичной, символом успеха, славы, отмеченности Богом (даже если не был человеком состоятельным). Сегодня этот дефицит превратился в переизбыток предложения при снижении спроса. Социальный статус писателя-художника упал, зато вырос у людей публичных, материально состоятельных и успешных, вращающихся на телеэкране, издающих вполне доброкачественную, т.н. массовую литературу. Именно они теперь – властители душ. Правда, ненадолго. Одни литераторы такого типа сменяются другими, а настоящие писатели остаются. Литературы без читателя в России, по моему глубокому убеждению, быть не может. И сегодня, и в будущем – всегда будет круг людей, умеющих ценить настоящую литературу.
– На какой вопрос вы бы хотели ответить, но я его вам не задал?
– Пожалуй, не спросили только, что я себе желаю. Любящая и мудрая жена, верные друзья и ученики, доброжелательные коллеги уже есть, остаётся пожелать здоровья. В 70 лет начинаешь понимать, что это не ритуальные слова поздравлений.